Читать книгу "Магия черная, магия белая - Елена Хорватова"

Марго подумала, что бабушка, наверное, оговорилась: Кике было от силы лет тридцать пять, а то и еще меньше, и она вряд ли знала бабулю в ее невинном возрасте, скорее наоборот.

Но Кика даже не подумала поправлять зарапортовавшуюся бабулю.

– Думаю, мы с Маргошей тоже подружимся и обойдемся без всяких церемоний. Называй меня Кика, деточка, и на «ты»…

Ничего другого Марго от этой дамы и не ожидала. Весь облик Кики: до предела взлохмаченная голова с разноцветными прядями волос и некоторой претензией на авангардную стрижку, затейливый туалет из льняного полотна, напоминающий греческую тунику, украшения из дерева и кожаных ремешков в сочетании с грубыми керамическими бусинами и амулетами – наводил на мысль, что она богемная особа, какая-нибудь не шибко знаменитая художница или дизайнер и увлечена этническими мотивами. А такие люди весьма демократичны в общении.

– Кстати, дорогая Маргарита, дочь достойного Стефана, я тут тебе кое-что привезла. Природные дары, так сказать.

Кика подтянула к себе объемистую холщовую сумку, расшитую изысканными аппликациями, но все равно похожую на торбу, и принялась доставать из нее глиняные горшочки и пучки сухих трав, обмотанные тряпицами. По комнате тут же пополз невероятный аромат летнего леса…

– Спрынь-травы насушить удалось. Большая редкость, между прочим. Ну это так, по мелочи, иванов крест и кошкины слезки, запас пополнить, если у тебя кончается. Тут клюква моего сбора, а тут медок с пасеки, Мелентий принес, когда узнал, что я к тебе собираюсь. Кланяться велел, старый пень. Вот беленькие грибочки, сама сушила… А это отборные молодые мухоморчики, не перепутай.

И Кика гордо выложила на стол полотняный сверточек. Марго показалось, что насчет мухоморчиков она ослышалась, но Нина Семеновна развернула тряпицу, понюхала содержимое сверточка и удовлетворенно кивнула:

– Мухоморцы – первый сорт!

Наверное, это была какая-то своеобразная шутка, принятая в компании своих, а на самом деле бабушке презентовали связку сушеных подберезовиков.

А Кика тем временем достала из сумки еще одну вещь – пейзаж, выложенный из кусочков березовой коры на срезе дерева. Изображалось на нем, как ни странно, нечто вроде античного акрополя, а не привычная церквушка или вечный куст ракиты над рекой…

– Моя последняя работа, – застенчиво прошептала она.

Ну конечно, художница, любительница природы и экологически чистой среды обитания. Живет где-нибудь в деревне, в купленной за гроши развалюхе; гуляет по лесам, собирает ягоды да грибочки; завела дружбу с окрестными поселянами, которые от широты души приносят чудной городской дамочке медку, яичек и молочка; вечерами при свете керосиновой лампы читает монографии о фресках Ферапонтова монастыря и делает свои милые художественные поделки – бусики с оберегами и инкрустированные берестой досочки – и изредка выбирается в Москву, чтобы ради хлеба насущного продать их где-нибудь на Арбате или на Крымской набережной, на импровизированном «вернисаже» непризнанных художников…

От размышлений Маргошу отвлек звонок в дверь.

– Детка, открой, пожалуйста, – попросила бабушка, занятая «природными дарами».

Марго распахнула дверь. На пороге стояла крупная розовощекая деваха в форме прапорщика ВДВ.

– Вы к кому? – удивленно спросила Марго.

– Здрасьте, – расплылась в улыбке неожиданная гостья. – Маргарита Стефановна дома? А вы ее внучка, да? Маргарита-младшая? Бабушка так много о вас говорила. Слушай, Ритка, давай сразу на «ты», по-простому. Чего церемониться? Мы люди свои… Меня Валькой зовут.

Маргарита согласно кивнула – уж с такой незатейливой Валькой и вправду смешно было бы разводить политес. Однако какой необычный у бабушки круг общения. Даже странно, что такие разные женщины могли собраться где-то вместе и найти что-то общее.

– Ну что ж, милые дамы, прошу к столу, – пригласила бабушка. – Еще Эрик должен подойти, но он предупредил, что задержится.

Пока дамы рассаживались, передавали Маргарите Стефановне, разливавшей чай из самовара, чашки и обменивались незначительными застольными фразами («Мне покрепче!» – «С лимоном?» – «Нет, лимона не надо». – «Сахар насыпать? Сколько ложек?» «А пирог с чем?»), Маргоша продолжала потихоньку за ними наблюдать. Ладно, старинная приятельница Нина Семеновна бабуле вполне подходила: двум интеллигентным старушкам, знавшим друг друга бог знает сколько лет, есть о чем поговорить. Богемная Кика тоже худо-бедно вписывалась в эту компанию… Но вот прапорщица Валька казалась здесь каким-то чужеродным существом – ей бы в своей офицерской компании под водочку петь песни про батяню комбата, а не церемонно отпивать чаек из тонкой чашечки севрского фарфора, слушая эстетскую болтовню Кики.

А бабушка, увидев, что дамы первую чашку чаю уже допивают, добавки никому не предложила, а, напротив, постучала ложечкой по сахарнице, как докладчик, требующий внимания аудитории.

– Девочки, давайте перейдем к делу, – значительно произнесла она, и гостьи сразу же замолкли, отодвинув чашки. – Я ухожу. Пора мне…

Интересное заявление, подумала Маргоша. Вообще-то странно – пригласить полный дом гостей, зная, что тебя ждут дела, и в разгар пиршества объявить, что тебе пора уходить…

Но никто за столом не проявлял признаков удивления. Наверное, к эксцентричным манерам бабули все подруги уже привыкли.

– Чувствую, что мой час близок. Ближайшего полнолуния мне уже не пережить…

Маргоша вздрогнула – так вот о каком уходе толкует Маргарита Стефановна! Как бы отвлечь ее от загробных настроений – подобные фантазии совсем не полезны в пожилом возрасте. Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо.

– Я хочу, чтобы вы не оставляли Маргошу, когда меня не станет, – продолжала бабушка. – Я все передам ей. Когда я говорю «все», то имею в виду действительно все, включая и самое ценное. Вы знаете, как девочке будет непросто. Пообещайте, что поможете.

Три дамы с интересом уставились на бабушкину внучку. Марго покраснела и потупилась. Вот еще, выступать тут в роли обременительного наследства, обузы, которую бабушка навязывает чужим людям… Да я совсем не так беспомощна, как это может показаться со стороны. Зачем обременять кого-то заботой о собственной персоне?

Она уже открыла рот, чтобы однозначно высказаться по этому поводу, но бабушка сделала какой-то еле заметный жест, и рот Маргариты захлопнулся сам собой, не делая более попыток выражать мысли. Все несказанное пришлось просто проглотить.

– Поможем, – уверенно ответила Нина Семеновна, продолжая с интересом разглядывать Марго, словно это был какой-то редкий цветок или попугайчик. – Девочка из наших, так что не бросим, не тревожься. Но ты, дорогая, не слишком ли торопишься?

– Нет, Нинуля, все, что было отмерено, я изжила. Пора мне, пора. А девочку, преемницу свою, внученьку, наставить на путь не успела. Силу-то она возьмет, а вот умение… Без навыка да без умения, боюсь, дров по первости наломает. К тому же ты знаешь, наследство в ее руки попадет немалое. И опасное. Кое-кто все сделает, чтобы обобрать сироту… Хоть в обиду-то девочку не давайте! Ей еще жить и жить…