Читать книгу "Золотое дерево - Розалинда Лейкер"

— С чего это вы взяли, что я собираюсь остаться здесь жить? После четырехлетней службы в армии я приехал к отцу в Париж, и мы вместе наладили там торговлю шелком. Теперь на меня работают десятки ткацких станков в предместьях столицы. Я обосновался в Париже, что меня вполне устраивает.

Жан-Батист с большим уважением относился к торговцам шелком. Они, как правило, много путешествовали, находя заказчиков как дома, так и за рубежом.

— Значит, на вас работают ткацкие станки, — грустно произнес Жан-Батист; однако он с трудом воспринимал все то, что находилось вне стен его родного города, и поэтому добавил с невольным пренебрежением. — Разве то, что ткут за пределами Лиона, можно назвать шелком? Ведь ткачество это не только работа, это сама атмосфера, вода, воздух, небо и сверх всего прочего уникальное мастерство лионцев! Что можно сказать о парижском шелке? Тьфу! — его презрение было столь велико, что старику необходимо было срочно выпить еще один стаканчик вина. Сделав большой глоток, он снова заговорил, оживленно жестикулируя рукой, в которой держал бокал. — Не бойтесь, что та грязь, которой вас облили, прилипла к вашему доброму имени. Времена переменились.

— Если я решу вернуться в Лион, — лениво процедил сквозь зубы Николя, — то только для того, чтобы восстановить свое членство в Большой Фабрике.

Жан-Батист погрозил ему пальцем.

— Но вы не станете отрицать, что вам для этого понадобится помощь банков Лиона.

— Я уже пользуюсь кредитом в одном из парижских банков. Что же касается марки парижского шелка, который вы так презираете, то я как раз недавно выполнил заказ для дворца в Тюильри, где идут восстановительные работы.

— Вы бы выполнили этот заказ во сто крат лучше, работая здесь, в родном городе, — недовольно проворчал старик. — Наверное, никогда в истории Лиона не было такой конкуренции и борьбы за получение заказов, как в наши дни, когда восстанавливаются дворцы по всей Франции. Семья Рошей наверняка обеспечила себе заказы на несколько лет вперед, — добавил он со скрытым лукавством, пытаясь подзадорить молодого человека.

Николя прищурил глаза и глубоко задумался.

— Значит, дела Рошей пошли в гору? В таком случае, пожалуй, самое время вновь открыть в городе Торговый Дом Дево.

— Прекрасная мысль! — возликовал Жан-Батист и хлопнул себя по коленям, радуясь, что его взяла. — Вы совершенно правильно поступите, уверяю вас. Я очень рад вашему решению.

Отставив в сторону свой бокал, Жал-Батист, пришедший в неописуемый восторг, схватил бутылку и начал пить прямо из горлышка, вино тонкими струйками потекло у него по подбородку. После этого он, по-видимому, впал в полное беспамятство и даже не помнил, как Николя помог ему добраться домой.

Вернувшись в гостиницу, где он остановился на ночь, Николя Дево обдумал свой разговор со стариком и усмехнулся: Жан-Батист теперь, пожалуй будет хвастать повсюду, что это он способствовал возрождению в Лионе Торгового Дома Дево. Однако правда заключалась в том, что эта мысль пришла в голову Николя еще по дороге в родной город, когда он вез домой тело отца, чтобы здесь предать его земле. Шелкоткацкое производство начало понемногу возрождаться после ужасов Революции, и молодой человек лелеял тайные надежды вернуться в самое сердце этого древнего промысла — в город знаменитых ткачей, где его отец и дедушка, а до них его далекие предки изготавливали, пожалуй, лучший лионский шелк.

В гостиничном номере Николя снял сюртук из прекрасной дорогой ткани и аккуратно повесил его на спинку стула, чтобы тот не измялся. Затем он взглянул на свои карманные золотые часы. Полночь. Молодой человек положил часы на гостиничный комод. Ему вдруг опять вспомнилась та невеста, которую он встретил сегодня на одной из улочек Лиона. Он вынужден был признаться себе, что ее образ с того самого мгновения, как он в первый раз ее увидел, жил в глубине его души, готовый с новой обжигающей силой вспыхнуть в памяти, причинил боль. В сутолоке и неразберихе уличного происшествия он вдруг увидел ее, и страсть вспыхнула в его сердце; на мгновение ему даже показалось, что он сходит с ума — как он мог во время похорон отца испытать такое страстное влечение к какой-то незнакомой женщине! Ни разу в жизни Николя не переживал такого наваждения, ни одна женщина не очаровывала его с такой безудержной силой. Николя решил, что все дело в ней, в той женщине, увиденной им в окне кареты. От нее исходили какие-то чары, которым он не мог сопротивляться.

Николя казалось, что между ним и той женщиной установилась таинственная связь, хотя он не был столь наивен и вовсе не думал, что эта случайная встреча заставит ее отказаться от брака, в который она должна была вступить сегодня. После похорон один из их участников, местный житель, рассказал ему все, что знал об этой женщине, а также о женихе, назвав его. имя и род занятий, Николя твердо решил увидеть ее хотя бы еще один раз, если ему представится малейшая возможность. Он понимал всю запутанность и странность сложившейся ситуации — его со страшной силой влекло к дочери человека, который чуть не отправил его самого вместе с отцом на гильотину. Но как бы то ни было, ему будет невероятно трудно забыть ее. Особенно в эту первую ночь после их встречи.

* * *

В комнате, в которой Габриэль готовилась ко сну, горели свечи. Она только что поужинала вместе с Эмилем, приятно проведя с ним время за дружеской обстоятельной беседой на самые разные темы, после ужина он проводил ее вверх на второй этаж. Здесь в спальной комнате ей помогла раздеться специально нанятая Эмилем горничная. У Габриэль никогда в жизни не было собственной служанки, поскольку Доминик Рош экономил на домашнем хозяйстве и не позволял себе лишних трат. Габриэль испытывала необычные ощущения, чувствуя, как чужие руки раздевают ее и расчесывают волосы. Казалось, Эмиль продумал все до мелочей для того, чтобы создать для нее все удобства, он даже распорядился приобрести книги ее любимых авторов и поставил их на книжные полки в своей библиотеке.

Еще до вступления в брак Габриэль довелось однажды посетить дом своего жениха, и он с первого взгляда ей понравился. В доме царила теплая дружеская атмосфера. Само здание было возведено более чем столетие назад; построенное из камня, оно золотилось, залитое солнечным светом в окружении пышной зелени. В этот раз ее сопровождал Анри, который выполнял распоряжение отца и должен был убедиться, что дом Эмиля соответствует требованиям и приличиям. Только после этого осмотра отец готов был дать согласие на брак. Что касается самой Габриэль, то в первый свой приезд она не увидела ничего, кроме парадной лестницы, поскольку было бы не совсем прилично показывать ей спальные комнаты. Дом принадлежал еще дедушке Эмиля, и Габриэль нравилось, что ее супруг не выбросил в свое время старую мебель в стиле рококо, как это сделали многие другие в угоду новому режиму; однако очарование этой прекрасной мебели, изготовленной мастерами прошлого, не имело ничего общего с политикой.

Оказавшись в своей спальне и хорошенько в ней оглядевшись, Габриэль поняла, что это помещение отремонтировали и обставили в соответствии с ее вкусом — в комнате все еще пахло краской, а на свежих обоях были изображены цветы мимозы. Габриэль как-то в присутствии Эмиля упомянула, что очень любит цветы. Кровать была совершенно новой и заменила, по-видимому, стоявшее здесь старинное ложе под пологом на четырех столбах. Новая кровать, изготовленная мебельщиками по последней моде, была придвинута к самой стене, сверху на нее ниспадал круглый балдахин, похожий на шатер или скорее на военную палатку, из тонкой полупрозрачной ткани.