Читать книгу "Саладин. Победитель крестоносцев - Александр Владимирский"

Затем к королю был послан ал-Адил, которому были даны следующие инструкции: «Если сможешь уговорить (короля), чтобы он удовольствовался только одним из этих городов или согласился поделить их (между нами) поровну, то поступи так и не касайся вопроса о владении горной страной». Султан считал, что мир желателен, потому что его войска сильно устали и истощили свои резервы; он также знал, что они рвались домой, и не забывал о том нежелании повиноваться приказам, которое они продемонстрировали под Яффой, когда он повелел вслед им идти в наступление, а они отказались. Поэтому, думая, что они могут уйти, когда он будет нуждаться в них, он чувствовал, что обязан дать им достаточное время для отдыха, чтобы они забыли о том состоянии, до которого дошли к настоящему времени. Он также рвался приступить к осуществлению реформ в стране, а также снабдить Святой город всеми военными припасами, которые он только сможет достать, и получить время для того, чтобы привести в порядок его обороноспособность. По одной из статей договора Аскалан должен был быть разрушен, а наши воины должны были принять участие в сносе его стен с их воинами, ибо они боялись, что если мы получим город в его нынешнем виде, то не станем разрушать его оборонительные сооружения. Ал-Адил приступил к переговорам на этот счет и потребовал, чтобы в этот договор были включены все мусульманские земли; франки, со своей стороны, получили обещание, что в этот договор будет включен и повелитель Антиохии и Триполи, который ранее заключил с нами отдельный договор о мире. Когда эти предварительные переговоры завершились, послы уехали, получив намек на то, что им придется решить, заключать мир или продолжать войну. Ибо мы боялись, что эти переговоры окажутся такими же, как предыдущие, — всего лишь способом выиграть время, к которому прибегал король; а к этому времени его уловки были нам хорошо известны. В тот же день прибыл посол от Сейф ад-Дина Бектимура, повелителя Келата, доставивший сообщение о том, что его повелитель предлагал себя в распоряжение султана и обещал прислать ему войска. Также прибыл посол от грузин с инструкциями, касающимися мест для паломников из этого народа в Иерусалиме, которые они желали сохранить за собой. Они жаловались на то, что их обделили, и просили султана сжалиться над ними и отдать указанные места тем, кому они принадлежат. Повелитель Эрзурума также выразил готовность повиноваться султану, предлагая ему свои услуги. По прибытии ал-Адиля (в Яффу) его вынудили остановиться в шатре, разбитом за пределами города. Королю сообщили о его прибытии, и, хотя он и был сильно болен, он велел привести его к себе вместе с остальными. Когда ал-Адил передал ему проект договора, он сказал: «Я недостаточно здоров, чтобы прочесть его; но я торжественно заявляю, что заключу мир, и вот моя рука». Затем послы встретились совместно с графом Анри и сыном Барзана (Балиана II Ибелинского), а также с другими членами совета и сообщили им о положениях договора. Все условия были приняты, даже те, которые касались равного разделения Рамлы и Лидды, и было решено, что договор должен быть скреплен клятвой в среду утром. Франки заявили, что не могут поклясться на нем прямо сейчас, потому что они (в тот день) ели, а по их обычаю клясться можно было только после поста. Ал-Адил отправил гонца к султану, чтобы сообщить ему эту новость. В среду, в 22-й день месяца шабан, членов посольства пригласили к королю, и он дал им свою руку, а они, со своей стороны, принесли ему свою клятву; он извинился, что не приносит клятву, говоря, что короли никогда не поступают таким образом, и султан принял это заявление.

