Читать книгу "Санки - Анна Кудинова"

– Расслабься, чего ты так испугался? – раздался тонкий звонкий голосок. Она отняла мою окостеневшую руку от груди и положила ее на ручку кресла, то же самое сделала со второй рукой, нацепила еще несколько проводков и сказала: – А теперь думай о хорошем.

Мысли побежали вразнобой, опережая друг друга, они толкались, кусались, дрались и делали все, чтобы не пустить в мою голову санки. Я думал даже о тете Любе, которая собирается приехать к нам в гости на следующей неделе. Это двоюродная сестра моего папы, очень неприятная женщина, не любит меня ровно так же, как и я ее. Приезжает раз в год, а сует нос в нашу жизнь, как будто живет с нами. Но сегодня я был готов думать о ней целый день, лишь бы не вспоминать проклятые санки.

– Все хорошо! – медсестра вынесла заключение в коридор после часа ожидания. Если честно, я немного боялся этого анализа, хотя и понимал, что резиновый дуршлаг не может считать моих мыслей.

Утром, после длительного перерыва, я отправился в школу с непривычно легким рюкзаком, а все потому, что учебники по литературе, истории и географии я подложил под ножки моей кровати, тем самым приподняв ее и соорудив место для санок. Сверху я задвинул их старым папиным чемоданом и накрыл все это ненужной скатертью, что лежала в шкафу. Тайник казался мне достаточно надежным, и я с легким сердцем вышел из дома в этот день.

В школе было все как обычно, многие провожали меня взглядом, зная о произошедшем, и тихонько перешептывались, обсуждая мой нелепый вид. Уже на первом уроке меня ждали первые неприятности – чтение по ролям. Я легонько толкнул соседа локтем и спросил:

– Можешь положить учебник на середину, пожалуйста?

– Нет, Васин! Читай свой учебник, – хмуро и недовольно промычал Мишка.

Он жил в многодетной семье и получал еду бесплатно, щедро делился с самыми сильными в классе и за это получал защиту и уважение. Никто не смел бить его и обзываться, хоть поводов было полно. Мишка плохо видел и всегда сидел на первой парте, я угодил к нему в напарники временно, поскольку долго сидел на больничном из-за проблем с головой.

– Васин читает за мартышку, – Нина Григорьевна встала между первым и вторым рядами спиной ко мне.

Все заржали. Ну, естественно, за мартышку читаю я, кто же еще. Указка ударилась об стол с такой силой, что по мне прокатилась остаточная вибрация.

– Я забыл учебник! – пришлось признаться и снова нарушить создавшуюся тишину бурей эмоций, мои слова воспринимались всеми как забитый гол на чемпионате мира по футболу.

Стрекоза молча подошла, оглядела меня своими огромными очками с девятимиллиметровыми линзами, за что и получила такое прозвище, поводила по столу указкой, убедившись в сказанном, и молча удалилась в глубину класса.

– Тогда Оксана читает за мартышку!

– Ты идиот, – прошептал девчачий голосок мне в спину, и я выдохнул с облегчением. В конце урока в моем дневнике появилась новая красная двойка и пояснение к ней: «Не готов к уроку».

На большой перемене я незаметно улизнул в туалет и просидел в нем до звонка на урок, запашок там не из приятных, если говорить мягко, у меня даже в носу засвербело. Какой-то первоклашка, весь перепачкавшись в собственном дерьме, всхлипывая отмывал руки под струей ледяной воды, что медленно текла из крана. Дождавшись, когда все разошлись по классам, я пробрался в столовую и, подойдя к кухонному окошку слева, заглянул в него, подозрительная тишина царила во всем помещении, грязная посуда привычно занимала все передние столики. Кухарки не было. Немного потоптавшись на месте, я отправился на второй этаж, где уже начался урок математики, озираясь из-за каждого угла: нет ли кого из «троицы» или еще хуже – директрисы, которые непременно поинтересовались бы, почему я гуляю по коридору во время урока. В холле второго этажа завхоз снимал украшения с уже осыпавшейся до середины елки, это нужно было сделать еще пару недель назад, когда первоклашки оборвали всю мишуру и перебили половину игрушек. Елка выглядела отвратительно: засохшая и ободранная, собственно, как и я, может быть, и мне залезть в картонную коробку и отсидеться в ней до следующего года, наверно, тогда все забудут обо мне и я стану новым, свободным человеком? Он поднял глаза и посмотрел на меня, желая что-то спросить, я тут же опустил голову и уверенно зашагал, будто тороплюсь.

– Поможешь снять гирлянду? Нужны еще две руки, – обратился пьяный Петрович мне в спину.

Я постарался уклониться, в результате чего его просьба, словно пуля, пролетела мимо и рикошетом от стены вернулась прямо мне в грудь.

– Конечно! – я кивнул, его шипящий голос показался знакомым до дрожи, и мои колени действительно задрожали.

Еще несколько секунд я стоял к нему спиной, а затем набрал воздуха в грудь и резко развернулся. Несу расплату за свои поступки, размышлял я, делая шаг вперед, эта расплата бесконечна, школа бесконечна, санки бесконечны, жизнь бесконечна…

– Держи здесь, а я залезу на стремянку и раскручу гирлянду сверху, понял? – спросил он, видя мое обескураженное лицо.

Я кивнул и встал там, куда он указал. Петрович залез, сделав несколько шагов по лестнице, и зашелестел ветками ели. На голову посыпались иголки, обрывки мишуры и пыль.

– А ты чего не учишься? – поинтересовался он.

– Вышел в туалет, – за последний месяц я соврал столько раз, сколько не врал за всю свою недолгую бессмысленную жизнь. Поначалу мне было стыдно, я мучился угрызениями совести, вновь и вновь прокручивая свои лживые слова в голове, но сегодня вранье как песня лилось из моих уст, заполняя тайное пространство, будто нужный пазл попадал на свое место.

– Сейчас, сейчас, – из-под потолочного эха доносился голос завхоза.

Гирлянда, похожая на змею, медленно спускалась мне в руки и, сворачиваясь по кругу, ложилась в клубок на полу.

– Я стараюсь быстрее, а то решат там, что ты удрал с урока, – продолжал он. Я поднял голову. – Отругают еще, что столько сидишь в туалете, – усмехнувшись, он опустил голову и посмотрел на меня. Его глаза были налиты кровью, кожа испускала зловоние, шипящий голос проговорил: – За все приходится платить, верно? – он рассмеялся прямо мне в лицо, хоть и стоял на два метра выше.

Я бросил гирлянду на пол и вздрогнул от ужаса. Из его рта посыпались засохшие елочные иголки, они падали на голову и грудь, скользили по рубашке и исчезали под одеждой, будто вживляясь в мое тело. В этот момент раздался звонок с урока, двери классов распахнулись и, толкая друг друга, в коридор хлынули ученики, словно вода на палубу из многочисленных пробоин. Колонка звонка находилась так близко от моих ушей, что ее раздражающий, громкий звон заставил меня зажмуриться, я закрыл уши руками и побежал вперед, но уже через несколько шагов врезался во что-то большое и мягкое.

– Васин! – с неумолимым возмущением произнесла Лариса Николаевна. – Ты почему не был на уроке?

С обеих сторон от нее, немного позади, словно крылья ангела, стояли заплетенные в косы отличницы нашего класса, они злобно и презрительно хихикали, выказывая свою недоброжелательность ко мне.