Читать книгу "Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире – и почему все не так плохо, как кажется - Анна Рослинг Рённлунд"

Когда вы живете на четвертом уровне, все люди на первом, втором и третьем уровнях могут казаться вам одинаково бедными, а само слово «бедный» может потерять конкретное значение. Бедным может казаться даже человек с четвертого уровня: может, у него облупилась краска на стенах, а может, он ездит на старой машине. Любой, кто хоть раз смотрел вниз с крыши высокого здания, знает, как сложно оттуда оценить различия в высоте домов пониже. Они все кажутся маленькими. В то же время люди с четвертого уровня естественным образом представляют мир поделенным на две категории: богатые (стоящие на крыше небоскреба, такие же, как вы) и бедные (все те, кто остался внизу, не такие, как вы). Вполне естественно посмотреть вниз и сказать: «Они все бедные». Вполне естественно не видеть разницы между людьми, которые водят машины, людьми, которые ездят на мотоциклах и велосипедах, людьми, которые ходят в сандалиях, и людьми, у которых обуви нет.

Я встречался и беседовал с людьми, живущими на каждом из уровней, и могут заверить вас, что для людей с первого, второго и третьего уровней эти различия принципиальны. Живущие в нищете люди с первого уровня прекрасно знают, как улучшилась бы их жизнь, если бы они получали не 1, а 4 доллара, не говоря уже о 16 долларах в день. Люди, которым приходится повсюду ходить пешком, шагая по земле босыми ногами, знают, что велосипед сэкономил бы им огромное количество времени и сил, потому что тогда они могли бы быстрее добираться до городского рынка, в результате чего состояние их здоровья улучшилось бы, а благосостояние повысилось бы.

Четырехуровневая система, заменяющая излишне драматичный «разделенный» взгляд, — первый и самый важный элемент фактологической картины мира, которую вы сформируете после прочтения этой книги. Теперь эта система вам знакома. Ничего сложного, правда? На страницах этой книги я буду использовать четыре уровня для объяснения множества вещей, включая лифты, утопления, секс, приготовление пищи и носорогов. Эти уровни помогут вам лучше рассмотреть мир и лучше его понять.

Что нужно, чтобы выслеживать, ловить и развенчивать заблуждения? Данные. Нужно показывать данные и описывать реальность, которую они отражают. Поэтому спасибо таблицам ЮНИСЕФ, спасибо пузырьковым диаграммам и спасибо интернету. Но нужно и еще кое-что. Заблуждения исчезают, только если есть столь же простой, но более адекватный способ их заменить. Для этого и нужны четыре уровня.

Фактологичность

Фактологичность — это умение понять, когда речь заходит о разрыве, и вспомнить, что такие истории показывают две отдельные группы с разрывом между ними. Реальность же часто не имеет полюсов. Обычно большинство скрывается в середине, ровно там, где должен быть разрыв.

Чтобы контролировать инстинкт разрыва, ищите большинство.

Опасайтесь сравнения средних значений. Сравнив множества значений, вы, скорее всего, обнаружите, что они пересекаются. Вероятно, никакого разрыва нет.

Опасайтесь сравнения крайностей. Во всех группах — группах стран или людей — кто-то оказывается наверху, а кто-то — внизу. Порой разница между крайностями в высшей степени несправедлива. Но даже в этом случае большинство обычно занимает промежуточное положение, находясь ровно там, где должен быть разрыв.

Взгляд сверху вниз. Не забывайте, что при взгляде сверху вниз картина искажается. Все остальное кажется одинаково маленьким, но на самом деле это не так.

Глава вторая. Инстинкт негатива

Как я в некотором смысле родился в Египте и что нам может рассказать о мире ребенок в кувезе.

С каким утверждением вы согласны?

А. Мир становится лучше.

Б. Мир становится хуже.

В. Мир не становится ни лучше, ни хуже.

Спасение из канавы

Помню, как все вдруг перевернулось с ног на голову. Помню темноту, запах мочи и грязь, забившую мне нос и рот, из-за чего я потерял способность дышать. Помню, я пытался перевернуться, но лишь глубже погружался в вонючую жидкость. Помню, я тянул руки, отчаянно пытаясь ухватиться за траву или еще за что-нибудь, а затем меня вдруг подняли за щиколотки. Бабушка посадила меня в таз, стоящий на кухонном полу, и принялась отмывать водой, нагретой для мытья посуды. Пахло мылом.

Мои первые воспоминания едва не стали последними. Это воспоминания о том, как бабушка спасла меня, четырехлетнего, вытащив из сточной канавы перед ее домом. Она была до краев наполнена дождевой водой, смешанной со сточными водами из фабричного поселка. Что-то в ней привлекло мое внимание, поэтому я подошел к самому краю, после чего поскользнулся и упал вниз головой. Родителей рядом не было — никто за мной не следил. Мама лежала в больнице с туберкулезом. Отец работал по десять часов в день.

Всю неделю я проводил с бабушкой и дедушкой. По субботам папа сажал меня на раму своего велосипеда, и мы выписывали круги и восьмерки по дороге в больницу, просто чтобы развлечься. Я видел, как мама стоит на балконе третьего этажа и кашляет. Папа объяснял, что войти к ней мы не можем, иначе заболеем сами. Я махал ей рукой, и она махала мне в ответ. Я видел, что она говорит мне что-то, но голос ее был слишком тих, а слова уносило ветром. Помню, она всегда старалась улыбаться.

Мегазаблуждение о том, что «мир становится хуже»

В этой главе рассказывается об инстинкте негатива — нашей склонности замечать плохое чаще, чем хорошее. Существованием именно этого инстинкта объясняется второе мегазаблуждение.

Чаще всего я слышу, что «мир становится хуже». И в мире действительно происходит много плохого.

Со времен Второй мировой войны количество жертв военных конфликтов стабильно снижалось, но после начала войны в Сирии тенденция изменилась. Наблюдается очередная волна терроризма. (Подробнее об этом в главе 4.)

Не могут не тревожить чрезмерный вылов рыбы и истощение морей. Списки мертвых зон в Мировом океане и находящихся под угрозой исчезновения видов становятся все длиннее.

Тают льды. В ближайшие 100 лет уровень моря, вероятно, поднимется на метр. Сомневаться в этом не приходится из-за выпущенных человечеством в атмосферу парниковых газов, которые не рассеются еще долгое время, даже если мы перестанем их выпускать.

Крах ипотечного рынка США в 2007 году, не предсказанный ни одним из регулирующих органов, был вызван массовыми иллюзиями безопасности абстрактных инвестиций, сути которых почти никто не понимал. Сегодня система остается такой же сложной, какой была тогда, поэтому подобный кризис может случиться снова. Возможно, даже завтра.