Читать книгу "Молитва из сточной канавы - Гарет Ханрахан"

Хотела бы, да не могла. Сдала бы в мгновение ока – но она недостаточно о нем знала. Она не из Братства, в секреты ее не посвящают. А Шпат никогда бы ее не простил. Она покачала головой.

– Ладненько, – сказал Джери, – кто все устроил? Шпат? Шпат это был?

Это был Шпат, но она не собиралась валить все на него. По игре ловца воров ясно, что происходит нечто еще, что ее проблемы гораздо меньше, чем должны быть. Ей повезло, только непонятно как. Может, она заодно и Шпата вытащит.

– Это был Крыс, – солгала она, – он знает Хейнрейла. Шпата мы взяли только на случай, если нас засекут и придется прорываться с боем.

Джери цокнул языком.

– Нехорошо тогда с упыренком вышло.

– Что с ним? – Она предполагала, что Крыс умотал через город и добрался до безопасного притона Братства.

– Спроси у сальника. – Джери подхватил ее кинжальчик и засунул в ножны. Затем выудил из ящика какой-то черный клейкий шнур и плотно обмотал его вокруг кинжала и ножен, связывая их вместе. – Грамотная вещь. Алхимики сделали. Можно разрезать только специальным лезвием или растворить препаратом. Мы теперь их на заключенных используем. – Он вручил ей обмотанный нож. Черный шнур был слегка сыроват и пружинил под пальцами.

– Мисс Тай, вы виновны, как сам грех, но я не судья и не присяжный, поэтому мне пофиг. Награду за тебя выплатили, поэтому ты можешь идти.

– А как насчет Шпата?

– За него награду не выплатили. Он не может идти. – Джери повысил голос. – Заходи, забирай – если она тебе впрямь нужна.

Кари помогал казаться спокойной особый прием – опустошать себя. Она как бы проглатывала сама себя, заталкивала тревоги и страхи внутрь, представляя, будто она металлическая статуэтка, скульптура девушки. Позже, когда наставало время рывка, она выпускала содержимое вовне, и хлесткий, как обрыв натянутой лески, упругий взрыв скорости выручал ее из беды. Она убегала от чужаков и чудовищ в дюжине портовых городов по всему морю. Она мчалась так, что беде за ней было не угнаться.

Однако на этот раз не получалось выбрать верный момент для рывка. Ситуация оказалась не такой, как раньше.

Он сказал, что зовут его профессор Онгент – тот самый, кто выкупил ее у ловца воров. Он стар, но вовсе не дряхл, с круглым животиком, бородой, как нестриженый куст, и совиными очочками – нужны ли они ему на самом деле, а то пялится на нее поверх оправы? Как и она, он носил бесформенную серую хламиду, только с тканым золотисто-голубым поясом и серебряную цепочку на шее. И тепло улыбался ей.

– Боюсь, тебе придется оставить имя Кариллон Тай здесь, дитя, – произнес он. – Оно привлечет внимание к тебе – и ко мне, а я только что вложился в тебя кучей денег.

Последний раз в нее вкладывали деньги, когда продавали работорговцам в Ульбише.

– Я так и так им не пользуюсь. – Карманов в ее рясе не было, и она принялась охлопываться, ища, куда приткнуть свой нож в смирительных путах. Из-за пояса он то и дело выскальзывал.

– Понести его вместо тебя? – предложил Онгент.

– Не стоит. – Она сумела закатать рукав мешковатой рясы так, чтобы получился кармашек для ножа. Все равно в дело его не пустишь, пока алхимическая веревка скрепляет лезвие с ножнами, но знакомый вес придавал уверенности.

Онгент и Джери перекинулись парой коротких слов – очевидно, знали друг друга. У Кари не получилось с ходу вычислить, кто из них главный, друзья ли они или просто делят общую выгоду.

Джери рыкнул:

– Постарайтесь не создавать проблем, девушка.

Она кивнула, притворяясь испуганной. Она проблем не создает, те ее сами находят.

– Я устроил тебе жилье в университете, – сказал Онгент. – И место ассистента по научной работе.

Настолько неприкрытой нелепицы хватило, чтобы она поплелась за Онгентом на улицу. Вечерело, и он достал из сумки алхимический фонарик и потряс. Выплеснулся пузырь зеленоватого света, от которого по мостовой разбежались зловещие полутени. Старик вывел ее к лестнице-переходу – длинным ступеням из Мойки в сторону Фаэтоновой улицы. Темные проходы и проулки ответвлялись от лестницы, ныряя в лабиринты лачуг и многоквартирных домов, и она внутренне подбиралась перед каждой развилкой. Онгент кряхтел, пыхтел и не сворачивал, как если б запозднился с прогулкой и заботился об одном – добраться до выхода из этого района и не оказаться обобранным в канаве.

А она подыскивала подходящую канаву и прикидывала, как половчей его обобрать.

– Рану у тебя на руке мы осмотрим завтра, – сказал Онгент. Она пошевелила плечом – больно.

– Пройдет, – сказала вслух. – Надо только промыть и перебинтовать. Порез неглубокий.

– Так и должно быть. Они любят поиграть с жертвами.

Любопытно, откуда академик знает о повадках сальников? Хотя, может, нынче в Гвердоне об этом известно всем. Один такой стоял возле входа в подземку на Фаэтоновой улице. Этого сальника сделали из молоденькой девчушки, младше Кари, но ее пришлось вытянуть до предела, чтобы заполнить шестифутовую форму, в которой отливают этих страшилищ. Сквозь хищные зубы сиял огонек фитиля, пока она изучающе присматривалась к походке Онгента. Кари обошла создание, держась подальше – они вскипают насилием, если чуют подвох.

– А что с ранками на лице?

Она почти забыла о плеяде крошечных ожогов там, куда брызгал расплавленный металл с горящей башни. Она потерла их пальцами.

– Ничего.

Профессор поцокал языком, будто разочаровался. На полпути вниз по ступеням он приостановился. Внизу слышался грохот поезда и свист пара. Стены лестничного перехода покрывали плакаты и афиши, обильно налепленные друг на друга. Реклама чудодейственных лекарств и предсказателей будущего, вербовочные плакаты наемничих рот, напоминания о гражданских предписаниях и распоряжениях стражи. Он взялся срывать их, прогрызая бумажную коросту до самой каменной стены.

– Умеешь читать? – спросил он.

– Да. – Единственное наследство от тети Сильвы. Ее дом был полон книг. Двоюродная сестра Эладора не вылезала из книг. Всего на пару лет старше Кари, но вечно производила впечатление родившейся уже пожилой и до утомления правильной. Временами они сближались, объединялись против Сильвы или соседа, арендовавшего землю, когда отец Эладоры заболел. Чаще же ссорились.

Онгент сковырнул последний пергаментный струп, и открылась оголенная стена лестничного колодца, сложенная из зеленоватого камня, похоже, влажного. Изрезана знаками.

– Можешь их прочитать?

Она вперилась в символы, затем покачала головой.

– Нет.

– Немногие на это способны. Перед тобой упыриный туннель. Под городом их тысячи. Многие брошены или затоплены. Другими пользуются одни упыри. Иные, как этот, переделаны для гражданских нужд; происхождение их всеми забыто – кроме тех, кто изучает историю города. – Он ощупал знаки, как-то даже непочтительно. – Вот мое призвание, мое поле деятельности. Я читаю лекции по истории и археологии Гвердона.