Читать книгу "Последнее купе - Андрей Воронин"

– Что ты сказала?

Бледное лицо за окошком вытянулось и застыло. Вирус смотрел на девушку, словно получил пулю в живот.

– Проверь еще раз, – сказал он тихо.

– Я уже проверяла. Ваши места проданы, молодой человек, повторяю вам, буквально только что подходили парень с девушкой, они взяли все четыре места, они.

Вирус молча размахнулся и врезал кулаком по стеклу.

5.

В правом кармане джинсов – приятная упругость сложенного вдвое билета. В сумке тихо булькает арманьяк тридцать девятого года, и край тяжелой бутылки при каждом шаге врезается в Жорино бедро. Жора не сбавлял шаг, надеясь, что эта дура Лозовская в конце концов отстанет от него. Она плетется в нескольких метрах позади, длинные темные волосы распущены, правое колено расцарапано, глаза, как у Настасьи Кински в «Людях-кошках». Таксисты с квадратными рожами, кучкующиеся на перроне, недвусмысленно пялятся на Леночку, провожают взглядами, кто-то сказал негромко:

– Может, отвезти тебя домой, красотка?

Ну дура. О, Боже! Дурища. Жора дошел до третьего вагона, резко затормозил и развернулся кругом. Леночка едва не влепилась головой в его грудную клетку.

– Ты знаешь, сколько сейчас времени? – он старался говорить спокойно, честно старался, только все равно получалось очень громко.

Леночка сложила руки за спиной, как школьница, смотрит куда-то вбок.

– Ну и что. Я все равно поеду с тобой, – завела она старую песню.

– Двадцать минут второго, дура ты! Мыльница!.. Уже ночь! Тебе сколько лет? Твой папан сейчас обшаривает кусты в Октябрьском парке, маман пьет валидол и лезет на стенку. Я тебе дал деньги – так? Значит, садись в такси и езжай. Все. Езжай отсюда ровненько, чтобы я больше в жизни тебя не видел!..

Леночка заторможенно хлопала синими глазищами. Хлоп-хлоп. Дура дурой. Зомби натуральная в собственном соку. Наверное, еще не отошла после того обморока. Если бы не арманьяк, она бы, наверное, так до сих пор и лежала на заднем сиденье «фольксвагена», а Жора до сих пор махал бы над ней платочком, толком не зная, вызывать ему «скорую» или плюнуть на все и бежать на вокзал. Потом он уже не рискнул оставить ее одну – потащил с собой в кассу. Идиот. Это ж надо быть таким тупорылым.

– А я родителям уже позвонила, – сказала Леночка самым невинным голосом. – Еще когда в парке сидела. Я сказала, что домой не приду, чтобы не ждали. Тогда я другое имела в виду. Но какая разница?

– Никакой разницы! – зарычал Жора. – Прекрасно! Я совсем забыл, ты же хотела броситься под что-нибудь! Вот тебе поезд, вот тебе рельсы – давай! Давай, действуй! Только отцепись от меня, поняла?

Таксисты косятся в их сторону, тихонько посмеиваются, сплевывая на асфальт. Бесплатный цирк, маленькие радости. Какой-то толстопузый в яркой рубашке с крокодилами, кивнув на Леночку, сделал неприличный жест. Его товарищи заухмылялись еще шире.

Жора развернулся и пошел.

– А я заявлю на тебя, что ты угнал машину, – Леночка снова поплелась следом. – И тебя снимут с поезда. Этой же ночью.

– В спину ветер, – бросил Жора.

– Ну Жор, – продолжала ныть она. – Там же целое купе – тебе что, жалко?

Жора ничего не сказал. Впереди, у шестого вагона, маячила белая рубашка проводника.

– Я все равно поеду с тобой, – твердила Леночка. – Ты мне сам позавчера говорил, что…

Она вдруг увидела перед собой Жорин кулак, совсем близко. Кулак был большой, распухший и весь в царапинах.

– Запомни раз и навсегда, – сказал Жора негромко. – Ты идиотка сопливая. Мыльница. Тебе челюсть ломали когда-нибудь? Будешь потом всю жизнь пить кофе из трубочки. Проваливай отсюда.

Жора пошел дальше, нащупывая в кармане билет. Теперь за его спиной никто больше не канючил. Оглянулся – Леночка стоит на прежнем месте, глазами хлоп, хлоп. Вот так и стой, очень хорошо. Жора улыбнулся. Он подошел к шестому вагону, отыскивая среди толпящихся у входа пассажиров белую рубашку проводника. Проводник как назло куда-то пропал. Из вагона выкатился невысокий лысенький человечек с пунцовыми щеками, дыхнул на Жору перегаром:

– Водочка есть?

Жора не успел ответить. До него долетел чей-то гадкий утробный хохоток. Он обернулся.

К Леночке вразвалку подошел толстопузый таксист, о чем-то спросил ее, Леночка промолчала. Таксист снова хохотнул, положил свою бревноподобную руку ей на плечо, развернул к себе и повел куда-то в глубь перрона. Он был на полторы головы выше Леночки, настоящая гора из мяса и сала, вот бы кому каменные блоки на стройке таскать, приносить пользу народному хозяйству. Таксист что-то втолковывал девушке вполголоса, вращая брелок на толстом пальце, и по мере того, как его левая пятерня сползала все ниже и ниже по Леночкиной спине, его дружки кисли от смеха все больше и больше.

В конце концов пятерня оказалась там, куда она стремилась, Жора видел, как растопыренные пальцы описали полукруг, приподняв короткую юбку – а потом раздался громкий хлопок, как в тире, когда попадаешь в бомбочку с пистоном. Это Леночка врезала толстопузому по роже. Слева навесила – коротко и ясно. Его дружки уже не кисли вполголоса, они ржали, как дикие жеребцы. Все остальное произошло в одно короткое мгновение.

Таксист громко выругался. Схватился за щеку.

Потом взмахнул рукой, словно отгоняя муху, и Жора услышал высокий, почти детский испуганный вскрик, увидел, как колыхнулись тяжелые темные волосы, взлетела юбка, открывая длинные ноги и белый треугольник над ними. Леночка Лозовская отлетела в сторону и, сделав полуоборот, упала на асфальт.

Жора сам не помнил, как очутился рядом.

Просто очутился и все. Вдруг обнаружил перед собой на расстоянии удара это обросшее жиром и редкими темными волосинами лицо, словно сошедшее с рекламы свиной тушенки.

Он, не раздумывая, врезал раз и другой. Лицо отскочило от кулака, как тяжелый гандбольный мяч. Таксист заплетающимся шагом отступил назад, встряхнул головой. Остановился. Зрачки разъехались, прыгнули под брови, потом снова вернулись на место, толстяк с трудом удержал равновесие. Он промычал:

– Ах ты, говноооо…

И бросился вперед. Жора позволил ему размахнуться, пригнулся, подождал, когда кулак просвистит вверху, резко выпрямился. Толстого к этому моменту развернуло боком, он снова потерял устойчивость и, оскалив рот, балансировал на одной ноге. Жора поймал в фокус жирный подбородок, врезал снизу, на взлете.

Бултыхнулись мозги под таксистской кепкой, словно кисель в кастрюле.

Таксист дернулся и вдруг застыл. Щеки и жировые складки еще продолжали мерно сотрясаться после удара, крокодилы на рубашке извивались и скалили зубастые пасти. Но это огромное тело уже не работало, оно отдыхало. Зрачки уехали под брови и на этот раз застряли там надолго. Толстый выставил вперед руку, накренился под опасным углом, еще раз неуверенно переступил ногами. Затем рухнул лицом вниз.