Читать книгу "Неаполь, любовь моя - Алессио Форджоне"

Я спросил у Русского, есть ли у него диплом бармена.

– Вроде того, – ответил он.

– Что значит «вроде того»?

– И да, и нет.

– Боже.

– Да, я тебе говорил.

Я сказал, что ничего не знаю ни о нем, ни о его прошлом, и это наводит меня на мысли о великом Гэтсби.

Он ответил, что это было весьма посредственное кинцо, и нажал на паузу.

– «Великий Гэтсби» Фитцджеральда, – уточнил я, сделав ударение на «Фитцджеральде». – Один из самых известных романов всех времен. Там герой-богач, живущий на вилле, с таинственным прошлым. И Дейзи, которая его любит и в то же время не любит, а в конце она оказывается просто эгоистичной засранкой и сволочью, и расходятся они, как в море корабли, и зеленый огонек. Нет? Ничего? Никогда не слышал?

Он ответил, что для него «Великий Гэтсби» навсегда останется посредственным кинцом. Включил плеер.

На экране какой-то абсолютно лысый мужик почти застрелил чернокожую женщину. «ПСИХОПАТ № 3».

История становилась все более запутанной, и я вдруг почувствовал укол тревоги из-за того, что время и без того уходит, а я еще бесцельно транжирю его на просмотр таких вот фильмов. На экране появился старик с белым кроликом на руках.

– Русский, это же Том Уэйтс. Он певец, а не актер, – сказал я.

Мы снова наполнили стаканы.

– Если бы мы поехали в Лондон, ты мог бы устроиться куда-нибудь барменом и неплохо заработать.

– Я английского не знаю, – ответил он; на экране Колин Фаррелл пил пиво, потом, не допив один бокал, заказал второй. – Видимо, ты хочешь туда поехать?

– У меня скоро деньги закончатся, а если мы поедем вдвоем, будет гораздо проще.

– После фильма. Мы поедем после фильма, – сказал он и с улыбкой указал на экран.

Я проснулся от жажды, накрытый шерстяным пледом. Стаканы исчезли, водка тоже. Я встал, выпил воды и вернулся в кровать под одеяло. Спал глубоким сном, и когда проснулся, на дворе было уже утро. Колл-центр был не более чем в двух километрах от моего дома, обратно можно было доехать на автобусе, чтобы не карабкаться в гору.

Я тщательно побрился, выбрал чистый свитер и под него надел рубашку. Отец немного удивился, когда увидел, что я ухожу, но одна причина лежала на поверхности – хорошая погода, безоблачное небо, солнце стоит высоко и освещает все вокруг, отражаясь в стеклах припаркованных машин. Пока я шел по улице, представлял, как получу работу, у меня появятся деньги, буду жить на них в Неаполе до весны, а потом уеду в Лондон с неплохим бюджетом. Цифры на стене дома совпадали с цифрами на бумажке, я посмотрел на часы: еще четверть часа до назначенного времени. Закурил. Докурил, постучал. Мне открыла женщина.

– Очень приятно, Дора, – представилась она.

На ее лице была видна тень недавно сбритой бороды.

– Аморесано, – ответил я и пожал ей руку.

Она показывала дорогу. Это был не офис, а полуподвальное помещение. Там стояла рождественская елка, очень уродливая даже для искусственной. На фанерных столах стояли выключенные компьютеры – еще те, древние, с громоздкими мониторами.

– Итак. Почему ты ответил на наше объявление? – спросила Дора, когда мы сели.

– Потому что мне нужна работа, по правде сказать.

– Хорошо. В смысле, хорошо, что ты говоришь правду.

Она протянула мне листок, я его заполнил.

– Мы колл-центр, обслуживающий исходящие звонки. Знаешь, что это значит?

– Что вы обзваниваете клиентов.

– Да. Мы работаем с разными операторами телефонной связи. Кто-то из клиентов жалуется на то, что не работает Интернет? К нам поступает сигнал. Мы звоним этому человеку и предлагаем новый контракт. Твоя задача – сделать так, чтобы клиент записал голосовое сообщение, где скажет, что готов поменять оператора. Все понятно?

– Да.

– Это просто, вот увидишь. Часто даже забавно.

Она взяла листок с таблицей.

– У нас фиксированная ставка – 200 евро в месяц, работать надо шесть дней в неделю, пять часов в день. За каждый заключенный контракт ты получаешь 50 евро сверху, таких контрактов должно быть минимум четыре в месяц.

– А если нет?

– Если нет, тогда сотрудничество не выгодно ни тебе, ни нам. – Дора положила листок. – Приходи, потренируемся часа четыре. Потом две недели испытательного срока, он не оплачивается, за это время ты должен будешь заключить минимум два контракта.

– Если нет?

– Если нет, то испытательный срок ты не пройдешь. Хочешь кофе?

– Нет, спасибо. На деле получается – двенадцать дней работы по пять часов в день абсолютно бесплатно.

– Да, это испытательный срок.

– О’кей.

– Воспринимай это как борьбу.

– Борьбу?

– Да, борьбу. Битву с самим собой.

– Интересно, – сказал я, она опустила взгляд и взяла сигареты из ящика стола.

– Куришь? Здесь можно курить и во время работы, – сказала Дора и потом попросила дать ей знать о моем решении в течение дня.

Я вышел и остановился подождать автобус. С 12 приехал очень быстро.

Я зашел домой, поздоровался с отцом, но мне никто не ответил, и тогда я принялся бродить от стены к стене, как призрак, снедаемый мыслью, что спасения нет.

За 2053 евро я могу купить билет на самолет до Лондона. Останется 1950 евро. Если в ближайшее время не найду жилье и работу, денег, за вычетом хостела и проездного, мне хватит максимум на два месяца, а может, и того меньше. Два месяца, если я уеду прямо сейчас, но идея, что каждый новый день будет отщипывать кусочек от бюджета, придавила меня к земле с такой силой, будто мне на грудь рухнула огромная наковальня. Если я останусь в Неаполе, то денег хватит на год, но я решил, что и через два года не найду работу и даже с колл-центром ничего не получится. Зарплата маленькая, а кроме того, я слишком скромный и не смогу заключать по четыре контракта в месяц. Моя скромность на самом деле не была той скромностью, которую можно преодолеть и пойти дальше, она была больше похожа на обет молчания, идущий от моего чрезмерного внимания к самому себе. Я подумал, что и на корабль не смогу вернуться, никто мне там не обрадуется, выходит, что любая из возможных дорог вела в кучу дерьма. Я предположил, что все может измениться, если я выиграю конкурс, как будто все зависело от замысла божьего. Дорога, вымощенная грехом, болью и искуплением.

Я открыл книгу.

Глава 12. «Общественные блага и их экспроприация для общественных нужд».

Начал читать: «Общественные блага, принадлежащие государству или иному государственному органу, предназначены для удовлетворения общественных нужд».