Читать книгу "Город вечной ночи - Дуглас Престон"

– И вы все это проработали?

– Конечно.

Д’Агоста кивнул, впечатленный.

– Ваш незваный гость пробирается в машину, берет сотовое устройство, заменяет карту памяти на другую, с вирусом, кладет устройство на место. Ремонтники возвращаются, забирают свои вещи, идут в дом, кодом, присланным им из офиса, открывают стопроцентно надежный сейф, устанавливают новое сотовое устройство и уходят. После чего вирус пробирается в систему и захватывает ее. Полностью. Этот вирус открыл киллеру входную дверь, потом закрыл за ним. Он отключил все телефоны. Он отрубил инфракрасный щит, детекторы движения и давления, но оставил камеры наблюдения. Вирус даже отпер сейф, чтобы преступник, уходя, мог забрать жесткие диски.

– Откуда этот неизвестный преступник мог узнать о работе системы столько, что сумел создать вирус? – спросил д’Агоста.

– Ниоткуда.

– Вы хотите сказать, это дело рук кого-то из своих?

– Однозначно. Чтобы создать такой вирус, преступник должен был декомпилировать фирменную программу системы. Он точно знал, что делает, а еще он знал о том, что фирма засекречивает все свои деловые операции. Я ничуть не сомневаюсь, что в дело были вовлечены служащие компании или бывшие служащие. И не кто угодно, а люди, очень хорошо знакомые с процессом установки этой конкретной системы.

Это была чертовски хорошая наводка. Но обстановка на чердаке уже начала доставать д’Агосту. Он весь вспотел, а воздух здесь стоял спертый. Он не мог дождаться, когда выйдет на декабрьский холод.

– Скажите, мы уже закончили здесь?

– Пожалуй. – Но вместо того, чтобы пойти к лестнице, Марвин понизил голос: – Однако должен сказать вам, лейтенант, что при попытке получить список настоящих и бывших сотрудников фирмы я уперся в каменную стену. Исполнительный директор Джонатан Ингмар, первоклассный обструкционист…

– Давайте разберемся с этим, мистер Марвин.

Д’Агоста дружески взял Марвина за плечи и направил к лестнице. Они спустились в более прохладную атмосферу.

– Все это будет в моем докладе, – сказал Марвин. – Технические подробности, спецификации системы, работа. Представлю его вам завтра.

– Спасибо, мистер Марвин. Вы прекрасно поработали.

Когда они оказались на пятом этаже, д’Агоста сделал несколько глубоких, благодарных вдохов.

8

– Мартини?

В квартире на Пятой авеню, с гостиной, выходящей на Центральный парк и Резервуар имени Жаклин Кеннеди-Онассис, поверхность которого сверкала в лучах закатного солнца, Брайс Гарриман удобно устроился на диване в стиле Людовика XIV, сохраняя невозмутимый вид, с репортерским блокнотом на коленях. Блокнот, конечно, был только для вида: все записывалось на телефон Гарримана, лежащий в нагрудном кармане пиджака.

Было одиннадцать часов утра. Гарриман знал немало людей, попивающих коктейли до полудня, – он вырос с такими людьми, – но в данном случае он работал и хотел сохранить свои мозги в порядке. С другой стороны, он видел, что Изольде Озмиан, сидевшей напротив него в шезлонге, коктейль крайне необходим… и следует поощрить ее желание.

– Не откажусь, – сказал Гарриман. – Двойную порцию, безо льда с лимоном. «Хендрикс», если у вас есть.

Он сразу же увидел, как посветлело ее лицо.

– И мне то же самое.

Высокий, сутулый, мрачный дворецкий медленно кивнул, произнес: «Да, миссис Озмиан», потом развернулся с явственно слышимым скрипом и исчез в дверях фантастически вульгарной и загроможденной мебелью квартиры.