Затем все присутствующие поклялись вместе с графом Анри, сыном сестры короля, который должен был стать его преемником в Побережье, и Барзаном, повелителем Тиверии. Госпитальеры, храмовники и все предводители франков присоединились к этой клятве. Вечером того же дня послы султана пустились в обратный путь к своему господину и, сопровождаемые сыном Онфруа, сыном Барзана и некоторыми другими предводителями, прибыли в лагерь ко времени последней вечерней молитвы. Послы франков были встречены с великими почестями и размещены в специально разбитом для этого шатре соответственно их рангу. Затем ал-Адил предстал перед султаном и сообщил ему о том, что произошло. На следующее утро, в 23-й день месяца шабан, султану был представлен королевский посол, который, взяв его царственную руку, заявил, что принял мир на предложенных условиях. Затем он и его товарищи попросили, чтобы ал-Малик ал-Адил, ал-Малик ал-Афдал, ал-Малик аз-Захир, Али ибн Ахмад ал-Маштуб, Бадр ад-Дин Дилдарим, ал-Малик ал-Мансур и все прочие предводители, такие как Ибн ал-Мукаддам и повелитель Шейзира, чьи владения граничили с землями франков, принесли клятву, что будут соблюдать условия договора. Султан обещал отправить с ними своего порученца к вышеозначенным предводителям, чтобы принять их клятву. Он также поклялся (соблюдать мир) с повелителем Антиохии и Триполи, оговорив, однако, что эта его клятва не будет действительной в случае, если этот правитель не принесет аналогичную клятву мусульманам, в каковом он не будет включен в договор. Затем он велел объявить в лагере и на базарной площади о наступлении мира во всей земле и о том, что христианам дозволен свободный проход и проезд по мусульманским территориям, а мусульмане могут свободно посещать владения христиан. Было также объявлено, что теперь из Сирии была открыта дорога для хаджа (в Мекку) и что сам он принял решение совершить паломничество. Я присутствовал на совете, когда он принял это решение.

После этого он приказал отправить сотню саперов в Аскалан для уничтожения стен этого города; он поручил командовать ими высокопоставленному эмиру, которому было дано указание проследить за тем, чтобы франки ушли. Отряд франков должен был сопровождать саперов и оставаться с ними до тех пор, пока укрепления не будут снесены, ибо христиане боялись, что мусульмане не станут их сносить. Это был день ликования; лишь Аллаху ведомо, какая безграничная радость охватила оба народа. Впрочем, было известно, что султан заключил мир не совсем по своей доброй воле. По этому поводу он как-то сказал мне во время одной из наших бесед: «Я боюсь заключения мира и не знаю, что со мной будет. Враги увеличат свое войско, а затем выйдут за пределы земель, которые мы им оставляем во владение, чтобы захватить те, которые мы от них очистили. Вот увидишь, каждый из них построит крепость на вершине какого-нибудь холма; я не могу отступиться, но это соглашение погубит мусульман». Так он сказал, и впоследствии его слова сбылись; однако он понимал, что в данный момент лучше заключить мир, ибо войска утратили мужество и соревновались друг с другом в неповиновении. Аллах решил, что мир пойдет нам на пользу, потому что вскоре после утверждения этого договора султан умер; если бы он умер в разгар военных действий, Ислам оказался бы в величайшей опасности. Поэтому, по особому повелению Аллаха и в духе обычно сопутствовавшей ему удачи, султан сам сумел заключить мир.

В 25-й день месяца шабан султан повелел Илм ад-Дину Кайсару отправиться в Аскалан с отрядом саперов и каменщиков для уничтожения городских укреплений. Было условлено, что король отправит вместе с этим офицером людей из Яффы для наблюдения за ходом работ по срытию укреплений и уходом из этого населенного пункта находившихся в нем франков. На следующий день по прибытии они приготовились немедленно приступить к работе, однако гарнизон помешал их намерению, утверждая, что король задолжал им деньги и что они не покинут город, пока не получат того, что им положено. «Пусть он нам заплатит, — говорили они, — и мы уйдем из города; или, если хотите, можете заплатить нам сами». Однако прибыл офицер, которому король поручил принудить их покинуть город. Работы начались в 27-й день месяца шабан и велись беспрерывно. Он (король) написал своим людям, чтобы они приняли участие в уничтожении укреплений, и каждой из сторон был поручен снос определенной части стены. «Когда она будет снесена, — гласил приказ, — вам будет позволено уйти». В 29-й день месяца султан отправился в ан-Натрун, и две армии соединились. Группа мусульман отправилась в Яффу, чтобы сделать покупки в этом городе, а группа врагов (франков) отправилась в паломничество в Иерусалим. Султан открыл им дорогу (буквально: «дверь»); он даже отправил с ними охранников, чтобы защищать их в пути и проводить их назад в Яффу. Такие паломничества стали очень частыми, и султан поощрял их, ибо знал, что посетившие святые места франки норовят как можно скорее вернуться домой, а это избавляет мусульман от их присутствия, которое всегда являлось источником опасности.