Читать книгу "Короли Лероса - Александр Арсентьев"

Принц во внезапном порыве вцепился ладонями в край ложа и через несколько секунд сумел-таки сбросить свое тело на холодный каменный пол. Переведя дух, он, раздирая тонкую ткань сорочки, подполз к нарам Катора, благо тюремное ложе было весьма невысоко – практически вровень с полом. Опершись на правую ладонь так, что загудели напрягшиеся мышцы, левой рукой Кайл легко прошелся по лицу Катора – все было покрыто вязкой и запекшейся кровью…

– Бедный мой Катор! – с невыразимой скорбью произнес принц. – Прости, все это – результат моей неразумности.

Рука Катора успокаивающим жестом тяжело легла на плечо господина, а губы издали умиротворяющий вздох…

– Я… я сейчас! – прохрипел Кайл, неимоверными усилиями разворачивая на скользких камнях свое тело. – Я принесу тебе поесть…

Спустя несколько томительных минут принцу удалось добраться до двери в камеру. В кромешной тьме он нащупал уже знакомые плошки с едой и водой, но свечи – сколько ни искал, обнаружить не смог. «Они лишили нас в наказание света», – наконец пронеслось в его обескураженном сознании.

Довольно много времени ушло на то, чтобы Кайл, осторожно толкая миски перед собой, боясь их расплескать, вернулся к нарам слуги. Когда дрожащей рукой он попытался поднести ложку с супом к устам Катора, то его правая рука проскользнула на мокром камне, и содержимое ложки пролилось на камзол старика.

– Прости! – со слезами в голосе произнес Кайл и вновь наполнил ложку.

Катор осилил лишь треть содержимого посудины и отвернул голову к стене, показывая, что более не в силах есть. Кайл со вздохом принялся толкать еду в сторону своего ложа…

Так прошло еще несколько томительных дней. Катору становилось все хуже – часами он не произносил ни звука вообще, а очнувшись, наполнял тесное пространство камеры рвавшимися из груди стенаниями. Кайл тщетно взывал к тюремщику, приносившему пищу, пытаясь донести до того, что его сокамерник медленно умирает. Но бездушный изверг подсовывал под дверь тарелки и молча уходил. Жалостный тон принца тут же наполнялся яростью, и вслед доверенному Иктона неслась отборная брань.

Катор все реже подавал признаки жизни, надолго впадая в забытье. Кайлу, уже привыкшему к передвижению по полу, приходилось разжимать челюсти старика, чтобы влить в тело больного хотя бы пару ложек отвратительной на вкус, но способной поддержать силы слуги пищи. Иногда принц подползал к нарам дорогого человека лишь затем, чтобы удостовериться, что тот еще жив. Уловив слабое дыхание, срывавшееся с губ Катора, Кайл облегченно вздыхал и тянул свое наполовину обездвиженное тело обратно к постели.

Глава 5

И вот наступил день, когда Катора не стало… Кайл проснулся и буквально кожей ощутил в темноте присутствие гостьи, освободившей его слугу от невыносимых страданий.

– Катор, – шепотом позвал он, уже не надеясь услышать в ответ даже малейшего шороха.

Руки Кайла окрепли, он легко перебрался на пол и уже через пару секунд припал к мертвому телу. Разум отказывался верить в произошедшее, и Кайл безнадежно пытался добиться от трупа признаков жизни. Он прислушивался к неподвижным губам – не слетит ли с них слабый вздох, пробовал нащупать пульс на запястье и сонной артерии. По щекам принца текли слезы, а губы шептали безумную чушь, не желая отпускать дорогого человека. Наконец Кайл вытер глаза и, оставив мертвеца в покое, медленно пополз на свое ложе.

Все… Он остался совсем один в этом склепе… Но сильнее тоски одиночества разрывала его сердце тяжесть невосполнимой утраты. В эту трагичную минуту Кайл осознал, что так сильно он не любил даже отца. Самые первые воспоминания его детства были связаны в основном с человеком, тело которого лежало на соседних нарах. Его крепкие руки, помогавшие ему во всем; его ласковый спокойный голос, утешающий мальчугана при малейшей неудаче. Бледно-голубые, обрамленные густой сетью морщин глаза, несущие окружающим лишь добро и радушие, и радостный смех, всегда вселявший в душу принца-калеки искру жизни…

– Пусть Четверо достойно встретят тебя в своих чертогах! – прошептал принц, всматриваясь в нависшую над ним тьму подземелья…

Когда под дверью забрезжил слабый отсвет пламени свечи и раздались тяжелые шаги тюремщика, Кайл буквально слетел с нар и, будто покалеченное насекомое, пополз к двери.

– Эй! – что было сил закричал он. – Эй, кто бы вы ни были, выслушайте меня! Мой слуга скончался!!! Возьмите его тело и похороните!

Вместо ответа – две миски, просунутые под дверь…

– Да послушайте же меня! – взмолился Кайл. – Говорю вам, Катор умер! Заберите его тело!

Для убедительности принц даже просунул под дверь руку, пытаясь поймать ногу человека за дверью и привлечь его внимание. Добился он лишь того, что тюремщик прижал его ладонь к камню своим неимоверно тяжелым каблуком и с усилием провернул его так, что захрустели суставы пальцев. От непереносимой боли Кайл издал пронзительный крик, но тут же вновь принялся молить забрать тело Катора. За дверью раздался глухой смешок, после чего ладонь принца освободилась, а затем послышались удаляющиеся шаги, сопровождаемые слабеющим светом…

То ли тюремщик был глухим, то ли он остался равнодушным к мольбам калеки, запертом в одном склепе с покойником…

Чувствуя себя самым беспомощным в мире ничтожеством, Кайл уныло пополз к своим нарам, даже не уделив внимания мискам с едой. Он взгромоздился на свое ложе и бездумно уставился во тьму. Внезапно ему захотелось умереть… Последовать вслед за Катором в заоблачные дали царства Четверых, покинув этот гнусный и подлый мир…

Никогда еще в своей короткой жизни молодой человек не был настолько близок к безумию. Кромешная тьма; полнейшая тишина, от которой, казалось, звенело в ушах; труп на соседних нарах и невыносимое одиночество… Принц то беззвучно плакал, то осыпал страшными проклятьями весь мир за дверями камеры. Но чаще всего он впадал в приступы ужасной депрессии, во время которых мысль о самоубийстве все сильней грызла его исстрадавшийся мозг.

Он уже несколько дней ничего не ел, решив голодом извести себя. Эта мысль ему нравилась больше, чем погибель в бездонных недрах выгребной ямы. Труп Катора уже начал разлагаться, и отвратительный запах наполнил тесное пространство непроветриваемого помещения.

Чтобы хоть как-то отвлечься от окружающей действительности, Кайл попробовал вспомнить лучшие мгновения из той, прошлой, жизни, которая теперь уже казалась полузабытым красочным сном…

Вот – сопровождаемое одновременно страхом и восторгом чувство мощного организма, повинующегося движениям твоих ног. Кажется, что на этом прекрасном коне ты можешь взлететь и умчаться за парящие в небе белоснежные облака… Это было в тот раз, когда Катор впервые посадил его в седло. Окрыленный первым успехом, принц тут же направился к отцу, чтобы поделиться с ним своими новыми ощущениями. Через несколько дней Эктор сделал своему сыну прекрасный, как сон, и страшный, как дыхание смерти, подарок… Нет, пусть воспоминания о лошадях катятся в зловонную пропасть Охтама!