Гарриман отчетливо ощущал свое преимущество над сидящей перед ним женщиной и собирался воспользоваться им на всю катушку. Он знал таких людей, как она, притворяющихся, будто они принадлежат к высшему классу, и устраивавших из этого презабавный шурум-бурум. Все в ней – от крашеных волос до избытка косметики и бриллиантовых украшений (бриллианты были слишком велики, чтобы быть элегантными) – вызывало у него желание покачать головой. Эти люди никогда ничего не поймут. Они никогда не догадаются, что их вульгарные бриллианты, длиннющие лимузины, ботоксные лица, английские дворецкие и гигантские дома в Хэмптоне являются социальным эквивалентом рекламного щита с надписью:

Я – НУВОРИШ,ПЫТАЮЩИЙСЯ ПОДРАЖАТЬ ТЕМ, КТО ВЫШЕ МЕНЯ,И Я НЕ ПОНИМАЮ, КАК ЭТО ДЕЛАТЬ

Сам Брайс не был нуворишем. Ему не требовались ни бриллианты, ни машины, ни дома, ни дворецкие, которые заявляли бы об этом. Ему требовалось только одно – его фамилия. Гарриман. Тот, кто знал, тот знал, а тот, кто не знал, не стоил его беспокойства.

Свою журналистскую карьеру Гарриман начал в «Нью-Йорк таймс», где благодаря своему таланту пробился наверх из редакторской в отдел городских новостей; но маленькие неприятности – включая его репортаж о происшествии, которое впоследствии стало известным как «бойня в метро», а также тот факт, что великий и несносный, ныне покойный Уильям Смитбек написал о том случае лучше и натянул ему нос, – привели к его бесцеремонному изгнанию из «Таймс». Это был самый мучительный период в его жизни. С поджатым хвостом он прокрался в «Нью-Йорк пост». В конечном счете тот его шаг, как выяснилось, привел к лучшим событиям в его жизни. Вечно бдительная, вечно ограничивающая редакторская рука, которая держала его в узде в «Таймс», в «Пост» оказалась гораздо менее жесткой. Больше никто не заглядывал через его плечо, не калечил его стиль. Гарриман обнаружил, что некая скупая элегантность, свойственная журналистике «Пост», не повредила ни ему, ни его верным читателям. За десять лет в газете он поднялся из рядовых до репортера-звезды в отделе городских новостей.

Но десять лет – период немалый в газетном деле, и карьера Гарримана в последнее время пошла под уклон. Несмотря на его снисходительное отношение к женщине, сидящей перед ним, он все же ощущал некоторую дрожь отчаяния. Он давно не выдавал громких историй и уже начал чувствовать на своей шее горячее дыхание более молодых коллег. Ему требовалось что-нибудь крупное, и не когда-нибудь, а прямо сейчас. Гарриман предполагал, что это может оказаться как раз таким делом. У него был нюх на определенный тип историй, он умел через разговор проникать в мысли определенного вида людей. Людей вроде женщины, сидящей напротив него, – Изольды Озмиан, бывшей модели, социальной выскочки, образцовой золотоискательницы, бывшей жены-конфетки великого Антона Озмиана, которая за девять месяцев супружеской благодати в ходе громкого бракоразводного процесса получила девяносто миллионов долларов. Брайс для себя подсчитал, что каждый месяц супружества стоил Озмиану десять миллионов, а каждое совокупление обошлось в триста тридцать три тысячи, если считать, что занимались они этим раз в день, хотя это явно была завышенная оценка, поскольку Озмиан был одним из интернетных трудоголиков и практически спал в своем кабинете.

Брайс знал, что у него обостренное чутье на громкую историю, а у этой истории имелись все признаки таковой. Но в последнее время он должен был опасаться своих коллег из «Пост», этаких голодных младотурок, которые только и ждали случая скинуть его с трона. У него не получилось пробиться к Озмиану (а он на это надеялся), а копы, в отличие от обычного, если и открывали рты, то лишь чуть-чуть. Однако приема у Изольды он добился без труда. Вторая жена Озмиана была знаменита своей злопамятностью и мстительностью, и он остро чувствовал, что эта женщина – настоящая золотая жила в злобной и прекрасной упаковке, она только и ждет случая, чтобы вывалить свою гору грязи.