Читать книгу "Дьявольское семя - Дин Кунц"

В своем виртуальном мире — в этом современном варианте ее прошлого, воссозданного во всех омерзительных подробностях при помощи воображения и современной технологии, — Сьюзен снова была беспомощным ребенком, оказавшимся во власти растлителя. Но теперь она обладала знаниями и мироощущением взрослого человека и недюжинной внутренней силой, накопленной ею за тридцать нелегких лет. Опыт всей жизни и безжалостный самоанализ закалили ее характер, укрепили волю, и теперь Сьюзен не боялась вернуться назад, в свое страшное детство.

«Нет, папа, нет. Никогда больше не прикасайся ко мне, слышишь?! Никогда!» — прокричала она отцу, который давно умер в реальном мире, но продолжал жить в ее памяти и в электронном пространстве виртуальной среды.

Талант и мастерство ВР-режиссера и сценариста сделали воссозданные ею моменты прошлого настолько выпуклыми и правдоподобными — настолько реальными, — что, когда Сьюзен говорила «нет» своему воображаемому отцу, она получала глубокое эмоциональное удовлетворение и психическую разрядку. От сеанса к сеансу ее душевные раны все больше затягивались, и за полтора года подобной терапии Сьюзен сумела почти полностью избавиться от иррационального, почти инстинктивного чувства стыда.

Но насколько лучше было бы по-настоящему вернуться в прошлое, снова стать ребенком и бросить в лицо отцу свое твердое «нет!». Насколько лучше было бы с самого начала сделать так, чтобы кошмар не состоялся. Тогда вся жизнь Сьюзен прошла бы по-другому. Стыд и страх не тревожили бы ее, она познала бы самоуважение и покой и не потратила бы столько лет, пытаясь залечить кровоточащие раны своей измученной, опаленной души.

Увы, путешествий во времени не бывает. Наше прошлое может существовать отдельно от нас лишь в мире виртуальной компьютерной реальности. Прошлое, каким мы его помним…

— Нет, никогда! — сказала Сьюзен.

Ее голос не был похож на голос шестилетней девочки, но это и не был знакомый голос взрослой Сьюзен — это было раскатистое низкое рычание загнанной в угол пантеры.

— Не-е-ет! — снова произнесла она и взмахнула рукой. Ее скрюченные пальцы в черной перчатке рассекли воздух словно опасные, острые когти.

* * *

Ошеломленный, недоумевающий, не веря собственным глазам, он отшатывается от нее и вскакивает на ноги. Одна его рука прижата к лицу в том месте, где она оцарапала его.

Пальцы Сьюзен все еще слабы, и крови совсем не видно, но он потрясен уже тем, что она осмелилась восстать.

Сьюзен целилась отцу в глаз, но только несильно расцарапала ему щеку.

Его серые глаза широко раскрыты. Они больше не светятся холодной угрозой, как у спятившего робота. Они стали еще более далекими и чужими, но — странно — Сьюзен боится его взгляда гораздо меньше. В нем появилось что-то новое. Настороженность. Удивление. Быть может, даже легкая тень страха.

Прижавшись спиной к изголовью своей детской кроватки, маленькая Сьюзен с вызовом глядит на отца.

Он стоит рядом, высокий, черный, широкоплечий. Он нависает над ней как замшелый утес.

Ее рука ползет к воротнику пижамы, непослушные пальцы пытаются нащупать верхнюю пуговку и застегнуть ее.

Ах, какие у нее маленькие и слабые руки! Каждый раз, когда она оказывается в непривычном теле ребенка, Сьюзен испытывает легкое потрясение, однако оно быстро проходит. Первые несколько секунд растерянности почти не влияют на иллюзию того, что все происходящее с ней в ВР-мире — реально.

Крошечная пуговица наконец протискивается в тугую петлю.

Тишина в спальне стоит такая, что Сьюзен хочется громко кричать, чтобы разорвать ее.

Какой же он все-таки большой!

И страшный.

Иногда все кончается здесь, но иногда… Не всегда отец Сьюзен отступает так легко.

В этот раз она оцарапала его легко, словно котенок. Но иногда кровь из разорванного века течет рекой.

Наконец он покидает спальню и, с грохотом захлопнув за собой дверь, начинает подниматься по лестнице. В окне жалобно звякает стекло. Сьюзен долго прислушивается к скрипу и стону ступенек под его тяжелыми шагами.

Она сидит на кровати одна и дрожит — от страха и от ощущения одержанной победы.

Постепенно все вокруг погружается во тьму.

На этот раз ей не удалось увидеть его кровь.

Может быть, в следующий раз.

А если взять в кухне нож?..

* * *

Сьюзен оставалась в своем механическом кресле еще полчаса. Не снимая своих ВР-доспехов, она продолжала неподвижно сидеть, опираясь спиной на черную кожу спинки, заново переживая свой страх перед давно умершим человеком.

Между пятью и семнадцатью годами юная Сьюзен подвергалась извращенному насилию со стороны своего собственного отца бессчетное количество раз. Составленная ею программа ВР-терапии включала в себя двадцать два эпизода, каждый из которых Сьюзен тщательно восстановила в памяти и записала во всех подробностях. Как и любая хорошая компьютерная игра, ее программа обладала поливариантностью. В каждой из этих двадцати двух сцен события могли принимать то или иное направление, определявшееся не только тем, что скажет или сделает Сьюзен, но и специальным разделом программы, который умел выбирать повороты сюжета случайно, наугад. Поэтому даже сама Сьюзен, хотя она создавала и отлаживала программу терапии своими собственными руками, не могла предвидеть, что будет с ней в виртуальной реальности дальше.

Работая над программой, Сьюзен предусмотрела даже такой вариант, когда ее отец, разъяренный сопротивлением дочери, убивает ее ножом. И не просто убивает — он долго кромсает неподвижное маленькое тельце, пока от него не остаются одни кровавые лохмотья.

Этот выдуманный эпизод Сьюзен тщательно отрежиссировала и включила в программу, но за восемнадцать месяцев виртуальной терапии он еще ни разу ей не попался. Откровенно говоря, она сама боялась такой возможности и искренне надеялась, что закончит лечение прежде, чем подпрограмма случайного выбора наткнется на этот жутковатый вариант сюжета.

Разумеется, гибель Сьюзен в виртуальном мире вовсе не означала, что она должна умереть и в реальности. Только в самых тупых видеофильмах происходящее на экране компьютера могло оказывать какое-то влияние на события материального мира.

И все же компьютерная анимация этого кошмарного видеоряда далась Сьюзен нелегко. Испытать же эти события непосредственно в трехмерной ВР-среде — уже не в качестве режиссера, а в качестве непосредственного участника, в качестве жертвы — было бы не в пример тяжелее и опаснее. Дело могло закончиться нервным расстройством или психической травмой.

Но без этого рискованного элемента ее программа вряд ли была бы настолько эффективной. Каждый раз, когда Сьюзен проживала ту или иную сцену, она должна была знать, что опасность, которую представляет собой ее отец, вполне реальна и что с нею на самом деле может случиться что-то нехорошее.