Читать книгу "Моя мишень - Ольга Вечная"

— Повторяю: две женщины и двое детей движутся в направлении сектора один. Повторяю: на улицу прорывается машина, «Хаммер», забит вооруженными террористами. Если пропустим «Хаммер», дети окажутся с машиной на одной дороге. Повторяю: гражданские продолжают движение.

Сердце разгоняется, я чувствую, как потеет между лопаток. КаПэ молчит, охреневает тоже, откуда в пять утра народ на прогулке по промзоне?? Для грибников рано. Да там ничего нет! Ни электрички, ни остановки.

— Надо остановить гражданских, — повторяю. — Вероятны жертвы.

— Паук33, в данный момент некому. Докладывайте обстановку.

Снимаю двоих из окон, веду прицелом по участку дачи. «Хаммер» летит по территории, сбивая все на своем пути, из его окон беспрерывная автоматная очередь на поражение, наши кинулись врассыпную, попрятались. Пытаюсь пробить колеса, но это не шибко-то помогает. Как бы зацепить водителя? С моей стороны его не достать.

Не могу взять цель. Все еще не могу. Счет идет на секунды. Развернись ко мне. Ну же. Давай, родной. Блть. Женщины смотрят в небо, оглядываются, ищут фейерверки? Они все еще за высоченным забором заброшенной водокачки или что там раньше было, не понимают, откуда шум и что вообще происходит. Одна замирает, вторая тянет за руку, и они продолжают движение на верную смерть.

Что делать?

«Хаммер» разгоняется и врезается в ворота, практически проламывая их. Разворачивается на ручнике. Автоматная очередь из окон щедро рассыпает сталь, гады набились под завязку, сменяют друг друга.

Вижу, что наши перекрывают дорогу на выезде из поселка, далеко «Хаммер» не уедет, но…

— КаПэ, жду приказ. Могу грубо остановить гражданских. Мне нужен приказ. Повторяю: две женщины, двое детей движутся на линию огня. Они глухие? Я не понимаю.

— Здесь стрельбище неподалеку, — шепчет Муравьев. — Думают, что богачи развлекаются?

— Принято, Паук33. Решение за вами, — отвечает КаПэ.

— Мне нужен приказ, — с нажимом.

Пауза.

— Паук33, ты видишь ситуацию, мы — не видим. Решение за тобой.

Трындец.

— Тебя посадят, если застрелишь, — подсказывает тихо Муравьев. — Если же «Хаммер» не сможет сломать ворота, то получится, что ты ранишь гражданских зря. Тебя нагнут так, что мало не покажется.

Машина как раз набирает скорость для третьего рывка, из окон все еще палят, наши затаились за баррикадами и щитами.

Навожу прицел на женщин по очереди, на детей. Кровь стучит в висках, палец на курке. Решение за мной. Какое бы я ни принял, оно будет провальным. Стреляю им под ноги раз, два. Перезарядка. Они оглядываются, но не понимают, что происходит. В Сирии было иначе, там народ наученный, при первом выстреле галопом несется в укрытие. Эти люди избалованы миром. Дети вокруг прыгают с телефонами или какими-то другими электронными мигающими устройствами.

Если я ошибусь, меня посадят. Если буду прав и ничего не сделаю, то жизнь на свободе мне больше не понадобится.

Выбираю в прицел руку той женщины, которая стоит удобнее всего. Стрелять надо плавно, плавно — значит быстро.

Щелчок, небольшая отдача. Женщина вздрагивает всем телом и падает, рефлекторно зажимает руку. Вторая кидается к ней, дети замирают, но движение остановлено. Я забываю дышать, и следующий вздох получается шумным.

«Хаммер» проламывает ворота, вылетает на дорогу, продолжая щедро орошать округу смертельными пулями. Гражданские в безопасности за железным баком.

— КаПэ, нужна скорая с реанимацией. Женщина, вероятно, ранение в руку.

— Принято, Паук33. Скорая выезжает.

«Хаммер» несется по колдобинам узкой дороги, из окна высовывается один из пассажиров — мужчина призывного возраста, в руках пистолет. Выстрел. Это последнее, что успеваю сделать, прежде чем «Хаммер» уходит с моих участков, я возвращаюсь к даче, где часть наших завершают штурм, возможно, уже пустого здания. Контролирую окна, территорию.

— Сектор один — чисто, — произношу тихо.

— Принято, Паук33. Спасибо. Продолжайте наблюдение.

В следующие пятнадцать минут все заканчивается. Здание наше. Бойцы выносят четырех избитых женщин на свежий воздух, кутают в одеяла, жертвам тут же оказывают помощь полицейские врачи, скорые с мигалками приближаются с уважительной скоростью. Еще один врач латает попавшую под раздачу несчастную за железным баком. Неподалеку бойцы укладывают лицом на землю сдавшихся террористов. По рации получаю информацию, что в подвале обнаружили склад оружия и взрывчатки, которой хватило бы, чтобы поднять на воздух аэропорт. А в пристройке мешок марихуаны. Полный набор в этот раз.

На нашей стороне потерь нет, кроме женщины, из которой извлекут мою пулю.

Пока я спускаюсь вниз с высотки, кровь стучит в ушах, долбит по вискам. Мне тошно. Гул. С каждым шагом ботинки становятся тяжелее.

— Паук33, тебе просили передать, — в рации насмешливый голос Пехова, — что ждут с нетерпением в штабе. И мой тебе дружеский совет, захвати вазелин.

Мы с ним, конечно, не друзья. Более того, он единственный, с кем спустя два года службы я все еще конфликтую. Раздражает до зубного скрежета.

— Принято. Вазелин как раз остался после встречи с твоей женушкой, — мрачно, — много не понадобилось.

— Надеюсь, тебя отымеют как следует, — ответка не заставляет себя ждать.

— Главное, знаю, кто потом приласкает, — вторю.

— Заткнулись оба, — вклинивается Демин, беззастенчиво превышая полномочия, но срабатывает, и Пехов закрывает рот. — Ситуация — жопа, но постараемся прикрыть. Паук33, сначала двигайся к сектору один, работы еще море, твой день не закончился.

— Принято.

В ушах гудит еще долго, мы механически выполняем работу, бродим по участку, пока опера оформляют найденное.

Несуществующий туман сгущается перед глазами, когда Демин подходит ближе и кивком зовет следовать за ним. Пора. Никто не заставляет и не подгоняет, но не могу не идти. А по ощущениям, словно на эшафот. Это моя работа, и совсем скоро мне огласят ее результат, последствия, если быть точным.

— Что бы там ни было, ты принял единственно верное решение, — говорит он мне.

— Да мне пофиг.

— Ага, заметил.

Если бы можно было с ней поменяться, я бы поменялся незамедлительно. Демин это знает, Тодоров тоже знает. Он прибыл лично, вон ждет у машины.

— Послушай меня, Марченко, — обращается с ходу, — женщина живая, выдыхай. Сейчас в реанимации, молись, чтобы протянула до следующего утра. Если получится у нее — выкарабкается. Подаришь букет цветов, мешок фруктов, и закроем вопрос.

— Я атеист.

— Я тоже, но в этот раз помолюсь. И тебе настоятельно советую. Домой не собирайся.