Читать книгу "Стрелок. Путь в террор - Иван Оченков"

Как всякий родитель, Филиппов желал своей дочери счастья, хотя и понимал его сугубо по-своему. Иными словами, он хотел удачно выдать ее замуж за порядочного, а главное – небедного человека. Хорошо бы за сына мастера, но тот учится в гимназии, и его отец, пожалуй, на дочке машиниста жениться ему не разрешит. Можно за Архипа – приказчика в лавке, но тот, чего доброго, будет чваниться перед тестем и через губу разговаривать…

– Здорово. Дядя, – с усмешкой поприветствовал хозяина квартиры унтер.

– И тебе не хворать, – отвечал Степаныч. – Я гляжу, одежу-то прикупил?

– Нравится?

– Подходяще. Ты говорил, что тебе завтрева на работу?

– Да вот, вызвали. Только успел покупки Стеше отдать да пообедать. Ты, кстати, поторапливайся, а то остынет.

– Вот спасибо! Ты всегда такой заботливый?

– Нет, только к родне. Дядюшка.

Неизвестно, сколько бы они еще препирались, но тут от заводской конторы отъехал хозяйский экипаж, и идущим через ворота рабочим пришлось посторониться, чтобы его попустить. Но пролетка неожиданно остановилась перед проходной, и сидящий на пассажирском месте Барановский крикнул:

– Будищев, давайте сюда!

Дмитрий подмигнул на прощание Филиппову и запрыгнул в коляску. Причем сел не на облучок к кучеру, а плюхнулся рядом с Владимиром Степановичем, как будто и сам был барином. Возничий легонько тронул вожжи, и застоявшийся рысак, весело цокая копытами, стремительно рванул вперед.

– Кто это? – подозрительно глядя на машиниста, спросил сосед Ерофей.

– Племяш из деревни приехал. Двоюродный.

– А чего это он с господами?

– Ну, так большого ума человек! – снисходительно пояснил непонятливому Степаныч и, засунув руки в карманы, с независимым видом пошагал домой.

Тем временем Барановский, критически осмотрев наряд своего подопечного, спросил:

– А разве сейчас по форме шинель не полагается?

– Полагается, – пожал плечами Будищев.

– И где же она?

– Самому интересно. Доведется вернуться в деревню – спрошу с пристрастием.

– Ладно, это пустяки. Не замерзнете же?

– Нет. С утра, как дурак, в полушубке поперся, думал, сопрею!

– Да уж. Днем солнышко уже хорошо пригревает. Кстати, отчего вы не спросили, куда мы едем?

– Сами расскажете. В крайнем случае, как приедем – увидим.

– Все-таки вы весьма занятный человек.

– Есть немного.

– Ну, ладно. Расскажу, отчего бы не рассказать. В общем, дело с вашей комиссией можно полагать решенным. Вчера мой кузен за партией виста имел разговор с одним чиновником из Главного медицинского управления. В ближайшее время вы пройдете между Сциллой и Харибдой наших эскулапов, и вас комиссуют. С полицией, я полагаю, тоже проблем не возникнет, и вид вы получите. Главное, чтобы вы и здесь не устраивали побоищ, как дома.

– Да не устраивал я никаких побоищ! – усмехнулся Дмитрий. – По-хорошему, мне Фогель еще благодарен должен быть.

– Полицмейстер?!

– Ну да. Селяне наши во главе с отцом Питиримом собирались местного учителя немножечко линчевать, а я не дал случиться беззаконию.

– Очень интересно! А ведь раньше вы всячески уклонялись от рассказа о происшедшем. Кстати, мне в полиции поведали совсем другую историю.

– Понятное дело! Спасенный слинял. Свидетелей не было, а те, что были, против попа не пойдут, не говоря уж о том, что по деревенским понятиям – они в своем праве.

– А правда ли, что оный учитель занимался противоправительственной пропагандой?

– Было дело, занимался. Среди баб деревенских. Да добро бы еще только среди баб, а то ведь и девок незамужних агитировать пытался.

– Так его за это убить пытались?

– В основном за это.

– А вы вступились?

– Да у меня как-то накопилось к мужикам нашим. Ну и к батюшке заодно. Я, вообще-то, как раз в город собирался. Ну и пошел к старосте, уведомить, значит. А тут такой гай-гуй-сабантуй! Волокут этого самого Аполинарьевича и кричат, что он, подлец эдакий, Машку – племянницу старосты нашего, испортил.

– И вам стало его жаль?

– Немного. Тем более что с Машкой он точно не виноват.

– А вы откуда знаете?

– Владимир Степанович, не задавайте неудобных вопросов – не получите уклончивых ответов! Ну, в общем, учителя я у них отбил, паре-тройке особенно усердных в бубен настучал, а вот за отцом Питиримом не уследил. Не привык я, что попы эдак свою паству благословляют. Ну, а дальше вы знаете.

– Но ваш полицмейстер, как вы сказали – Фогель? Так вот, он мне ничего о конфликте со священником не рассказывал.

– Так отцу Питириму этот скандал тоже никуда не уперся. К тому же Фогель в курсе его махинаций и, при надобности, запросто может организовать ему неприятностей на ровном месте. И поедет наш батюшка каких-нибудь чукчей духовно окормлять.

– А что за махинации, если не секрет?

– Да так… лучше расскажите, что у вас за планы на меня? Я вашу фабрику видел, никакой гальванической или электрической мастерской у вас нет.

– Пока нет. Но это очень перспективное дело, а вы, кажется, недурно разбираетесь в нем?

– Немного.

– Бросьте. Ваша скромность делает вам честь, но сейчас она неуместна. Сейчас, ради эксперимента, делают электрическое освещение на мосту императора Александра II[12]. Вот-вот должны окончить работы. И если дело пойдет, очень многие богатые и знатные люди захотят себе такую новинку.

– Вполне возможно.

– Вот-вот. Другое направление, то, что вы называете – автоматическим оружием. Сейчас, конечно, энтузиазм в военном ведомстве поутих, но кто знает, как оно повернется завтра?

– А что с беспроволочным телеграфом?

– А им вы займетесь сразу же после доставки необходимого оборудования, что случится довольно скоро. Я навел все необходимые справки и, как только будет готов действующий образец, займусь оформлением патентов. Причем не только у нас, но и за границей.

– Это все, конечно, интересно, но куда мы сейчас направляемся?

– Все-таки не выдержали? – засмеялся Барановский. – Сейчас в штаб, отметить ваше прибытие. Затем я вас отпущу, а сам отправлюсь на полигон. Комиссия из ГАУ меня заждалась.

– Что-нибудь случилось?

– Нет, а почему вы спрашиваете?

Будищев на минуту сбросил с себя маску безразличия и, пытливо взглянув в глаза инженера, осторожно подбирая слова, ответил: