Читать книгу "Призраки Сумеречного базара. Книга вторая - Кассандра Клэр"

Селин напряглась.

– Что ты знаешь о Валентине?

– Я знаю, что ты как раз в его вкусе: юная и впечатлительная. И знаю, что доверять ему нельзя. Я смотрю во все глаза, и тебе советую. Он далеко не все тебе говорит, в этом я уверена.

Она посмотрела поверх плеча Селин, ее глаза расширились.

– Кто-то идет. Убирайся отсюда, и поскорее.

Селин обернулась. Безмолвный Брат скользил по Левому берегу, приближаясь к началу моста. Непонятно, тот ли это, с которым она разговаривала на Сумеречном базаре… но рисковать Селин не хотела. Только не после того, что она ему выложила. Слишком это унизительно.

– Запомни, – сурово закончила Розмари, – Валентину доверять нельзя.

– Но с чего мне доверять тебе?

– Ни с чего.

И, не тратя больше слов, Розмари зашагала по мосту навстречу Безмолвному Брату.

Небо начало розоветь. Бесконечная ночь, наконец, уступила дорогу заре.

* * *

Я ожидал найти на мосту твоего мужа… Еще не закончив фразу, Брат Захария уже понял, что говорит неправду.

Он доверился тому, кому верить не следовало. Позволил своим чувствам к Эрондейлам (надежде, что между Карстерсами и Эрондейлами еще осталась какая-то связь, хотя Джек был почти не Эрондейл, а Джем – едва ли Карстерс) затуманить ясность суждения. И теперь все последствия лягут на плечи Джека Кроу.

– Он не придет. Ты больше никогда его не увидишь, Охотник. Так что можешь даже не искать.

Я понимаю, что Сумеречные охотники дали вашей семье все основания не верить им, но…

– Ничего личного. Я вообще никому не верю, – сказала Розмари. – Так я выживаю в этом мире.

Она была груба и упряма. Брат Захария невольно подумал, что она ему нравится.

– Если бы я и решила кому-то поверить, вряд это был бы представитель культа воинствующих фундаменталистов, которые то и дело казнят своих… Но, как я уже говорила, я никому не верю.

Кроме Джека Кроу.

Это больше не его имя.

Как бы он себя ни называл, он все равно останется Эрондейлом.

Она расхохоталась, и в этот миг в ее лице проглянуло что-то знакомое.

Гораздо более знакомое, чем то, что он увидел в Джеке Кроу.

– Охотник, ты знаешь гораздо меньше, чем тебе кажется.

Брат Захария запустил руку в складки мантии и достал купленное на Сумеречном базаре ожерелье. Проданное Джеком Кроу, как ему сказали, без ведома и разрешения жены – так человек мог поступить только с вещью, которая принадлежала не ему. Подвеска посверкивала в свете разгорающейся зари. Захария отметил удивление, которого собеседница не смогла скрыть, и протянул ей украшение.

Она раскрыла ладонь. Он мягко опустил на нее цаплю. Стоило пальцам сомкнуться на подвеске Розмари, что-то глубоко в ее душе словно заняло свое место. Как будто она утратила однажды важную часть своей души, а теперь получила ее назад.

– Голубь? – она подняла бровь.

Цапля. Ты, вероятно, узнала ее?

– С чего бы это?

Потому что я купил ее у твоего мужа.

Губы ее сжались в тонкую суровую линию, она спрятала кулон в кулаке. Волчонок в той лавке сказал правду: Розмари не знала, что ее ожерелье продали.

– Зачем же ты принес его мне?

Она неплохо изобразила безразличие. Интересно, что будет, если потребовать цаплю назад? Наверное, придется драться.

Затем, что у меня такое чувство, будто эта вещь принадлежит тебе. И твоей семье.

Розмари будто окаменела. Брат Захария заметил едва заметное движение руки, готовой инстинктивно схватиться за оружие. О да, у нее были великолепные инстинкты. А также умение властвовать над ними. А еще высокомерие, изящество, верность, способность к великой любви, и манера смеяться, от которой небо будто озарялось.

Он явился в Париж в поисках потерянного Эрондейла.

И нашел его. Ее.

– Понятия не имею, о чем ты.

Ты – Эрондейл. Не твой муж. Ты. Утраченный наследник благородного рода воителей.

– Я – никто, – отрезала она. – Во всяком случае, для тебя я интереса не представляю.

Я мог бы войти в твой разум и найти там доказательства.

Она отшатнулась. Не нужно было уметь читать мысли, чтобы почувствовать ее панику. Розмари лихорадочно пыталась понять, откуда он все узнал…

Но я не собираюсь проникать в твои тайны. Просто хочу помочь тебе.

– Родители рассказали мне все, что следует знать о Сумеречных охотниках, – прошипела она, и Брат Захария понял, что это почти признание. – Ваш славный маленький Конклав… Ваш Закон…

Последнее слово она выплюнула, будто яд.

Я здесь не как представитель Конклава. Они не знают, что я тебя ищу. Или что ты вообще существуешь. У меня свои причины тебя защищать.

– И какие же?

Я не вторгаюсь в твои тайны и прошу, чтобы ты не вторгалась в мои. Тебе достаточно знать, что я в большом долгу перед твоей семьей. Узы, связывающие меня с Эрондейлами, прочнее уз крови.

– Очень мило с твоей стороны, но никто не просил тебя платить долги, – возразила Розмари. – Мы с Джеком прекрасно справляемся. Заботимся друг о друге и намерены делать это и впредь.

С твоей стороны это было умно – заставить меня думать, будто я ищу его, но…

– Это было умно со стороны Джека. Люди его недооценивают. А потом расплачиваются за это.

…но если я узнал, кто ты, это могли сделать и другие. А они куда опаснее, чем ты думаешь.

– Другие, о которых ты говоришь, зарезали моих родителей, – сказала она с непроницаемым выражением лица. – Мы с Джеком уже долгие годы в бегах. Поверь, я очень хорошо знаю, насколько они опасны. И так же хорошо знаю, как опасно доверять незнакомцам, даже таким – со способностями ниндзя и альтернативным представлением о моде.

В Безмолвном Братстве Захария научился силе принятия. Иногда признать, что битва проиграна и ты побежден, – куда более сильный ход. К тому же он дает возможность подготовиться к следующему сражению.

Хотя у нас тут даже не битва, напомнил он себе. Завоевать доверие другого невозможно – только заслужить.

На твоей цапле теперь чары. Если столкнешься с бедой, с которой не сумеешь справиться сама, позови меня, я приду.

– Если ты думаешь, что сможешь выследить нас с помощью этой штуки…

Твой муж сказал, что единственный способ заслужить доверие – довериться самому. Я не буду пытаться тебя найти, если ты не хочешь быть найденной. Но ты всегда сможешь найти меня. И я верю, что ты позовешь на помощь, когда – и если! – возникнет нужда. А ты верь, что я отвечу.