Читать книгу "Viva la Mésalliance, или Слава Мезальянсу - Игорь Давыдов"

— Как вам с Дарком?! — Гиацинт так обрадовалась своей догадке, что забыв обо всём, резко развернулась к своей названной сестричке, дабы заглянуть ей в глаза.

— Как нам с Даркеном, — согласилась Броня и сопроводила свой ответ покровительственным кивком. — Мы всё ещё слабы. Обычные третьекурсники-некромаги. Но наша внимательность к деталям, наша собранность — пусть даже твой брат весьма умело притворяется несерьёзным растяпой — помогают нам одолеть противников много более сильных, чем мы. Раз за разом.

— Думаешь, Джон Уик смог бы победить Баджерома Сингхама? — хихикнула Гиа.

Синеглазка кровожадно оскалилась.

— Он бы заколол этого несчастного индуса карандашом.

2.

Чёрный костюм. Чёрная сорочка. Тяжёлый браслет был сокрыл грамотно пошитым корсиканским рукавом, который можно было закатать до самого локтя одним движением, как в том белом пальто, что пару часов назад пало, не выдержав напора едкой кислоты. Изящный резной пистолет за авторством Илеги нашёл пристанище в подмышечной кобуре. Однако перевоплощение было бы не полным, если бы Гиацинт не поколдовала бы над локонами Брони, и не зачесала бы их назад, зафиксировав несложным заклинанием.

Обычно некромагическая укладка предполагала некую живость причёски: волосы послушно подчинялись настойчивым порывам ветра, инерции и гравитации, но каждый раз с упорством почтового голубя возвращались в исходное положение. Однако для первокурсницы подобная формула была слишком сложна, поэтому юная дворянка под руководством названной сестры просто «заморозила» сантиметров десять-двадцать от корней, сохранив подвижность лишь части локонов. Впрочем, в данном конкретном случае примитивность решения в глаза не бросалась: образ Джона Уика всегда выделялся изящной простотой.

Надо сказать, что Броне этот стиль подходил. Он отлично гармонировал с внимательным взглядом синих глаз и строгой бледностью кожи. Да и разве может что-то поспорить с универсальностью классического брючного костюма?

Впрочем, у юной слечны Глашек не было времени на самолюбование. Она спешила встретиться с паном ректором или его женой, надеясь получить от них какие-нибудь инструкции. В целом, дебют изначально не обещал быть простенькой прогулкой, однако же в свете последних новостей у девушки попросту душа в пятки уходила от осознания того, как легко она может совершить ошибку, впервые оказавшись в центре внимания такого количества высокородных некромагов со всей Форгерии.

И сложно было представить, с каким облегчением вздохнула синеглазка, увидев пана Маллоя, небрежно откинувшегося на спинку кресла в гостинной, с чашечкой кофе в одной руке, и с планшетом — в другой. Учитывая, что в данном семействе один лишь будущий жених слечны Глашек не испытывал любви к дорогим старомодным нарядам, лишь по контексту можно было догадаться, что мужчина уже успел приодеться к важному мероприятию. Иначе стал бы он так спокойно восседать с гаджетом в руках? Впрочем, сама Броня никакой разницы между парадным и повседневным образом будущего свёкра увидеть не могла: в обоих случаях этот аристократичный высокий блондин был одет «с иголочки» и выглядел, как ожившее творение увлечённого скульптора, а не живой человек.

Девушка быстрым шагом подошла к пану ректору на расстояние трёх метров и молча остановилась, заведя руки за спину, как это часто делал Даркен, не осмеливавшийся заговорить с отцом прежде, чем тот соизволит словом или жестом продемонстрировать, что готов к беседе.

Мужчина обратил внимание на гостью уже через пару секунд. Он неторопливо опустил планшет и одарил невестку вопрошающим взглядом.

— Пан ректор, я явилась за инструкциями…

Броня осеклась, увидев, как поморщился собеседник.

