Читать книгу "100 великих операций спецслужб - Игорь Атаманенко"

Казус генерала Полякова во всех отношениях не имел прецедента в истории отечественных спецслужб. Он поставил своеобразный рекорд по длительности работы на противника и по объему переданной ему секретной информации политического и разведывательного характера. Почему же ему удавалось безнаказанно действовать столь продолжительное время?

Во-первых, Поляков являлся кадровым офицером ГРУ, хладнокровным и умным профессионалом, отлично осведомленным о методах и приемах, используемых отечественной разведкой и контрразведкой в своей деятельности по выявлению агентуры противника. Например, он отказывался принимать большие суммы денег, справедливо полагая, что лишняя наличность может привлечь внимание окружающих и контрразведки.

Во-вторых, американцы тоже не благодушествовали, а оберегали своего сверхценного источника самыми изощренными способами, начиная от мероприятий по дезинформации, призванных отвести от «Топ Хэта» любые подозрения в проведении им враждебных СССР акций, и кончая применением самой совершенной радиоэлектронной аппаратуры.

С 1980 года, когда Поляков после своих заграничных вояжей окончательно «стал на якорь» в Москве, американцы избрали только безличный способ связи с ним с использованием тайников и специальных радиосредств. Причем последним отводилась решающая роль, для чего агенту было передано передающее устройство размером с пачку сигарет. Проезжая в троллейбусе мимо посольства США или жилых домов, где проживали американские разведчики, Поляков «выстреливал» передатчиком заранее закодированную информацию и получал подтверждение ее приема. На весь сеанс связи затрачивалось всего несколько минут.

И все-таки контрразведчикам удалось успешно завершить оперативные мероприятия и обезвредить предателя.

Бывший шеф ЦРУ Джеймс Булей так отзывался о разоблаченном генерале: «Из всех секретных агентов США, завербованных в годы “холодной войны”, Поляков был драгоценным камнем в короне». От себя можем добавить – тем важнее и ярче выглядит операция контрразведки по пресечению его деятельности.

Алчный «Монах»

Поздним июльским вечером 1984 года в квартире второго секретаря политического отдела посольства США в Москве Джона Фини раздался телефонный звонок. Мужчина на ломаном английском предложил хозяину квартиры срочно встретиться по совершенно неотложному делу.

Американец, следуя инструкциям Госдепартамента, устным рекомендациям посла и резидента ЦРУ, предписывавшим «чистым» дипломатам принимать самые сумасбродные предложения советских граждан, в пижаме и в домашних тапочках бросился в машину и сломя голову ринулся к месту неурочного свидания.

Невесть откуда появившийся призрак просунул в щелку бокового стекла пачку бумаг и тут же растворился в темноте.

На следующее утро сотрудники резидентуры в ночных «трофеях» нашли отпечатанное на машинке письмо с предложением о сотрудничестве. В качестве подтверждения серьезности намерений автора в пакете находилась брошюрка – «Информационный бюллетень Второго главного управления», – имевшая гриф Совершенно секретно».

Американцы пришли к заключению, что инициативник знаком с методами конспирации не понаслышке, так как предложил весьма сложный вариант установления личного контакта.

Упустить шанс заполучить еще одного источника информации – не в правилах уважающей себя спецслужбы. Поэтому все было сделано так, как предлагал инициативник.

В ходе первого контакта кандидат в агенты предупредил пришедшего на встречу Майкла Селлерса, а через него своих потенциальных работодателей, что сохранение его анонимности – в их общих интересах. Единственное, что он может сообщить о себе, – это имя и место работы. Зовут его Стас, он – сотрудник Второго главного управления.

Это место службы инициативник, являвшийся на самом деле Воронцовым, выбрал намеренно: в ЦРУ должны знать, что имеют дело с достойным партнером, а «Информационный бюллетень» – тому подтверждение.

Хотя Воронцов занимал должность руководителя среднего звена – заместитель начальника отделения Управления КГБ по Москве и Московской области, – он прекрасно понимал, что чем значительнее будет его положение в глазах американцев, тем весомее будет оплата.

Изменнику удалось ввести в заблуждение своих заокеанских хозяев – они выплатили ему в общей сложности более 30 тысяч долларов, а об истинном месте его работы узнали лишь после того, как он был разоблачен и расстрелян.

Воронцов отказался от предложенных ему американцами способов связи. Тайники, односторонние радиопередачи, письма на подставные адреса, контролируемые ЦРУ, – все это было не для него. Он взял инициативу в свои руки и стал диктовать свои правила.

Селлерс во время допроса на Лубянке

В Лэнгли приняли все условия Воронцова. Ведь он сообщил, что работает во Втором главке, а значит, может содействовать обеспечению безопасной деятельности московской резидентуры ЦРУ. Кроме того, через него можно будет получать информацию о намечаемых центральным контрразведывательным органом КГБ мерах по противодействию разведывательным устремлениям американцев на территории всего СССР!

Лже-Стасу был присвоен псевдоним «Монах». На первой явке Селлерс вручил ему 10 тысяч долларов (что по курсу московского «черного рынка» на то время составляло 45 000 рублей, или равнялось стоимости шести автомобилей «Жигули» первых моделей). Не забыли заботливые кураторы из ЦРУ к конверту с «баксами» приложить и вопросник-задание. Увы, не скоро они получили ответы на него, ибо Воронцов рассудил так: раз поверили, значит, ценят, а ценят, значит, подождут. Да и вообще: «дольше едешь – больше командировочных».

На радостях от привалившего богатства новоиспеченный торговец секретами взял отпуск и отправился с женой кутить в Сочи. Поспешный отъезд к морю, а затем постоянные ночные телефонные звонки оттуда нимало удивили коллег и друзей Воронцова. Вдребезги пьяный, он звонил, чтобы поделиться впечатлениями от меню на завтрак, обед и ужин, от концертов, на которых он успел побывать, от общения со звездами кино и эстрады, с которыми загорал на пляже интуристовской гостиницы «Жемчужина», и прочая, прочая, прочая… На все вопросы, откуда он взял деньги на поездку, Воронцов отвечал стандартно-примитивно, дескать, почившая в бозе бабушка оставила наследство. Все эти несуразности и привлекли внимание отдела собственной безопасности УКГБ по Москве и Московской области.

На очередной встрече «Монах» проинформировал Селлерса о том, как КГБ ведет наблюдение за сотрудниками резидентуры ЦРУ, работающими под дипломатическим прикрытием.

А во время последней, провальной, явки передал своему оператору образцы «шпионской пыли», которой сотрудники службы наружного наблюдения обрабатывали автомобили американских дипломатов, подозреваемых в проведении разведывательных операций против СССР. Например, подвез американский разведчик своего осведомителя на машине, салон которой обработан «пылью», – микрочастицы осели на продолжительное время на коже и одежде пассажира, и на всех предметах, к которым ему довелось прикасаться. Кстати, именно из-за предательства Воронцова в 1986–1987 годах в западных средствах массовой информации настойчиво муссировался вопрос о вреде «шпионской пыли» для здоровья людей. В парламенте Великобритании, к примеру, нашлись депутаты, обвинявшие КГБ и правительство СССР в нарушении каких-то несуществующих международных конвенций, которые якобы запрещают использование подобных химикатов. Сущая ерунда! На самом деле «ноу-хау» советской контрразведки оказалось совершенно безвредным, но достаточно эффективным средством разоблачения предателей.