Читать книгу "Кочевник - Сергей Алексеевич Ковалев"

Откуда-то выскочила собачонка и залилась яростным лаем, следом послышался знакомый голос.

– А ну прекрати! Расшумелась мне тут. Больного разбудишь.

Заметив Шала, мужчина удивился.

– Ой, бай! Ты чего встал? Лежать тебе надо.

– Отлить хочу, – больной поморщился.

– А-а-а! Понятно. Дойдешь?

– Да.

– Молодец, казах. Выглядишь уже более живым, чем вчера. Ну, иди. Ко мне, Ит! – мужчина похлопал себя по ноге. – Не мешай.

Собака, виляя хвостом и уже забыв о незнакомце, послушно затрусила к хозяину. Шал, опираясь о стену юрты, двинулся дальше.

Вернувшись, стал осматриваться вокруг. На пологом склоне неглубокой балки, по дну которой протекал ручей, стояли три юрты, две большего размера и одна маленькая, откуда он и вышел. Не заметив сразу, только сейчас разглядел, что над входом его временного убежища на шесте покачивался череп лошади, выбеленный солнцем. Оберег. Но от чего?

Рядом с юртами располагался очаг, окруженный большими камнями, а неказистый навес из кривых веток карагача и соломы скрывал в тени донгелек – низкий круглый стол, у которого лежали разноцветные покрывала – корпе. Чуть в стороне небольшая кошара с баранами, откуда молодой парнишка выгнал отару на выпас, рядом – загон с лошадьми, среди которых он разглядел и Сабыра. Тот почуял хозяина и приветственно заржал. Шал улыбнулся и махнул ему здоровой рукой.

Снова откуда-то появилась собака, и за ней тот же мужчина, одетый в халат и синие штаны свободного покроя. Шал наконец смог хорошо его рассмотреть. Невысокого роста, худощав и, как ему показалось еще в юрте, преклонного возраста. Теперь же он понял, что морщины на лице и вокруг глаз не только от старости, но и от постоянной улыбки. Обутый в ичиги с калошами, мужчина слегка прихрамывал.

– Ну что, казах, сделал свои дела? Как рука? Голова кружится?

– Немного.

– Сотрясение. И правильно, как ему не быть, если так долбили по голове. Кушать хочешь? Пошли. Завтракать пора. И ты столько времени на воде и бульоне, нужно уже более существенного чего-то поесть.

– Сколько? – спросил Шал, внутренне напрягшись.

– Да уж где-то недели две, наверное, – пожал плечами мужчина.

– Сколько!?

– Не помню точно. Надо у Еркебая спросить. Ну пойдем, пойдем. Потом будем разговаривать. Нужно покушать сначала.

Старик направился к навесу, но заметив, что Шал не сделал и шага, остановился.

– Чего ждешь, казах? Идем.

– Где я? Куда попал?

– Ты в урочище Кыста́у. Тут живет баксы́ Еркебай, шаман. Слышал о таком?

– Нет.

– Неудивительно. Шаманов официальная религия не признает за то, что они являются носителями истинной казахской духовности, и всячески порицает обращения к ним. А людская молва не столь молниеносна – не то, что новости когда-то на «Хабаре»[15]. Пойдем за стол. Вопросы Еркебаю не задавай. Мне задавай. Что знаю, отвечу. Зовут меня Фаты. А тебя?

– Шал.

– Э! Какой ты шал? – засмеялся старик. – Вот я шал, а ты молодой еще. Как зовут-то?

– Кайрат, – после некоторого раздумья ответил Шал.

– Жаксы́[16], Кайрат. Идем.

Он двинулся следом за старым Фаты к навесу, под которым уже копошились две женщины. Молодая, в красном халате с воротником-стойкой, многоцветными вышивками на рукавах и в шароварах; другая, постарше, в одеянии такого же фасона, но темно-красного цвета. У обеих на головах темные платки. За разговором со стариком он даже не заметил их появления. Шал приложил руку к сердцу, здороваясь с ними. Те в ответ поклонились, и молодая женщина принесла ему кувшин с водой и полотенце.

– Давай-давай, садись, казах, – Фаты нетерпеливо уселся за стол, и показал, куда садиться. – Чаю сначала? Хороший чай, из шиповника и чебреца. Узбекский чай дорогой, приходится травы заваривать. Но они полезные. Или, может, сразу мяса, а? – старик засмеялся. – Сил нужно набираться, да?

Стукнула дверь юрты, и на улице появился пожилой мужчина лет восьмидесяти, одетый в казахский халат и непонятный головной убор из перьев, веревочек и чего-то еще. Не торопясь он направился к очагу.

– Еркебай-ага, – прошептал Фаты, наклонившись к Шалу.

Шаман подошел к огню, присел на корточки и что-то тихонько забормотал, но и сквозь неугомонный щебет пернатых его слова были хорошо различимы.

– Огонь, огонь, гори, но не разгорайся! Дай силу, но не убивай! Ты господин, огонь! Мир шатается, равновесия нет. А когда придет, никто не знает…

Последние слова стали совсем неразборчивыми, и через мгновение шаман встал и подошел к навесу. Шал поднялся и приложил руку к сердцу.

– Ассалаумагалейкум, ага!

– Ваалейкум ассалам! – кивнул Еркебай. – Как себя чувствуешь?

– Спасибо, хорошо.

– Жаксы. Садись. Ешь, пей. Набирайся сил.

Шал сел на место, потянулся к пиале с чаем и отхлебнул терпкий напиток.

– Как я сюда попал, Фаты-ага?

– Помнишь, как в старом кино говорили? Стреляли. Вот и мы услышали, что стреляют. Редко тут у нас такое. Пошли на выстрелы, нашли тебя, коня и большого бородача. Мертвого. Ты не лучше был. Если бы не услышали твою пальбу, помер бы. Но выходили мы тебя, слава Всевышнему. Дунганская медицина – самая лучшая медицина в мире, а знания баксыы́ сильней пенициллина, точно тебе говорю.

– Вы дунганин? – удивился Шал.

– Да. Мой отец был из дунганского рода шанси, а мать – из рода гансу.

Это объяснило и пристрастие Фаты делать ударение на национальность, и непонятную одежду женщин. Нынешние дунгане приходились потомками хуэйцзу. Те переселились в эти места из Северного Китая в девятнадцатом веке, спасаясь от преследования манчжуро-китайских властей после подавления освободительного восстания. Естественно, они отличались от казахов и культурой, и языком. Непонятно только, почему живут в этом урочище и дунгане, и казахи, потому что шаман Еркебай явно был казахом.

Шал почесал голову в районе повязки.

– Что, чешется? – улыбнулся Фаты. – Значит, заживает. Наверное, уже можно повязки снять, да, Еркебай-ага?

Шаман прямо с пиалой в руке застыл и смотрел куда-то вглубь степи. Просидев молча несколько минут, медленно перевел взгляд на гостя и тихо сказал:

– Знаю, торопишься ты. Но цель твоя ведет к Иблису[17]. Руки твои в крови сейчас, и долго еще будут в крови, пока не сменишь свое занятие. Когда решишь свернуть с того пути, что выбрал, приходи, сниму твои грехи. Я знаю, как. А чтобы скорее ты поправился, необходимо провести курбан, потому что бесы властвуют над тобой.