Читать книгу "Рубиновая Долина - Шарон Крич"

* * *

В тёмном переулке за приютом Бокстон-Крик встретились двое мужчин. Было слишком темно, чтобы ясно разглядеть кого-либо из них, но когда один чиркнул спичкой, то вспышка высветила его золотой зуб.

— Вот. — Он передал пачку денег другому человеку. — Просто держите рот на замке.

Второй провёл двумя пальцами по губам, как будто застёгивал молнию.

— Замётано. — Он сунул банкноты в карман, повернулся и перешёл железнодорожные пути.

* * *

В спальне на первом этаже Тиллер забрался в кровать, лёг рядом с Сэйри и посмотрел на потолок.

— Непривычно, что там, наверху, эти дети. Скажи, наши собственные были такими же неуклюжими? И они тоже так много ели?

— Ещё как много! — подтвердила Сэйри.

— Похоже, мой мозг всё это забыл, — вздохнул Тиллер. — Как ты думаешь, мы были хорошими родителями?

Сэйри повернулась и посмотрела на него.

— Конечно, были. Когда-то мы совершали ошибки и сильно переживали. Иногда мне кажется, что только-только мы начали набираться опыта, как вдруг наши дети выросли и покинули нас. Наверно, именно поэтому сейчас мне легче с Флоридой и Далласом. Просто теперь мы знаем, чего ожидать, и знаем, как нужно любить детей.

Тиллер сел в постели.

— Но я чуть не умер сегодня, когда мы пытались научить Далласа и Флориду вырезать из дерева! Мне было страшно, что они вот-вот отрежут себе пальцы. Ты видела малиновку, которую выстругал Даллас — тот обрубок, который он швырнул в колодец? Он был зол как чёрт!

— А кораблик Флориды? — продолжила Сэйри. — Тот, что она вырезала?

— До того, как его закопала? Да, видел. Он был больше похож на лохань, чем на лодку с вёслами.

— Помнишь нашего Чарли? — спросила Сэйри. — Он так разозлился на свою деревяшку, что даже поджёг её, и огонь перекинулся на крыльцо.

— Ещё бы не помнить! Ты пыталась потушить пожар моей хорошей курткой. Я тогда накричал на Чарли, а потом чувствовал себя так паршиво, что испёк два извини-меня-пожалуйста-пирога — специально для него.

— Из всех наших детей, — размышляла Сэйри, — именно Чарли оказался прирождённым резчиком по дереву.

К стрёкоту сверчков присоединилось уханье белоснежной совы, которая подлетела к клёну.

— Ух! Ух!

— Тиллер, ты знаешь, что сказала мне Грейс, когда мы с Далласом были на днях в Бокстоне?

— И что же?

— Трэпиды называют Далласа и Флориду «головной болью». Грейс предупредила, что нам следует быть осторожными.

— Может, мы совершили большую ошибку, когда взяли близнецов, — поделился своими сомнениями Тиллер. — Может, их стоит вернуть обратно?

— Тиллер! Неужели, по-твоему, их и впрямь можно вернуть обратно, словно пару туфель, которая не подошла? Послушай меня. По-моему, Даллас и Флорида создают не больше проблем, чем другие дети. К тому же, если ты сам того не заметил, похоже, тебе самому нравится дурачиться вместе с ними. И не смотри на меня так. Можешь всё отрицать, но я всё равно вижу.

Тиллер протянул руку, чтобы убрать с волос Сэйри пушинку.

— Вообще-то, если мы возьмём этих детей в наши путешествия… я не говорю, что мы непременно должны это сделать… но если всё же возьмём, то, по крайней мере, они будут порознь, — сказал он. — Какая головная боль может быть от одного ребёнка? С одним мы легко справимся.

— Но вместе они чувствуют себя в безопасности, — возразила Сэйри. — Как и я чувствую себя в безопасности рядом с тобой.

— Это комплимент в мой адрес?

— Это просто факт, только и всего.

* * *

— Слышишь? — прошептал Даллас. — Похоже, там сова.

Он подкрался к окну и выглянул наружу.

— Почему это место называется Рубиновой Долиной? — спросила Флорида. — Ты уже видел здесь рубины?

Даллас прижался носом к антимоскитной сетке на окне.

— Сэйри сказала, что осенью листья на клёнах становятся ярко-красными, как будто с деревьев свисает сто тысяч миллиардов рубинов. И ещё она сказала, что сейчас, летом, сразу после дождя, эти листья похожи на мерцающие изумруды, а зимой, после снежной бури, кажется, будто деревья усыпаны бриллиантами.

— Тогда почему её не называют Изумрудной Долиной? Или Алмазной? Или Бриллиантовой? — не унималась Флорида.

— Чёрт, откуда мне знать, — ответил Даллас, глядя в темноту. — Мне как-то не по себе. Сэйри купила мне всё это снаряжение, я же им даже не воспользуюсь, и ей придётся добираться до Кангадуна одной.

— Знаю, — кивнула Флорида. — Этот чокнутый старикашка жутко гордится нашей лодкой, но ему придётся пройти весь путь по извилистым речкам самому.

— Но ведь у нас свои планы, правильно? Мы собираемся сесть на ночной поезд, ведь так?

— Мы не просили их платить нам за работу, — согласилась с братом Флорида. — Они сами захотели заплатить нам. Мы ведь не крали у них деньги, верно?

* * *

Чуть позже Флорида крутилась и вертелась в постели, то просыпаясь, то снова погружаясь в сон. Во сне она сначала спасалась бегством от крыс и ящериц, потом, работая веслом, плыла в каноэ по узкой речке. Затем всё небо и реку залил золотой свет, а с неба к ней слетела золотая птица и, сев ей на колени, заговорила. «Ты видела моего птенца? — спросила она. — Я не знаю, где мой птенец».

Далласу снилось дерево с пышной кроной и низко свисающими ветвями. Рядом журчал ручей, и вода в нём была такой прозрачной и чистой, что был виден каждый камешек на его дне. Каждый упавший с дерева лист, каждая мелкая рыбёшка. Во сне Даллас выполз из-под дерева и подошёл к берегу ручья, у которого гуляла удивительно красивая серебряная птица.

Птица остановилась перед Далласом, подняла голову и сказала:

— Ты можешь отправиться в одно место, где всё…

— Всё какое? — спросил Даллас. — Где всё… какое?

Но птица так и не договорила.

16

Топор

— Где эти дети? — спросил Тиллер.

— Гуляют где-то, — ответила Сэйри. — Наверно, лазают по деревьям или исследуют ручей. — Она похлопала мужа по плечу. — Уже соскучился по ним?

— Чушь, — буркнул он. — Что это за шум?

— Я ничего не слышу.

— Это… это стук топора… И он доносится из подвала. Ага, именно оттуда… ну, как, слышишь?

— Ничего не слышу, — нахмурилась Сэйри. — Или у меня плохо со слухом, или ты спятил.

— Я не спятил.

— В таком случае, Мистер Здравомыслие, помогите мне. Можешь дотянуться до верхней полки?

Не успел Тиллер протянуть руку, как услышал стук, затем треск, затем свист, затем грохот, и, наконец, чей-то голос воскликнул: