Читать книгу "Инструментарий человечества - Кордвейнер Смит"

– В чем дело, парень? Не заставляй меня много говорить. От голоса у меня дерет горло, а моя честь внутри ноет.

– Что мне делать, сэр? Что мне делать?

– Господин и владелец Макбан, это ваша проблема. Я – не ты. Я не знаю.

– Но что бы вы сделали, сэр? Если бы были мной?

На мгновение взгляд голубых глаз Бизли задумчиво задержался на Подушечных холмах.

– Убрался бы с планеты. Убрался подальше. На сотню лет. Потом тот человек – он – умрет, и ты сможешь вернуться, свеженький, как только что расцветшая ромашка.

– Но как, сэр? Как мне это сделать?

Бизли потрепал его по плечу, одарил широкой молчаливой улыбкой, вставил ногу в стремя, запрыгнул в седло и посмотрел на Рода сверху вниз.

– Не знаю, сосед. Но все равно желаю тебе удачи. Я сделал больше, чем следовало. До свидания.

Он легко хлопнул лошадь раскрытой ладонью, выехал со двора и перешел на легкий галоп.

Род в одиночестве остался стоять в дверях.

Глава 4

Старые поломанные сокровища в щели

После отъезда Бизли Род потерянно бродил по ферме. Он скучал по деду, который был жив, пока длились три его первых детства, но умер, пока Род преодолевал четвертое условное детство в попытке исцелить свое телепатическое увечье. Он скучал даже по тетушке Марго, которая выбрала добровольный Уход в возрасте девятисот двух лет. Он мог спросить совета у многочисленных кузин и родственников; на ферме было два работника; он даже мог попытаться повидать саму мамусеньку Хиттон, потому что она когда-то была замужем за одним из его одиннадцатикратных двоюродных прадедов. Но сейчас он не хотел компании. Люди ничем не могли ему помочь. Почсек тоже был человеком. Подумать только, Пылкий Простак обзавелся властью! Род знал, что это только его битва.

Его собственная.

Что было его собственным прежде?

Даже его жизнь не принадлежала ему. Он помнил обрывки своих детств. У него даже остались смутные неприятные воспоминания о сезонах боли, когда его отправляли обратно в младенчество, не меняя размеров тела. Он этого не выбирал. Так приказал старик, или это одобрил вице-председатель, или об этом попросила тетушка Марго. Никто не спрашивал мнения Рода, лишь говорил: «Ты согласишься…»

Он соглашался.

Он был хорошим – таким хорошим, что временами ненавидел их всех и гадал, знают ли они, что он их ненавидит. Ненависть никогда не длилась долго, потому что настоящие люди проявляли ради него слишком много благожелательности, слишком много доброты, слишком много усердия. Ему приходилось любить их в ответ.

Пытаясь осмыслить все это, он расхаживал по своей ферме.

Большие овцы лежали на своих платформах, вечно больные, вечно огромные. Быть может, кто-то из них помнил, как был ягненком и мог бегать по жидкой травке, мог просовывать голову сквозь каучуковое покрытие каналов и пить воду, когда хотелось пить. Теперь они весили сотни тонн, их кормили кормораздаточные машины, за ними следили охраняющие машины, их осматривали автоматические ветеринары. Им давали немного пищи и воды через рот лишь потому, что фермерский опыт показал: они лучше набирали вес и дольше жили, если сохранять хоть какое-то сходство с нормальным существованием.

Тетушка Дорис, которая присматривала за домом, еще не вернулась.

Работница Элеанор, которой Род за год платил больше, чем многие планеты платили всей своей армии, не торопилась возвращаться с рынка.

Два работника, Билл и Хоппер, были где-то снаружи.

И Род в любом случае не хотел с ними беседовать.

Он бы хотел повидать лорда Редлэди, странного инопланетного человека, которого встретил в Саду смерти. Лорд Редлэди выглядел так, словно знал больше, чем знали севстралийцы, словно прибыл из более резкого, жестокого, мудрого общества, чем то, к которому привыкло большинство жителей Старой Северной Австралии.

Но нельзя потребовать себе лорда. Особенно если познакомился с ним на секретном слушании.

Род добрался до границы своего участка.

Дальше лежала Тяжба Хамфри, широкая полоса скудной, запущенной земли. Ребра скелетов давно умерших овец отбрасывали странные тени в свете заходящего солнца. Семья Хамфри сотни лет судилась за этот участок. А он тем временем лежал в запустении, если не считать нескольких санкционированных общественных животных, которых Содружество могло размещать на любой земле, частной или общественной.

Род знал, что до свободы – всего два шага.

Нужно было лишь перешагнуть границу и мысленно крикнуть, обращаясь к людям. Он мог сделать это, хотя и не мог по-настоящему говрить. Сработавшая от телепатии сигнализация приведет к нему стражей с орбиты через семь или восемь минут. Тогда ему останется сказать: «Я отказываюсь от своего права. Я отказываюсь от господства и владения. Я требую содержания от Содружества. Смотрите на меня, люди, пока я повторяю это».

Трижды повторив эти слова, он станет официальным нищим, у которого не будет никаких тревог: ни собраний, ни земли, о которой нужно заботиться, ни бухгалтерских книг, которые нужно вести, – ничего. Он будет бродить по Старой Северной Австралии, браться за любую работу, за которую пожелает, и бросать ее, когда пожелает. Это была хорошая жизнь, свободная жизнь, лучшая, что Содружество могло предложить скотоводам и владельцам, которые проводили долгие столетия, полные забот, ответственности и чести. Это была отличная жизнь…

Вот только ни один Макбан ни разу не выбирал ее, даже кузен. И Род не станет.

Он уныло вернулся в дом. Послушал, как Элеанор болтает с Биллом и Хоппером за ужином – огромным блюдом вареной баранины, картофелем, сваренными вкрутую яйцами, местным пивом из бочки. (Род знал, что на некоторых планетах люди ни разу в жизни не пробовали такой пищи. Они существовали за счет похищенного из уборных картона, пропитанного питательными веществами и витаминами, который дезодорировали, стерилизовали и на следующий день использовали снова.) Он знал, что это хороший ужин, но ему не было до него дела. Как он мог обсуждать почсека с этими людьми? Их лица до сих пор светились от удовольствия, потому что он вышел из Сада смерти с нужной стороны. Они думали, что ему повезло остаться в живых – и еще больше повезло быть самым уважаемым наследником на всей планете. Рок был хорошим местом, пусть и не самым крупным.

Посреди ужина Род вспомнил о даре, который вручил ему солдат-змея. Род положил его на верхнюю полку в стене своей спальни и, увлеченный праздником и визитом Бизли, так и не открыл.

Он заглотил свою порцию и пробормотал:

– Я вернусь.

Бумажник так и лежал в его спальне. Он был очень красивым. Род открыл его.

Внутри был плоский металлический диск.

Билет?

Куда?

Род повертел его в руках. На диске была телепатическая гравировка, и, вероятно, он выкрикивал весь свой маршрут ему в сознание, но Род не мог его слыжать.