Читать книгу "Екатерина Арагонская. Истинная королева - Элисон Уэйр"

Екатерина села на постель, вся дрожа. Она была потрясена, не могла в это поверить и трепетала от ужаса в ожидании последствий. Она знала, что Уолси – враг ей, но представить себе не могла, что он зайдет так далеко. Тем не менее она не сомневалась в том, что все это его рук дело, ведь Генрих давным-давно признал безосновательность любых толков по поводу законности их брака. В какой-то момент Генрих, конечно, должен был включиться в этот тайный сговор, но он всегда находился под влиянием Уолси, а кардинал умен и умеет управлять людьми. И все же Екатерину задело до глубины души то, что Генрих не поделился своими сомнениями с ней – той, кого это касается так же близко, как его самого. Разумеется, Уолси ему отсоветовал. Вероятно, он сказал, мол, зачем беспокоить королеву, раз может статься, что дело не получит хода. Екатерина так и слышала, как Уолси произносит эти слова своим елейным, гадючьим голосом.

Она послала Бастьена разыскать Мендосу и передать ему: она напугана до того, что не смеет говорить с ним, так как за ней следят шпионы Уолси.

Но нужно было что-то предпринять. Она имела полное право присутствовать на этом суде. Кто-то же должен выступать от ее имени!

Она послала за учителем Вивесом, доктором права и ее другом. Когда Екатерина рассказала ему, что происходит, на лице у Вивеса отобразилось потрясение.

– Мне нужен адвокат, – сказала она ему. – Вы сможете представлять меня на этом суде?

Потрясение превратилось в смятение.

– Мадам, боюсь, я не смогу. Я не смею задевать чувства короля. Простите меня.

Екатерина ощутила себя жестоко преданной. Но хуже всего, что так же ей ответят и другие, к кому она могла бы обратиться за помощью. Кто же осмелится выступить против короля, раз тот ясно дал понять, чего желает? Тут нужен храбрый мужчина – или женщина.

Екатерина почувствовала себя ужасно одинокой, всеми покинутой. Разобидевшись, она лишила Вивеса пенсиона, который ему выплачивала, потом стала корить себя за мстительность. И все же его отказ был для нее тяжелым ударом. Слава Богу, с ней хотя бы оставался Мендоса. Это настоящий друг.

Однажды вечером, на закате, Екатерина устроила еще одну встречу в саду, наказав Гертруде Блаунт стоять на страже. Немного пройдясь, королева обнаружила посла: он поджидал ее в маленьком банкетном домике в конце дорожки из плитняка. Она рассказала ему о Вивесе, только это помогло ей сохранить хладнокровие.

Мендоса сочувственно смотрел на Екатерину:

– Не огорчайтесь, мадам. Я известил об этом суде императора. Уверен, он не допустит развития такого несправедливого процесса.

– Кроме Бога, вся моя надежда только на его императорское величество, – сказала Екатерина, силясь не заплакать.

Однако для нее большим утешением было знать, что за ее спиной стоит могущество Испании и императора.

– Следует полагаться и на простых людей в Англии, так как ваше высочество очень любимы в этом королевстве. Нет сомнения, если король аннулирует ваш брак, возникнут народные протесты. Будьте уверены, в вашу защиту подадут гораздо больше голосов, чем против вас.

– Мне бы не хотелось становиться причиной каких бы то ни было волнений в этой стране. Я приехала сюда, чтобы принести мир и процветание, а не раздор.

– До этого не дойдет, ваше высочество. Я буду настойчиво просить своего господина повлиять на папу, чтобы тот в случае необходимости связал руки Уолси, если за решением дела обратятся в Рим.

Екатерина покачала головой:

– Никакого решения не требуется. Папа дал нам разрешение на брак, и я не могу понять, почему его не считают достаточным. Уверяю вас, мой добрый друг, все это затеял Уолси ради того, чтобы вбить клин между Англией и Испанией.

– Уолси ненавидят все и всюду. Не беспокойтесь, мадам, у него ничего не выйдет.

Июнь сиял золотой красой. Бастьен доставил Екатерине еще одну записку от Мендосы. Тайный суд в Вестминстере решил, что некомпетентен выносить вердикт по делу короля. Генрих обратился к своим личным советникам. Те согласились, что есть веские причины для сомнений в законности его брака, и дали ему указание обратиться за разъяснением к папе.

– Но они не правы! – воскликнула Екатерина.

Она рассказала все Маргарет, Марии и Мод. И они старались как могли утешить ее.

– Нет никаких веских причин для сомнений и никакой нужды в разъяснениях. Папа Юлий дал нам разрешение. Что же это, теперь Уолси покушается на непогрешимость папы, наместника Христа на земле?

Три женщины горестно покачали головой, а Екатерина в большом возбуждении шагала по комнате взад-вперед.

С Генрихом она не виделась с того дня, как Мендоса оглушил ее известием о тайном судилище. Король не приходил в ее покои, не присутствовал вместе с ней в церкви на мессах. Екатерина понимала, что он ее избегает. Еще бы, ведь ему пришлось бы объясняться!

– Если дело отправят в Рим, пройдут месяцы, прежде чем мы что-нибудь узнаем, – говорила она, кусая губы. – Я этого не вынесу, тем более что все это совершенно излишне!

Она осеклась: паж возвестил о прибытии лорда Маунтжоя. Тот вошел с каким-то необычным для себя рассеянным видом, и все обратили внимание, что он крайне взволнован.

– Ваша милость, ужасные новости! Рим разграблен наемниками императора!

У Екатерины помутилось в голове. Она и ее фрейлины безотчетно перекрестились.

– Сообщения приходят жуткие, – продолжил лорд Маунтжой, – и я воздержусь от пересказа подробностей. Но целых четыре дня там вершилось такое насилие и шла такая бойня, каких свет не видывал.

– Боже милостивый! – прошептала Екатерина. – Скажите мне, что случилось. Я должна знать.

Маунтжой сглотнул. Он был человеком весьма тактичным и чувствительным, и новости явно потрясли его. Обсуждать такие ужасные вещи с дамами он не мог, это противоречило понятиям о приличиях, свойственным его рыцарственной натуре, хорошо всем известной. Так что Екатерина понимала: они услышат только тщательно отобранные сведения.

– Эти наемники вели себя хуже, чем дикие звери. Совершенные ими жестокости ужасны, они бесчинствовали как хотели, потому что рядом не было ни императора, ни других командиров, которые могли бы их остановить. Солдаты разили всех подряд, в свое удовольствие, убивали женщин и детей. Грабили церкви и дома, даже собор Святого Петра. Алтари осквернены, узники распущены, монахов и монахинь принуждали – не могу произнести это – к бесстыдству. Невозможно представить, чтобы такое творилось в одном из самых цивилизованных городов мира!

Сама мысль об этом была невыносима.

– Какой ужас! – пробормотала Екатерина и снова перекрестилась. – Неслыханное злодейство! Весь христианский мир должен осудить такое беззаконие. А что с его святейшеством?

– Последнее, что мы слышали: он укрылся в замке Сант-Анджело, к северо-западу от Рима, но фактически он пленник императора.