— О, Семеро, данная речь звучит так, будто бы ты не просишь, а требуешь. Я, конечно, всё понимаю: чай, я не с обычной безродной студенткой общаюсь, а с самой слечной Лешей, аватарой хтонического божества и главой одного из самых многообещающих культов Богемии… но можно же быть чуточку попроще?

Девушка смущённо откашлялась в кулачок.

— Прошу прощения, господин, я не хотела, чтобы мои слова прозвучали высокомерно…

— Ничего страшного, — мужчина положил планшет на стол и поднял руку в останавливающем жесте, а затем кивком пригласил собеседницу присесть в кресло напротив. — Если бы я хотел себе послушную невестку, которой можно было бы спокойно диктовать условия, я бы не предложил брак той, кто осознанно пошла против моей убедительной рекомендации не вмешиваться в ситуацию со Сковронским.

Девушка послушно проследовала к указанному месту, однако в каждом её движении сквозила неуверенность.

— Тот случай был, скорей, исключением из правил, — начала оправдываться Броня, едва лишь расположившись в кресле. — Я была сама не своя из-за полученных известий о пленниках. В те дни на меня многое свалилось… это было похоже на помешательство: мне казалось, что если я не вмешаюсь…

Она замолчала, заметив, что собеседник вновь поднял руку, ладонью от себя.

— Я не думаю, что женщине стоит оправдываться за поступки, которые она совершила, повинуясь голосу совести. Как я уже сказал, девичье сердце мягко, и тем оно прекрасно. За жестокость должно быть ответственно сердце мужское. А их союз даёт гармонию, — мужчина сделал небольшой глоток и продолжил. — Там, в Коваче, вы с Даркеном проявили идеальную синергию. Твоё безрассудство помогло моему сыну проявить лучшие из его качеств, развить их и закрепить успех. Я не собираюсь давить твою индивидуальность… в отличие от индивидуальности будущего пана ректора.

— То есть, все эти правила… — Броня указала в сторону того места, где она совсем недавно стояла, ожидая приглашения к разговору.

— Для Даркена, — закончил за собеседницу пан ректор. — С него ещё спесь сбивать и сбивать, прежде чем он окажется хотя бы близок к балансу между гордостью и смирением. Тебе же нужно следовать совершенно иным правилам.

— За этим я к вам и пришла, — девушка подалась вперёд, словно бы опасаясь не услышать самого важного. — Направьте меня. Каких правил мне стоит придерживаться?

— В этом и суть. Ты слишком любишь правила, Броня Глашек. Ты можешь увидеть не только их букву, но и дух, однако лучше всего человек развивается, когда оказывается в некомфортной для себя обстановке.

— Мне не нравится, к чему вы клоните? — нахмурилась синеглазка.

Мужчина улыбнулся. Он сделал неторопливый, даже нарочито медленный, глоток тёмного кофеиносодержащего напитка.

— Ты любишь правила, потому что тебе комфортно средь них, — продолжил пан ректор. — Однако твой настоящий талант проявляется в тот момент, когда ты правила не знаешь и пытаешься его вывести. Как, например, в твоих курсовых работах, где ты вслепую определяла закономерности там, где всё уже выяснили до тебя. Всё из-за того, что тебе было лень найти и прочитать соответствующую литературу.

— Мне кажется, вы несколько… путаете. Это не одно и то же. Нельзя сравнивать курсовую работу и выход в свет. Тем более, что ситуация не самая простая. Я говорю даже не о том, что на приёме будут присутствовать правители многих стран, и мне будет слишком легко вас опозорить. Я могу понять, отчего вы могли бы посчитать подобный конфуз допустимым в рамках подготовки невесты своего сына, но… — она подняла руки, словно бы хватая невидимый баскетбольный мяч. — Богемия ведь на пороге кризиса, не так ли? Вы с пани Маллой скоро отбываете. Причём срочно и надолго. Я в жизни не поверю, что готовы оставить Даркена у руля, пусть даже на короткое время. Он же не готов! Это очевидно даже мне.