Читать книгу "Продажное королевство - Ли Бардуго"

Теперь Каз пригладил волосы и надел пиджак. Даже не верится, что жалкая канальная крыса смогла заключить сделку с самим королем! Искривленный нос придавал корсару вид человека, который часто ввязывался в драки. Возможно, так оно и было, но Каз подозревал, что Штурмхонд попросил портниху подправить его внешность. Трудно быть незаметным, когда твое лицо отчеканено на монетах. В конце концов, королевская кровь не имела значения. На самом деле Штурмхонд был крупным жуликом, и главное, чтобы он и его люди сыграли свою роль до конца.

Каз глянул на часы – уже было за полночь, позднее, чем ему бы хотелось, – и пошел на встречу с Ниной. Затем с удивлением обнаружил в коридоре Джеспера.

– Что стряслось? – спросил Бреккер, его разум сразу начал просчитывать все, что могло пойти не по плану, пока он спал.

– Ничего, – ответил стрелок. – По крайней мере, ничего нового.

– Тогда что тебе нужно?

Джеспер сглотнул и выпалил:

– Матиас отдал тебе остатки парема, так?

– И?

– Если что-то произойдет… на аукционе будут шуханцы, может, даже хергуды. Слишком многое поставлено на кон. Я не могу снова подвести отца, так что мне нужен парем. Как мера предосторожности.

Каз пару секунд изучал его.

– Нет.

– Это еще почему?!

Логичный вопрос. Отдать ему парем было бы умным, практичным решением.

– Для господина Фахи ты значишь гораздо больше, чем какой-то кусок земли.

– Но…

– Я не позволю тебе сделать из себя мученика, Джеспер. Если один из нас падет, падут все.

– Это мой выбор.

– Тем не менее решение принимаю я. – Каз направился в гостиную. Он не хотел спорить с Джеспером, особенно когда и сам толком не понимал, почему отказал ему.

– Кто такой Джорди?

Каз остановился. Он ждал этого вопроса, и все же ему было трудно слышать, как кто-то произносит имя брата.

– Человек, которому я доверял, – он оглянулся через плечо и встретился с взглядом серых глаз Джеспера. – Человек, которого я не хотел потерять.

Каз обнаружил Нину и Матиаса, спящих на диване в фиолетовой гостиной. Он понятия не имел, почему два самых крупных члена его команды выбрали для сна самое крохотное место. Парень ткнул в Нину тростью. Та отмахнулась, не открывая глаз.

– Проснись и сияй.

– Сгинь, – проворчала она, устраиваясь поудобнее на груди у Матиаса.

– Вставай, Зеник. Мертвые подождут, но я – нет.

Наконец она присела и обулась. Девушка сменила красный кафтан на плащ и штаны, которые надевала в крайних катастрофических случаях типа того, каким оказалась работа в Сладком Рифе. Матиас следил за каждым ее движением, но не напрашивался пойти с ними. Понимал, что его присутствие лишь увеличит риск рассекретить их.

В дверном проеме появилась Инеж, и они тихо направились к лифту. На улицах Кеттердама наступил комендантский час, но этого было не избежать. Им придется положиться на удачу и способности Инеж как разведчика, чтобы она вовремя предупредила их о городской страже.

Они вышли через черный вход и направились в производственный район. Медленно шли окольными путями вокруг баррикад, часто останавливались, а потом двигались перебежками, пока Инеж исчезала и появлялась, жестом приказывая им подождать, или махала рукой, чтобы они изменили маршрут, прежде чем снова испариться.

Наконец они прибыли в морг – ничем не примечательное серое каменное здание на границе складского района, с небольшим садиком, за которым давно никто не ухаживал. Сюда привозили лишь тела богачей, чтобы подготовить их к перевозке и захоронению за пределами города. В нем не было несчастной кучи человеческих тел, как на Барже Жнеца, но Казу все равно казалось, что он погружался в свой ночной кошмар. В голове звучал голос Инеж, эхом отражающийся от белого кафеля в ванной: «Продолжай».

В морге было пусто, его тяжелые железные двери крепко заперты. Каз взломал замок и оглянулся через плечо на шевелящиеся тени в заросшем бурьяном саду. Он не видел Инеж, но знал, что она там. Девушка останется приглядывать за входом, пока они займутся своими мрачными делами.

Внутри было зябко, помещение освещалось лишь синим фонарем трупосвета. За комнатой обработки находился длинный ледяной каменный зал, усеянный достаточно крупными ящиками, чтобы уместить в них тела. От этого места разило смертью.

Каз подумал о пульсе, бьющемся под челюстью Инеж, о тепле ее кожи под его губами. Затем отмахнулся от этой мысли. Не хотел, чтобы это воспоминание ассоциировалось у него с помещением, полным гнили.

Бреккеру так и не удалось избавиться от ужаса той ночи в кеттердамской гавани, от воспоминаний о трупе брата, за который он цепко хватался, пока заставлял себя плыть быстрее, сделать еще один вдох, держаться на плаву, выжить. Он нашел путь на берег, посвятил себя мести за себя и Джорди. Но кошмары отказывались уходить. Каз был уверен, что со временем они пройдут и станет легче. Он перестанет думать дважды, прежде чем пожать кому-то руку или зайти в тесное помещение. Вместо этого обстоятельства ухудшились до такой степени, что он едва мог задеть кого-то на улице, чтобы в очередной раз не окунуться в воспоминание о гавани. Он был на Барже Жнеца, и его окружала смерть. Парень боролся с течением и цеплялся за скользкую, раздутую плоть Джорди, боясь утонуть.

Ситуация усугублялась. Как-то раз Горка слишком напился, чтобы работать в «Синем раю», и Казу с Чайником пришлось нести его домой. Они тащили его через шесть кварталов, и все это время его вес постоянно перемещался – то Горка заваливался на Каза, прижимаясь своей тошнотворной, вонючей плотью, то перекидывался на Чайника, ненадолго освобождая Бреккера, хоть тот до сих пор чувствовал прикосновение волосатой руки к своей шее.

Позже Чайник обнаружил Каза, дрожащего и покрытого потом, когда тот обнимал унитаз. Он свалил все на пищевое отравление, стуча зубами и толкая ногой дверь, чтобы не пустить Чайника. Он не выдержал бы еще одного прикосновения или окончательно потерял бы рассудок.

На следующий день он купил свои первые перчатки – дешевые черные тряпки, которые красили кожу всякий раз, когда намокали. В Бочке слабость могла привести к гибели. Люди чуяли ее, как кровь, и если Каз намеревался опустить Пекку Роллинса на колени, то не мог позволить себе еще одну ночь проторчать в туалете, трясясь на полу.

Каз никогда не отвечал на вопросы о перчатках и игнорировал подколки. Просто носил их изо дня в день, снимая лишь тогда, когда оставался один. Парень убеждал себя, что это временное явление. Но перчатки не остановили его, не помешали научиться каждому карточному фокусу. Он тасовал и управлял колодой даже проворней, чем с голыми руками. Перчатки, как дамба, сдерживали воду, не давая ему утонуть, если воспоминания о той ночи грозили утащить его на дно. Когда он надевал их, то чувствовал себя вооруженным, и они были лучше любого ножа или пистолета. До встречи с Имоджен.