Читать книгу "Чужой, плохой, крылатый - Елена Лабрус"

Что искал Бесс в бумагах он и сам не знал.

Эти записки, копии чужих писем, подслушанные разговоры, нечаянно брошенные фразы — всё, о чём тайно доносили ему устно и письменно, всё, за что он веками щедро платил, в итоге составляло для него довольно целостную картину того, что происходит в мире. При каждом дворе, в каждой господской спальне, на каждой королевской кухне. Порой так много ему было и ни к чему. А порой он хотел бы знать больше, особенно что происходит за закрытыми дверями одной тайной ложи.

Созданное тысячу лет назад Братство Мастеров только провозглашало идеи единого мира и объединения всех религиозных конфессий. На деле было создано с единственной целью — защитить мир от него, проклятого демона и — как там сказала Анна? — пороков, что устремились вслед за ним в мир из преисподней. Он усмехнулся. Как же любят люди оправдывать свою распущенность тем, что они не виноваты. Это всё он, злой демон. Это всё на них наслали: слабости и мороки.

Несколько раз за тысячелетие Братство даже успешно справлялось со своей задачей: ловило его, приговаривало к смерти, отправляло обратно в преисподнюю.

Ненадолго. Он снова сбегал. И злился, что свои тайны они всё же умели хранить.

Поэтому всё, что касалось Братства, держалось у него в отдельном архиве.

Бесс хотел посмотреть что есть у его на Верховного Эдэлорда Сина. И вдруг совершенно неожиданно наткнулся на упоминание Анны.

— Какого демона они таскали её на свои мужские сборища? — выругался он вслух.

Сначала отец, пока ещё был жив. В их поганой ложе он занимал самую высшую белую ступень. Потом эдэлорд Син всем послушницам Пансиона предпочитал Анну.

В знак уважения к отцу? Как долг памяти? Что это вообще за отчев хрен?

Он плеснул себе квэрка, напитка, рецепт изготовления которого был утерян лет сто назад, а последняя партия была сделана и того раньше, до того, как выгорели последние плантации крылолистного дуба, из чьей древесины делали бочки для квэрка.

Покатал напиток по нёбу. Мягкий душевный вкус прошлого.

Бесс вздохнул. Как много он потерял за свою жизнь.

Как он устал терять.

"А может, плюнуть на всё и сдохнуть? Прожить рядом с ней жизнь. Достойную. Скромную. Благочестивую. Короткую человеческую жизнь. Настрогать потомков. А потом сдохнуть".

Став смертным, он бы смог. И потомков тоже.

Бесс сложил ноги на стол, закрыл глаза и невольно улыбнулся, вспоминая, как кружилась его тонконогая девочка по комнате, примеряя чужие платья. Как радовалась этим разноцветным тряпкам. Как крутилась перед зеркалом, поворачиваясь и так, и сяк, предвкушая завтрашний обед у коронессы.

Он купил бы ей все платья мира. Одел бы в шелка и бархат, органзу и парчу. Поставил бы перед ней целые сундуки с украшениями. Бусы, кольца, браслеты, серьги, каменья, жемчуга — все сокровища мира бросил к её ногам. За блеск в этих глазах, что ярче звёзд. За смех, что звонче горных ручейков. За саму жизнь, её цветение, что она пробуждала в его давно высохшей, истлевшей, пыльной душе, давно не способной, а может никогда и не умевшей по-настоящему любить.

— Ваша Блистательность, — вошла без стука и присела в реверансе Тереса.

— Что-то ты быстро, — глянул он на часы.

— Марлок и сам не остался, и Оланда утащил с собой, — не смела поднять она глаза. — Но по случаю крупного выигрыша купил всем выпивки.

Честно говоря, Бессу было плевать на проигранные деньги. Но связь ублюдочного Марлока, гниловатого и откровенно мерзкого кетлорда, тайного советника коронессы, с сынком градоначальника Арата, но ещё больше — пожелание Оранты выдать за него Анну, определённо напрягали.

— Тереса, — сняв ноги со стола, он небрежно, подошвой толкнул к ней стул. — Ригга Оланда ты здесь раньше видела?

— Нет, мой господин, — присела она на краешек. — Он пришёл первый раз.

— Новичкам везёт, — усмехнулся Бесс. Что и следовало доказать: его привёл Марлок. Прежде чем дать непростое задание, Бесс набрал воздуха в грудь, рассматривая девушку: будет ли он по ней скучать? Справится ли она? Но никому другому он бы всё равно это дело не доверил. И Бесс выдохнул. — У меня есть для тебя работёнка в Терце.

— Всё что угодно, Ваша Блистательность, — с готовностью внимательно уставилась она на Бесса.

— У Верховного Эдэлорда есть племянник. Несчастный больной мальчик. Лет тридцати, — усмехнулся он. — С детства няньки, каталка, лекари, пилюли. Одна и радость в жизни — книги.

— Скрасить "мальчику" его жалкое существование? — приподняла она многозначительно бровь.

— Для начала устройся к нему сиделкой. Слушай. Смотри. А там… как пойдёт.

Бесс встал, и Тереса подскочила следом.

— Побудешь со мной? — оплела руками его шею, заскользила по горячей коже, расстёгивая рубашку, повела пальцами по шрамам и просяще посмотрела в глаза. — На прощание. Перед дальней дорогой.

О, этот взгляд безнадёжно влюблённой женщины!

— Разве я могу тебе отказать? — он подхватит Тересу под ягодицы. — Такую плохую девочку, упустившую клиента, я просто обязан наказать лично

Глава 5. Анна

— Я так рада это слышать, сьер Оланд, — Анна подняла голову и, встретившись глазами с Ригго, забыла, что хотела сказать.

Отче, какой он красивый! С каким обожанием и волнением он ловит каждый её взгляд. Как смутился и покраснел, нечаянно коснувшись её обнажённой руки за обедом. И с каким очаровательным изяществом пошутил над собой, уронив соусник. Даже коронесса улыбнулась.

Честно говоря, Оранта сегодня была раздражена и как-то откровенно не в духе. Отчего обед тоже прошёл напряжённо. Анна и так волновалась, и чувствовала себя неловко настолько, что не смогла проглотить ни кусочка. Да ещё коронесса всё время придиралась к служанкам, осаживала мужа, отпускала какие-то ядовитые шуточки. И эта её нервозность передавалась и гостям, что старались помалкивать.

Анна занимала себя тем, что гадала: кого же из них прочила ехидная коронесса ей в мужья. И чем больше наблюдала, тем сильнее склонялась к мысли, что именно Ригго.

Во-первых, он пришёл с отцом. Крепко сбитый, по-деревенски суровый пред Оланд с густыми рыжими усами, бородой и мускулистыми ручищами скорее походил на лесного жителя, чем на градоначальника Арата. Такой большой шумный гном. Он выразительно крякал, опрокидывая в себя крепкий цитр. Громогласно отвечал, когда к нему обращались. И пронзительно скрипел стулом, что казалось вот-вот под ним рассыплется. Но именно этой своей естественностью Анне и понравился.

Во-вторых, ну кто ещё кроме него? Ну не Марлок же. Этот советник, возраста преда Оланда старшего, с вечно кривой улыбкой на лице, отчего на его правой щеке даже пролегла глубокая морщина, сальными волосами, свисающими на плечи, что, наверно, выглядели бы гуще, если их помыть, и маленькими злыми как у хорька глазками, что так и стреляли по сторонам, вызывал у Анны острую неприязнь. Особенно его противный скрипучий голос.