Читать книгу "Кофе с корицей для снежного ангела - Олеся Рияко"

— Могу я ее увидеть?

— Эм… мистер Уайт, сэр… — замялась она, воровато оглядываясь на коллегу за спиной.

Та стояла, сложив руки на груди и смотрела на меня в упор, не мигая. Признаться, это пугало, особенно если учесть мощные габариты второй медсестры.

— Вы не можете. — Наконец выдавила она. — В палату можно только родственникам и супругам. Девушка ваша родственница? Если так, то нужно хоть какое-то подтверждение, иначе я не в праве.

— Нет, не родственница… — оборвал ее я. И сказал решительно. Нет, серьезно, настолько уверенно, что сам офигел от искренности своих слов. — Она моя невеста. Пожалуйста, прошу вас! Мне просто необходимо увидеть ее.

Приятная медсестра охнула и залилась румянцем, а неприятная подвинула зардевшуюся от умиления коллегу и оперлась на стойку, с внезапным вызовом заглянув мне прямо в глаза.

— Мистер Уайт, вам сказано, что нельзя — значит нельзя. Лучше оставьте контакты родственников, если, разумеется, с ними вообще знакомы.

Да, этого цербера бессмысленно было очаровывать взглядом. Тут бы, пожалуй, даже кровавое жертвоприношение не подошло.

— Нет, контактов родственников у меня нет. — Признался я, пропуская удар. — Но, может есть что-то, что поможет мне убедить вас меня впустить?

— Нет. — Было мне однозначным ответом.

Пейджер на груди цербера прожужжал троекратное «ж-ж-ж» и внимание медсестры тут же переключилось на него.

— Ждите. — бросила она, спешно обходя ресепшен, и удаляясь вглубь белого коридора позади себя.

В расстроенных чувствах я с силой шлепнул ладонью по стойке, заставив любительницу триллеров подскочить на месте и охнуть, но сразу же мягко улыбнулся ей. Извинился.

Сдержать эмоции было сложно — внутри все кипело. Какого черта? Если эта хмурая баба не позволит мне увидеть Анну, я, ей богу, прорвусь туда силой! Мне во что бы то не стало нужно было узнать, что же случилось с моим ангелом… и самое главное, увидеть ее, чтобы наконец успокоится.

— Анна Сомова… — Тихо повторил я про себя, пробуя имя возлюбленной на вкус. Что-то славянское? Не ожидал такого поворота, но отец определенно одобрит. Сам он женился на испанке, так что в вопросах интернациональных браков я, можно сказать, как рыба в воде.

Подумаешь! Станем отмечать больше праздников, добавим на рождественский стол к пирогу с почками и паэлье как их там… пельмени? Борщ? Нужно поискать в нете как они там в своей восточной Европе рождество отмечают.

Осознание того, что прямо сейчас, сидя в приемной больницы, я размышляю о чем-то большем, чем просто знакомство с понравившейся девушкой, обрушилось на голову подзатыльником.

«Господи, Анна, да что же ты со мной делаешь?!»

7. Анна

Я открываю глаза и слышу плещущий энтузиазмом голос ведущей прогноза погоды Мэнди Спаркс:

— …счастливого Рождества, Саймон! Да, сегодня двадцать четвертое декабря и погода в Лос-Анджелесе обещает нас удивить. Плюс шесть, ребята! Это что-то, кое-кто по дороге в студию утверждал, что утром видел лед на лужах! Похоже Санта везет с собой не только подарки, но и настоящую зиму…

Поворачиваю голову влево — пожилая женщина с приоткрытым ртом внемлет стройной рыжеволосой ведущей и вяжет что-то похожее на тощего желтого питона. Поворачиваю вправо — молодая девчонка сидит в позе лотоса и громко чавкает жвачкой. В руках ее какой-то каталог, который она разглядывает без особого интереса и даже с некоторой долей презрения.

Возвращаю голову в прежнее положение и мир вокруг начинает темнеть, наполняясь оглушительным звоном, который становится громче и громче, и громче…

На мой сдавленный стон отзывается чей-то полный тревоги голос:

— Как ты, милая?

Делаю над собой усилие, чтобы открыть глаза. Надо мной нависает та самая старушка, вязание ее осталось на заправленной больничной койке.

— Хочешь воды? Позвать медсестру?

Пить и правда хочется просто ужасно! Язык прилипает к небу из-за сухости, не слюна, а какая-то вязкая дрянь наполняет его — благодарно улыбаюсь и пытаюсь кивнуть, но зря я так… очень зря…

— Ну-ну, вот. — Тонкая трубочка утыкается в губу, и я ловлю ее, чтобы втянуть противную, теплую, но вместе с тем такую вкусную воду. — Вот не повезло же тебе. Под самое Рождество! Тут и полицейские уже были, помнишь? Это тебя муж так отходил? Или парень? Скажи, я им ничего не расскажу…

— Не слушай ее, Белоснежка. — Раздается с соседней койки нагловатый голос девушки с жвачкой во рту. — Конечно расскажет. Этой дряхлой скучно, не знает уже как внимание к себе привлечь. Поэтому, если не хочешь, чтобы твоего хахаля фараоны забрали, молчи лучше в тряпочку.

Трубочка, даровавшая доступ к вожделенной жидкости тут же покинула мой рот, не дав как следует напиться.

— Ух и дрянь же ты… — Прошипела пожилая дама совсем другим, отнюдь не елейным голосом. — Молчала бы, потаскуха.

— Варежку завали, карга старая! Спряталась откуда вылезла, слышь? Не видишь Белоснежке плохо, ее бы хоть пожалела. «Рождество же». — Передразнивает ее она и снова обращается ко мне. — Ты сама как? Тут доктор был, наговорил всякого. Что там, потеря памяти может быть, расстройство какое-то… м… не поняла какое. Хрен его знает, короче. Я это, амнезию в кино только видела, в общем че, помнишь что-то или как? Всегда было интересно как оно, вживую увидеть… че, прям ничего совсем, да?

Смотрю на нее пристально и отвожу взгляд, чтобы сосредоточиться на своих чувствах. Не могу никак понять…

Голова кружится меньше, наверно то было от обезвоживания. Теперь немного мутит, но зато в глазах больше не темнеет и не шумит в ушах. Смелею, чувствуя прилив сил, аккуратно приподнимаюсь и сажусь к спинке кровати. Мысли путаются, но помню отчетливо кто я… помню, как ушла на занятия с работы, как укусила Эрни, спасаясь от его мерзких поцелуев, а дальше… дальше вспоминать от чего-то больно. Не в моральном плане, а в физическом — действительно думать больно!

— Все я помню. — Отвечаю наконец тихим, хриплым голосом. Горло напрягается от каждого звука так, будто я не шепчу, а ору, что есть мочи. — Только больно… думать.

— Ну вот. — Хмыкает девчонка и возвращается к разглядыванию товаров в каталоге. — Скукота…

Я с ней была не согласна.

Пожалуй, моя жизнь была слишком уж веселой, со всеми этими ее перипетиями! А так хотелось бы сейчас домой… В свою комнатку, где на подоконнике, под большим окном с выходом на пожарную лестницу, стоит пластиковая елка, увешанная гирляндой и игрушками. Заварить какао, кинуть в него маршмеллоу и, набрав полный поднос вредностей, вроде печенья, шоколада и крекеров с сырным кремом, завернуться в плед перед ноутом. Маме по скайпу позвонить, посмотреть теплую, уютную комедию… Двадцать четвертое декабря, а я в больнице с сотрясением — с ума можно сойти!