Читать книгу "Роберт Левандовский. Учиться быть лучшим - Павел Вилькович"

Если бы мама была на матче, она не увидела бы фола. Потому что не было никакого контакта с соперником.

– Я побежал в быстром темпе, и тогда это случилось – мышца не выдержала, – рассказывает Роберт. – Надрыв двуглавой мышцы. Большая приводящая мышца бедра. Я помню этот момент, словно все было вчера, – говорит футболист.

Травма, которая часто встречается в футболе. Она неприятная, из-за нее приходится прерывать тренировки, но в обычных условиях она не ставит под вопрос дальнейшую карьеру спортсмена. Однако травмы, которые игроки получают без контакта с соперником, зачастую сложнее лечить, чем полученные в столкновении. Часто это означает, что организм сильно истощен. И что такой организм будет сложнее восстановить после травмы. Роберт не участвовал в матчах до конца сезона. Очередной вызов в сборную на чемпионат Европы по футболу для юношей до 19 лет остался без ответа.

Через два месяца он подлечился и смог вернуться на поле.

– Но до полного восстановления формы еще было далеко. У молодого парня такой перерыв сильно подрывает организм. Этой мышцы практически не было. Нужно было ее восстанавливать. Я не мог поднять и пяти килограммов в тренажерном зале. Нужно было много тренироваться, чтобы силы вернулись. Я не помню, чтобы кто-нибудь руководил моей реабилитацией. Moжет, несколько раз я получил совет в тренажерном зале, но в основном я сам подбирал упражнения. Не было никакого графика, проверки результатов. Во время лечения травмы «Легия» мне помогла, потому что это было прописано в контракте. Но в этом лечении не было ничего сложного. Нужно было просто беречь мышцу, и я мог пользоваться оборудованием клуба. Но во время реабилитации я не ощущал никакой заботы, обеспечили только то, что необходимо, не принимали это близко к сердцу. «Легия» помогла мне вернуть здоровье, однако во время восстановления формы я был предоставлен самому себе, – вспоминает Роберт.

Когда он подлечился, был летний перерыв. «Легия» как раз готовилась к прорыву в Лигу чемпионов. Войцех Щенсны переехал в Лондон, в академию «Арсенала», а Лукаш Фабианьский еще отдыхал после выезда со сборной на чемпионат мира в Германию. Тогда казалось, что для того, кто мечтает о хорошей карьере, нет в Польше лучшего места, чем на Лазенковской, 3. А Роберт имел право верить, что удача ему снова улыбнется, потому что, как только он вылечился, Дариуш Вдовчик взял его на сборы во Вронки, несмотря на то, что Роберт еще слегка подволакивал ногу и смешно бегал. Одни говорили: как серна, а другие – как ребенок с игрушечной лошадкой.

Его взяли во Вронки, и он вернулся в свой мир, в команду резерва. И вдруг узнал, что фактически там его уже нет. Они не продлили с ним контракт. Решили, что нет смысла ждать, пока он полностью восстановится, и платить ему 2,5 тысячи злотых в месяц. Пусть уходит хоть сейчас: готовый к тренировке, с сумкой со всем необходимым на плече. Карточку спортсмена пусть заберет в секретариате. Еще недавно, когда Лешек Ойжиньский хотел переманить его из «Легии» в Ломжинский спортивный клуб «Ломжа», где он тогда работал, ему сказали, что такой возможности нет.

– Он был здоров, и «Легия» сказала: тема закрыта. A после травмы его отдали, – вспоминает Ойжиньский.

– Я до сих пор не понимаю, что тогда произошло в «Легии». Я не услышал никакого объяснения: кто принял решение, чем при этом руководствовался. Наш тренер вратарей резерва только разводил руками: «Что они вытворяют, почему они это делают?» Новый тренер второй команды, Яцек Мазурек, которого я знал еще по «Дельте», сказал мне, какое принято решение, но тоже не хотел говорить о подробностях. А я не стал узнавать. Я подумал: нет так нет, мне на это наплевать. В этот лагерь во Вронках из резерва взяли всего несколько человек. А потом я оказался ненужным. Мне постоянно говорили, что у меня есть шанс, что все прекрасно. И вроде бы каждый в отдельности что-то во мне видел. А клуб во мне ничего не видел. Я им был не нужен, это их право. Насчет этого у меня нет к ним претензий. Есть вопросы по поводу того, каким образом клуб со мной расстался, – говорит Роберт.

