Читать книгу "Тарзан Непобедимый - Эдгар Берроуз"

– У него маловато шансов, – рассмеялась девушка. Едва она успела произнести эти слова, как наверху зашумели ветки, и на середину стола обрушилось тяжелое тело.

Зора и Коулт вскочили на ноги. Американец выхватил револьвер, а девушка, подавив крик, отшатнулась. У Коулта на голове дыбом встали волосы, а руки и спина покрылись мурашками: перед ними лежало мертвое тело Рагханата Джафара. Закатившиеся мертвые глаза его глядели вверх, в ночь.

IV. В ЛОГОВЕ ЛЬВА

Нкима злился. Нарушили его глубокий, крепкий сон, что досадно уже само по себе, а вдобавок хозяин устремился по каким-то дурацким делам в ночную тьму. Нкима перемежал свою брань боязливым хныканьем, поскольку в каждой тени ему виделась крадущаяся пантера Шита, а в каждом сучковатом корневище – змея Гиста. Пока Тарзан оставался в пределах лагеря, Нкима не особенно тревожился, и когда хозяин вернулся на дерево со своей ношей, маленький ману был уверен, что он останется здесь до утра. Но вместо этого Тарзан немедленно поспешил в черный лес и теперь перелетал с ветки на ветку уверенно и целеустремленно, что не сулило малышу Нкиме ни отдыха, ни спокойствия.

В то время как Зверев с его отрядом медленно пробирался по извилистым звериным тропам, Тарзан почти по воздуху продвигался сквозь джунгли к своей цели, той самой, к которой стремился и Зверев. В итоге, когда Зверев достиг почти отвесной скалы, служившей последним и самым трудным естественным препятствием перед запретной долиной Опара, Тарзан и Нкима уже перевалили через вершину и пересекали пустынную равнину, в дальнем конце которой виднелись огромные стены, величественные шпили и башни Опара. Яркие лучи африканского солнца окрасили купола и минареты в красный и золотой цвета. Человек-обезьяна вновь испытал то же чувство, что и много лет тому назад, когда его взору впервые предстала великолепная панорама города-тайны.

На таком большом расстоянии не было заметно признаков разрушения. В своем воображении Тарзан снова увидел город потрясающей красоты, с его многолюдными улицами и храмами, и он снова стал размышлять о тайне происхождения города, воздвигнутого в глубокой древности богатым и могущественным народом и ставшего памятником исчезнувшей цивилизации. Вполне можно предположить, что Опар существовал в те времена, когда на огромном континенте процветала знаменитая цивилизация Атлантиды, которая, погрузившись в пучину океана, обрекла эту оторванную колонию на смерть и разрушение.

То, что немногочисленные жители города были прямыми потомками его некогда могущественных строителей, казалось вполне вероятным, судя по обрядам и ритуалам их древней религии, а также исходя из того факта, что ни одна другая гипотеза не могла объяснить присутствия белокожих людей в этих отдаленных недоступных просторах Африки.

Специфические законы наследственности, казалось, действовали в Опаре иначе, нежели в других частях света. Любопытен тот факт, что мужчины Опара мало походили на своих соплеменниц. Мужчины – низкорослые, коренастые, заросшие волосами, сильно смахивающие на обезьян; женщины же – стройные, красивые, с гладкой кожей. Некоторые физические и умственные особенности мужчин навели Тарзана на мысль, что некогда в прошлом колонисты либо по прихоти, либо по необходимости скрещивались с крупными обезьянами, обретавшими в данной местности. Тарзан предположил также, что из-за нехватки жертв для человеческих жертвоприношений, чего требовала их суровая религия, они стали для этой цели использовать тех мужчин и женщин, которые имели какие-либо отклонения от выработанного стандарта, в результате чего была произведена своеобразная селекция, оставившая в живых мужчин гротескного вида и женщин-красавиц.

Такие думы занимали человека-обезьяну, когда он пересекал пустынную долину Опара, поблескивающую на ярком солнце. Впереди него справа возвышался маленький каменистый холм, на вершине которого располагался внешний вход в сокровищницы Опара. Но сейчас Тарзана интересовало другое – он во что бы то ни стало хотел предупредить Лэ о приближении захватчиков, чтобы она смогла приготовиться к обороне.

Прошло много времени с тех пор, как Тарзан посетил Опар. Тогда он вернул Лэ народу и восстановил ее власть после поражения отрядов Каджа, верховного жреца, погибшего от клыков и когтей Джад-бал-джа. В тот раз Тарзан унес с собой уверенность в дружелюбии народа Опара. Долгие годы он знал, что Лэ – его тайный друг, хотя ее дикие неуклюжие вассалы и прежде боялись и ненавидели его; однако теперь он шел к Опару как к цитадели своих друзей, без тени сомнения в том, что его встретят по-дружески.

А вот Нкима не был в этом уверен. Мрачные руины наводили на него ужас. Он бранился и умолял, но безуспешно; и в конце концов страх вытеснил любовь и преданность, поэтому, когда они приблизились к крепостной стене, Нкима спрыгнул с плеча хозяина и бросился наутек, подальше от жутких руин, ибо в его маленьком сердечке глубоко засел страх перед незнакомыми местами, который не в силах была побороть даже его вера в Тарзана.

Зоркие глаза Нкимы заметили каменистый холм, который они недавно миновали, и он забрался на вершину, усмотрев тут относительно безопасное убежище, где и решил ждать возвращения своего хозяина из Опара.

Подойдя к узкой расщелине – единственному входу сквозь массивные внешние стены Опара, Тарзан, как и в первый свой приход в город много лет тому назад, ощутил на себе взгляд невидимых глаз и уже ожидал услышать приветствия, как только дозорные узнают его.

Тарзан без колебания и опаски вошел в узкую расщелину и по извилистому проходу прошел сквозь толстую внешнюю стену. Между внешней и внутренней стенами обнаружился узкий двор, пустынный и безлюдный. Тарзан в тишине пересек двор и вошел в другой узкий проход во внутренней стене. За стеной начиналась широкая дорога, ведущая к руинам великого храма Опара.

В тишине и одиночестве он вошел под своды мрачного портала с рядами величавых колонн. С их капителей вниз на него смотрели причудливые птицы, как смотрели они с незапамятных времен, с тех пор, как руки забытого мастера вытесали их из сплошного монолита. Тарзан молча устремился вперед через храм к площади – центру городской жизни. Иной человек, возможно, дал бы знать о своем приходе, издав приветственный возглас – сигнал своего приближения. Но Тарзан из племени обезьян во многих отношениях скорее зверь, нежели человек. Он ведет себя бесшумно, как и большинство животных, не тратя попусту дыхания на бессмысленную работу рта. Он не стремился приблизиться к Опару украдкой и знал, что не остался незамеченным. Почему приветствие задерживалось, он не понимал, разве что, сообщив Лэ о его приходе, они ожидали ее указаний.

Тарзан прошествовал по главному коридору, вновь обратив внимание на золотые таблички с древними не расшифрованными иероглифами. Он прошел через зал с семью золотыми колоннами, затем по золотому полу смежной комнаты, и снова только тишина и пустота, лишь смутное ощущение присутствия фигур, движущихся по верхним галереям над помещениями, по которым он проходил. Наконец он подошел к тяжелой двери, за которой, он был уверен, встретит либо жрецов, либо жриц этого великого храма Пламенеющего Бога. Он бесстрашно толкнул дверь и шагнул через порог, но в тот же миг на голову ему опустилась увесистая дубинка, и он без чувств рухнул на пол.