Читать книгу "Пустой дом - Розамунда Пилчер"

Миссис Филипс, в отличие от своего рослого сына, была миниатюрной, седовласой и исключительно опрятной. Она выглядела так, словно работала не покладая рук с самого своего рождения, и глядя на то, как они с Элис проворно снуют по кухне, невинно сплетничая про забавную чету Барнетов, Вирджиния думала, как здорово было бы иметь такую мать. Спокойную, всегда в хорошем настроении, с просторной уютной кухней, где на плите в любое время греется чайник, приглашая к чаепитию.

Приготовив чай, женщины, наконец, присоединились к остальным за столом. Миссис Филипс налила Вирджинии чаю и протянула ей чашку. Вирджиния выпрямилась, вытащила руки из карманов, взяла чашку и с некоторым усилием произнесла:

— Спасибо.

Миссис Филипс рассмеялась.

— Ты совсем сонная, — сказала она.

— Да уж, — согласилась Вирджиния. Теперь они все смотрели на нее, но она помешивала свой чай, не поднимая глаз, потому что не хотела встретиться с его синим насмешливым взглядом.

Однако им пора было двигаться. Снова натянув пальто, они столпились в маленькой прихожей. Лингарды и миссис Филипс уже стояли у раскрытой входной двери, и тут у себя из-за спины Вирджиния услышала голос Юстаса.

— До свидания, — сказал он.

— О! — смущенная, она обернулась назад. — До свидания.

Она хотела было протянуть ему руку, но он, очевидно, не заметил ее жеста, потому что своей не подал.

— Спасибо, что пригласили.

Казалось, он забавлялся, глядя на нее.

— Мне было очень приятно. Буду рад, если вы зайдете еще, в другой раз.

Всю дорогу до дома она смаковала его последние слова, наслаждаясь ими словно драгоценным подарком, полученным на прощание. Однако она так и не вернулась в Пенфолду.

До сего момента, десять лет спустя, в июльский день, исполненный пронизывающей красоты. На обочинах, откуда неслось пенье малиновок, цвела желтая мать-и-мачеха, полыхал утесник, а скалы, поросшие папоротником, казались изумрудными на фоне морской воды цвета гиацинта.

Вирджиния настолько погрузилась в свои хлопоты, беспокоилась о ключах, о том, как ей найти Бозифик, размышляла о приземленных материях вроде плиты, холодильника, постельного белья и посуды, что небом посланное ей дивное утро каким-то образом прошло незамеченным. Однако сейчас она вновь обратила внимание на мир вокруг, вспомнила почему-то маяк — как он вспыхивал и гас над темным морем — и тут же без всяких видимых причин ее согрело внезапно нахлынувшее радостное предчувствие.

Тебе уже не семнадцать лет. Ты женщина, двадцатисемилетняя, независимая, с двумя детьми, машиной и домом в Шотландии. Жизнь не стоит на месте. Все изменяется. Ничто не остается таким же, как было.

У начала проселка, спускавшегося к Пенфолде, стояла деревянная платформа для молочных бидонов, за которой дорога круто шла вниз, петляя между высокими каменными изгородями. Боярышник, истерзанный зимними ветрами, приникал к земле. Когда Вирджиния вслед за «лендровером» Юстаса въехала во двор фермы, откуда ни возьмись выскочили две колли, черная и белая, от пронзительного лая которых бросились врассыпную, недовольно кудахча, коричневые куры породы леггорн.

Юстас остановил «лендровер» в тени амбара и уже вылезал из него, мягко отстраняя собак с дороги. Вирджиния припарковала свою машину следом за ним, открыла дверцу, и колли немедленно бросились к ней; продолжая лаять, они пытались допрыгнуть до нее, поставить лапы на грудь, тянулись, чтобы лизнуть ее в лицо.

— А ну-ка кыш… да успокойтесь вы, черти!

— Ничего страшного… — она погладила узкие головы собак, потрепала пушистую шкуру. — Как их зовут?

— Бикер и Бен. Это Бикер, а это — Бен. Тихо, тихо, разбойники. Каждый раз одно и то же!

Его веселость, хотя и немного напускная, свидетельствовала о том, что, сидя за рулем, он обо всем подумал и решил избрать именно такую манеру поведения, чтобы не превратить остаток дня в панихиду по Энтони Кейли. И Вирджиния, которой этого совсем не хотелось, была признательна ему за понимание. Шумное вторжение собак помогло преодолеть первоначальное смущение, они непринужденно зашагали бок о бок по вымощенной булыжниками тропинке к дому и вошли внутрь.

Она увидела потолочные балки, плиточный пол, коврики — все без изменений.

— Так я все и запомнила.

По дому плыл запах пирожков, от которого бежали слюнки. Юстас прошел в кухню, предоставив Вирджинии следовать за ним. По дороге он взял с полки прихватку, подошел к плите и, склонившись, открыл дверцу духовки.

— Они не подгорели? — озабоченно спросила она.

Из духовки доносился аромат поджаристой корочки.

— В самый раз.

Он закрыл дверцу и выпрямился.

Она спросила:

— Ты их сам приготовил?

— Я? Ты, должно быть, шутишь.

— Тогда кто?

— Миссис Томас, моя помощница. Хочешь чего-нибудь выпить?

Он подошел к холодильнику и вытащил оттуда банку пива.

— Нет, спасибо.

Он улыбнулся.

— Кока-колы у меня нет.

— Я не хочу пить.

Разговаривая с Юстасом, Вирджиния внимательно осматривала кухню, опасаясь, что она могла перемениться, что Юстас мог передвинуть мебель или перекрасить стены. Однако все осталось таким же, как запомнилось ей. Выскобленный стол в эркере у окна, герани на подоконниках, буфет с пестрой посудой. После стольких лет кухня осталась такой же образцовой — настоящим сердцем дома.

Когда они стали владельцами Кирктона и занялись обустройством дома, переоборудуя его от чердака до подвала, она попыталась создать для себя такую же кухню, как в Пенфолде. Ей хотелось, чтобы кухня была уютной и теплой, чтобы в ней собиралась вся семья выпить чаю и всласть наговориться за чисто выскобленным столом.

— Но кому захочется сидеть на кухне? — спросил Энтони с непонимающим видом.

— Всем нам. Кухня в деревенском стиле — это почти гостиная.

— Ну, я-то не собираюсь жить в кухне, сразу тебе говорю.

И он заказал мебель с фасадами из нержавеющей стали и яркими пластиковыми столешницами, а на пол положили в шахматном порядке черную и белую плитку, которую дьявольски тяжело было поддерживать в чистоте.

Вирджиния облокотилась на стол и с чувством глубокого удовлетворения произнесла:

— Я боялась, что тут все изменилось, но кухня точно такая же.

— Зачем бы я стал что-то менять?

— Просто так. В общем, я боялась. Все вокруг меняется. Юстас, Элис сказала мне, что твоя мама умерла. Мне очень жаль.

— Да. Два года назад. Она простудилась, развилась пневмония.

Он смял пустую банку и аккуратно опустил ее в мусорное ведро, а потом повернулся и внимательно посмотрел на нее, опираясь спиной о кухонную раковину.