Каждый в отдельности что-то в нем видел, и каждый в отдельности отказался брать на себя ответственность за то, что его исключили из команды.

В клубе уже не было Яцека Беднажа, который годом ранее отобрал футболиста из «Дельты» в «Легию». Его уволили, когда во время сезона команду возглавил Вдовчик. Тренера Ежи Краска, который занимался с Робертом в дубле, тоже уволили после окончания сезона. Тогда дубль скатился в четвертую лигу, и его взяла под опеку академия «Легии», тренеры, отвечающие за подготовку молодых футболистов. В то лето они хотели реорганизовать резервную команду в клуб молодежной высшей лиги. Все для того, чтобы вторая команда была в первую очередь для молодежи, а не для игроков, выпавших из основной команды. Чтобы ни один талант не смог сбежать из клуба. И в спешке, на ходу, посчитали, что из Левандовского ничего не выйдет, нет смысла ждать, когда он перестанет смешно бегать.

Уже упоминавшийся Яцек Мазурек тренировал Робертa в «Дельте», но в «Легии» тоже не видел в Левандовском перспектив. Он признается, что это была ошибка, но решающий голос принадлежал не ему.

– Тогда я был тренером «Легии-II» всего несколько дней. В таком большом клубе один человек никогда не решает такие вопросы, – говорит Мазурек. Но он уже не хочет говорить о тех, кто принимал решение. В любом случае никто за Левандовского не заступился, и у всех было какое-то оправдание. Врач второго состава обосновал, почему из парня уже ничего не выйдет, врач основного состава подтвердил, руководство подписало. Позже футболист Юзеф K. из Лешно пришел на тренировку с сумкой и узнал, что его уже нет в списках. Ему сказали, что карту спортсмена выдаст секретарша. Он приехал за картой на следующий день. Никто ему не сказал, почему он должен уйти и что он должен делать дальше.

– Ему даже не посоветовали, есть ли клуб, в который он может перейти, восстановиться, – добавляет Ивона Левандовская. Она забрала сына с Лазенковской дезориентированного и разочарованного. Молодого парня, которому через год нужно было сдавать экзамены на аттестат, после тяжелой утраты. – Но я не уверена, что в «Легии» вообще знали, что год назад он потерял отца.

* * *

Кшиштоф Левандовский умер в марте 2005 года. Ему было 49 лет. Ишемическая болезнь сердца, гипертония, опухоль – все развивалось стремительно. Он еще успел сделать операцию по удалению опухоли – подозревали, что она злокачественная. Он умер через два дня после возвращения из больницы. Во сне, от инсульта. Во время болезни отца Робертa старались не беспокоить тревожными известиями.

– Есть люди, которые умеют болеть. Муж не умел. Он сдался. Сегодня уже сложно сказать, но это могла быть и депрессия. Болезнь развивалась давно, он долго о ней не знал, а потом уже не смог ее победить. Мы, спортсмены, быстрые и легкие, и когда неожиданно не можем бегать, поднимать тяжести, действовать, часто начинаем чувствовать себя совершенно ненужными, – размышляет Ивона Левандовская.

– Отец умер через месяц после того, как я начал тренироваться в «Дельте». Я тогда уже жил вместе с сестрой в районе Беляны, оттуда было ближе ездить. Но отец еще иногда возил меня на тренировки. Он не дождался моего первого матча в «Дельте», первого во взрослой лиге. Он видел мои голы в юношеской команде. А в старшей команде – ни одного. Поэтому я посвящаю ему каждый первый гол в новой команде. Мне до сих пор очень не хватает разговоров с отцом. А тогда особенно сильно… Разговоров о школе, о футболе. Отец был душой общества. Ученики его обожали, хотя он был требовательным. В нем было что-то такое жизненное, нормальное. Он столько лет возил меня на тренировки – полтора часа в одну сторону, полтора часа обратно. Мы много говорили о жизни. Я тренировался, чтобы потом увидеть отца на трибуне, – рассказывает Роберт. И это единственный момент во время беседы, продолжавшейся несколько часов, когда у него дрожит голос.