Читать книгу "Геббельс. Адвокат дьявола - Курт Рисс"

Поскольку антверпенский порт открылся раньше, чем рассчитывал Гитлер, фюреру волей-неволей пришлось изменить первоначальный план. Теперь, когда у союзников появилась возможность доставлять горючее в необходимых количествах, он не мог рисковать и откладывать операцию. Арденнское наступление началось 16 декабря.

17 декабря, на очередном утреннем совещании, Геббельс впервые объявил о том, что немецкие войска перешли в наступление, а заодно объяснил, почему фюрер так долго хранил молчание: разумеется, это делалось для того, чтобы «усыпить бдительность противника». Геббельс пошел еще дальше. «Четыре недели тому назад я распространил через наших агентов за рубежом слухи о том, что Гитлер умер. Они только подкрепили общее предположение о том, что ему не удастся преодолеть болезнь после покушения», – сказал он.

Тем не менее он по привычке осторожничал и не открывал цели наступления, хотя уже знал их. Официально операция носила название «наступление Рундштедта»[116]. Ее так назвали из предосторожности, чтобы в случае неудачи никто не мог возложить вину за провал на Гитлера.

Три дня спустя Геббельс уже понял, что истинная цель наступления достигнута не будет. Он тотчас же на совещании сообщил, что германская армия и не ставила перед собой цель прорваться к Парижу или овладеть побережьем Ла-Манша, а намеревалась только сковать войска противника и вынудить их отойти с особо опасных участков фронта. По его словам, эта цель была полностью достигнута.

Однако он был настолько расстроен, что не мог скрыть своего разочарования. В беседе с ближайшими сотрудниками он сокрушенно сказал, что Рундштедт «испортил все». Геббельс искренне верил, что гитлеровская армия способна вернуть Париж к Рождеству. Он даже сочинил рождественское послание немецкому народу, в котором поздравлял его с победой. Отрывки из послания он прочитал по меньшей мере двум своим помощникам.

Последовавшие за этим недели подтвердили, что действительно «все было испорчено». 5-я и 6-я танковые армии были разгромлены, так ничего и не добившись[117].

9

Горечь переполняла Геббельса. «Я долго излечивался от привычки внутренне вытягиваться в струнку перед генералами, – сказал он, когда окончательно осознал, что контрнаступление завершилось неудачей. – Что нам сейчас жизненно необходимо – так это военный гений. Но в этой войне у нас нет ни Мольтке, ни Шлифена, ни Клаузевица. А у нас в лучшем случае есть только военачальники средней руки».

А как же Гитлер? Разве Геббельс не утверждал, что фюрер – величайший военный гений всех времен? С тех пор, казалось, прошла целая вечность, но на самом деле неполных четыре года – уж слишком многое с тех пор изменилось. В начале Арденнского наступления Гитлер торжественно провозгласил: «Если мои «бронированные гренадеры» потерпят поражение, то эти слова станут моими предсмертными словами». Немецкие войска и целые две армии «бронированных гренадеров» потерпели поражение, однако их фюрер не решился совершить то, на что намекал.

Естественно, Геббельс не мог сделать достоянием гласности свое мнение о военном руководстве Германии. Напротив, он написал еще одну статью во славу фюрера, которую должны были поместить в новогоднем номере. Любая статья о Гитлере всегда была для Геббельса беспроигрышным делом. И все же для Геббельса личность Гитлера перестала быть тем, чем она была раньше, теперь фюрер стал для него одной из заурядных тем его пропаганды.

Снова наступило Рождество. Магда нарядила елку, пришел веселый Санта-Клаус, дети и прислуга получили подарки, даже садовнику, французу Жану-Мари, подарили безделушку.

Со стороны казалось, что на празднике царят мир и гармония. В душе Магду терзали опасения, но золовка успокаивала ее: «Наверняка у фюрера в запасе есть еще не один козырь, иначе то, что сейчас происходит, можно было бы считать катастрофой».

Однако ей не удалось убедить Магду. Поздно ночью, когда дети уже спали, а на елке погасили огни, она сказала своей секретарше: «Я уверена, что следующее Рождество у нас будет мирным».

Тон ее выдал, и секретарша угадала за ее словами действительный смысл: Магда понимала, что ни ее, ни детей уже не будет в живых, когда придет время праздновать новое Рождество.

Глава 3

Бомба замедленного действия

1

Арденнское сражение увязло в прорыве. Временно командование несколькими американскими дивизиями принял на себя фельдмаршал Монтгомери. В интервью журналистам он сказал, что ему удалось исправить положение, когда американцы уже находились на грани поражения. Геббельс прочел его интервью в отчете о радиопередачах союзников, несколько исправил текст в нужную ему сторону, кое-что добавил, а затем немецкое радиовещание передало интервью на волнах Би-би– си как бы от имени англичан.

Его мошенническая проделка увенчалась полным успехом. Услышав передачу, американцы приняли ее за официальное сообщение британского командования, к тому времени как Би-би-си и английская пресса разоблачили подлог, семена недоверия между союзниками дали ростки. Между ними начались закулисные ссоры, посыпались взаимные упреки, и, таким образом, Геббельсу удалось достичь своей цели. К сожалению, пропагандистские трюки не могут заменить собой боевые действия.

Геббельса преследовало ощущение полной беспомощности, он потерял веру в результат своих усилий. По утрам, усаживаясь в своем кабинете и изучая последние вести с фронта, которые приносила ему фрау Габерцеттель, он бормотал: «Когда же наступит конец?» За телеграммами следовали списки документов, предназначенных на уничтожение, чтобы они не попали в руки врагу. Эта процедура стала непременной частью рабочего распорядка дня Геббельса начиная с 10 ноября 1944 года. В январе 1945 года измельчитель бумаг в министерстве пропаганды ежедневно крошил буквально тонны различных досье и документов.

Во время дневного доклада о положении на фронтах Геббельс сидел с отсутствующим видом, едва прислушиваясь к тому, что ему говорили. И только изредка ронял замечания. Однажды, когда сражение в Арденнах уже близилось к концу, он прервал офицера связи верховного командования: «Вы здесь сидите и несете Бог знает какую ерунду, а кто-то, подобно мне, подумывает, не пора ли отравить жену и детей!»