Читать книгу "Не жилец! История медицины в увлекательных заметках - Андрей Сазонов"

Примечательно, что со временем произошло разделение врачей на заклинателей, проводящих ритуалы, и составляющих лекарства, причем первые имели гораздо более высокий статус, нежели вторые, потому что они преимущественно принадлежали к почитаемому жреческому сословию. Заклинатели назывались «ашипу», а врачеватели — «асу». В дошедших до нас глиняных табличках содержится множество заклинаний и описаний обрядовых действий, которые заклинатель должен был совершать у постели больного. Это была целая наука, к сожалению — совершенно бесполезная.

Со временем врачеватели-асу перестали вообще считаться врачами, поскольку их снадобья только облегчали состояние больного, но не могли избавить от болезни совсем. От болезней избавляли только заклинатели-ашипу, которые могли изгнать злые силы, эту болезнь вызвавшую. А в поздний период существования Вавилона, примерно к Х веку до нашей эры, практическое врачевание как таковое полностью исчезло. Последние упоминания о врачевателях-асу встречаются на табличках, датированных XI веком до нашей эры. Оставшиеся в обиходе лекарственные снадобья можно было бы сосчитать при помощи пальцев одной руки — обезболивающее, снотворное, послабляющее и, наоборот, укрепляющее кишечник, вот и весь ассортимент. Ассирийско-вавилонская медицина вернулась туда, откуда она начала развиваться — к полному и абсолютному незнанию. Как сказал один из выдающихся знатоков истории Древней Месопотамии[14] Адольф Лео Оппенгейм, «престижным стало то, что мы сейчас называем ненаучной медицинской спекуляцией».

Почему так получилось?

Потому что при низком уровне знаний есть два пути — дальнейшее накопление знаний с их систематизацией и замена недостающих знаний магическими ритуалами. Третьего не дано. Ощутив на каком-то этапе развития свое бессилие перед болезнями, врачи Ассирии и Вавилона ударились в бесполезную мистику, казавшуюся им могущественной, способной решить все проблемы.

К слову о решении проблем — в Вавилоне существовал обычай, которого нигде больше не было. Во всяком случае, до нас не дошло упоминаний о наличии чего-то подобного в других странах. Если лечение, то есть проведенные ритуалы, не помогали, то приходилось обращаться за помощью к коллективному разуму. Больного человека выносили на ложе в какое-то бойкое, многолюдное место — на площадь или на перекресток — для того, чтобы он мог получить полезный совет от прохожих. Геродот, описавший этот обычай, уточняет, что молча проходить мимо больного человека запрещалось, каждый прохожий должен был спросить, чем тот болен. Можно представить, какие диалоги происходили при этом.

— Что с тобой, достопочтенный муж? Какая болезнь тебя мучает?

— Страдаю я болями в животе, добрый человек. Боль жжет мое нутро уже больше года. К кому только я не обращался за помощью! Сколько ночей провел я у статуи матери нашей Иштар, умоляя ее исцелить меня! Сколько мудрых заклинателей пытались одолеть злого демона Гигина, наславшего на меня эту ужасную болезнь! Но все усилия пошли прахом. Боль продолжает терзать меня, и вот я вынужден просить помощи у незнакомых мне людей. Можешь ли ты помочь мне?

— Думаю, что могу. С братом моей жены приключилась похожая беда. Он испробовал все средства, но они не помогли ему точно так же, как не помогли и тебе. Даже всемилостивейшая Иштар отвернула от него свой солнцеподобный лик. И тогда кто-то подсказал ему, что нужно принести в жертву богу Сину черного барана, черного козла и черного петуха и что лучше всего сделать это в храме Эгишнугаль, что в Куллабе. Он последовал совету и исцелился. Поступи так, и ты тоже исцелишься, только помни, что жертвенные животные должны быть крупными, здоровыми и без единого изъяна, чтобы не прогневить могущественного Сина…

Можно представить, сколько разной чепухи приходилось выслушивать несчастным больным людям от прохожих. Но дело не столько в этом своеобразном обычае, сколько в выводах, которые можно сделать, оттолкнувшись от него. Восторженные гуманисты сейчас захлопают в ладоши и начнут восхищаться замечательными людьми, жившими в древности в Вавилоне, которые всегда были готовы помочь ближнему своему, хотя бы и советом. Но лучше посмотреть на этот обычай глазами циничных скептиков, так будет правильнее, потому что цинизм и скептицизм располагают к объективным оценкам.

И что же мы увидим? А увидим мы, что лечебное дело, хоть ритуально-заклинательное, хоть практическое, ценилось в Вавилоне невысоко и статус у тамошних врачевателей-заклинателей тоже был невысокий, раз уж считалось, что любой посторонний человек может помочь там, где не справился врач. Невозможно представить, чтобы врачи Древнего Египта обращались бы за советом к первому встречному. Если им требовался совет, они спрашивали их у других врачей или у жрецов — носителей высшей мудрости, но не у прохожих на улице.

Но, подобно тому, как в притирании всегда найдется муха[15], в плохом можно найти крупицу хорошего. Деградирующая вавилонская медицина сумела сохранить правильное представление о гигиене. Тем, кто хотел избежать болезней, предписывалось избегать грязи во всех ее проявлениях — содержать тело, одежду и жилище в чистоте, пить только чистую воду, есть только свежие продукты, содержать животных отдельно и т. п. Такие представления в Древнем мире были особенно ценными и полезными, поскольку от свирепствовавших тогда эпидемий можно было защититься только посредством соблюдения правил гигиены. Но при всем том в ассирийских и вавилонских городах, даже в столичных, не было никакой канализации. Все отходы попросту выбрасывались или выливались за порог жилища.

Само собой разумеется, что ассирийские и вавилонские врачи не стремились проникать в тайны человеческого тела. Какое может быть дело врачу до функций того или иного органа, если это знание не помогает исцелить пациента? Если пациент жалуется на боль в груди, то врачу нужно изгнать оттуда злого духа, насланного коварным демоном Алалом. Знание устройства органов грудной полости и их функций врачу не пригодится, а вот какое-нибудь мощное заклинание окажется весьма кстати. При таком подходе физиологией человеческого тела врачи не интересовались совершенно, а об анатомии имели самое примитивное представление. Органы животных, используемые в ритуалах гадания, были знакомы врачам гораздо лучше человеческих органов. Поскольку в гаданиях чаще всего использовалась печень, этот орган считался главным. Кстати говоря, в Китае печень тоже традиционно считалась главным среди пяти основных органов, средоточием жизненной силы и местом рождения эмоций. Печень китайцы называют матерью сердца, а сердце, по их представлениям, является отцом желудка и селезенки, такая вот анатомическая генеалогия.