Читать книгу "Тайна Марии Стюарт - Маргарет Джордж"

Маргарет хотела этого и больше стремилась к этому браку, чем он сам.

«Я хотел снова стать холостяком, но у Господа были другие планы», – подумал он.

– Джон! – Ее голос стал более настойчивым.

– Иду, – ответил Нокс. Он отвернулся от окна, прошел через темную комнату и начал подниматься по узкой лестнице.

Ноги как будто не хотели слушаться его… Почему? Неужели ему не хватит сил на то, что от него требуется по праву законного супруга? Или ему ненавистно пробуждение той, другой стороны его существа, которую нельзя усмирить никакой духовной силой?

Он прошел по узкому коридору в спальню с большой двойной кроватью. Маргарет лежала в постели, натянув одеяло до подбородка.

– Наконец-то, – сказала она.

Нокс снял свой рабочий дублет из темно-коричневой кожи и опустился на табурет, чтобы снять башмаки и рейтузы. Он пытался думать о том, как устал после долгого дня, но в нижней части его туловища уже появилось приятное покалывание. Он специально снимал каждый башмак с большой натугой, словно подчеркивая свою усталость. Башмаки тяжело свалились на голый деревянный пол.

Нокс подошел к сундуку и достал льняную ночную рубашку из грубой ткани. Надев ее через голову, он почти обрадовался шершавому прикосновению.

Больше нельзя откладывать. Он медленно подошел к кровати и решительным движением откинул покрывало. Со стороны это движение выглядело более убедительным для него, чем для нее.

Нокс жестко вытянулся на кровати, наполовину желая того, что должно произойти между мужем и женой, и наполовину ужасаясь этому. Он схватился за край одеяла; его длинная каштановая борода аккуратно лежала сверху, словно расчесанный лошадиный хвост.

– Джон… – прошептала его жена и придвинулась к нему. Она перекатилась на бок и теперь находилась совсем рядом с ним.

Она протянула руку и осторожно погладила его волосы. Ее пальцы пробежали по коже головы, лаская ее. Он снова ощутил покалывание в паху.

Маргарет поднялась на локтях и поцеловала его. Ее губы сначала прижались к его губам, а затем заставили их разойтись в стороны. У нее был маленький влажный язык, который она просовывала ему в рот, мимо непослушных губ и сомкнутых зубов. Как всегда, сначала он хотел убрать свой язык и прекратить эти глупости. Потом что-то – только не он, этого не может быть, – заставило его язык двигаться и переплетаться с ее языком.

Она наполовину улеглась на него, и ее груди были похожи на два полных бурдюка с вином, переваливавшихся и прижимавшихся к его груди. Он почти ожидал услышать, как хлюпает жидкость внутри. Это было комично… Почему же тогда его стержень, символ его мужественности, начал пульсировать и увеличиваться в размерах?

Может ли он велеть ему лежать смирно? Он попытался, строго приказав своему телу подчиниться. Потом он попробовал высмеивать все, что возбуждало его. «Женские груди: большие мешки, как коровье вымя. Поцелуй: две пары губ, прижатых друг к другу, словно пресс для вина. Языки: два слизняка, медленно ползающих друг по другу и оставляющих влажный след. И скоро: расщелина и выпуклость, входящие друг в друга с натугой и вилянием, словно осел со слишком широкой поклажей, застрявший между двумя столбами – смотрите, как он тужится и истошно ревет…»

Представив себе тужащегося осла, он возбудился еще сильнее. Теперь его мужское достоинство было таким же большим и напряженным, как у любого осла, и жаждало облегчиться от бремени.

Он перекатил Маргарет на спину, и она покорно замерла, ждущая и чувственная.

– Сними рубашку, – хрипло прошептал он. Она села в постели и медленно стянула рубашку, поочередно высвободив руки.

«Я мог просто задрать подол», – подумал он. Его член начал подергиваться сам по себе; теперь уже недолго. «Я не могу допустить, чтобы это произошло непроизвольно, словно шестнадцатилетний подмастерье, – подумал он. – То-то будет стыд!» Его член снова зашевелился, и по телу прокатилась волна жара.

– О Господи!

Она наконец освободилась от ночной рубашки, и теперь у него не было времени снять собственную. Он задрал подол и быстро расположился между ее ног, раздвинув их в стороны своими коленями. Потом, правильно сориентировавшись, он погрузился в ее мягкое лоно. Он чувствовал, как член вошел под самый корень, так что их тела терлись друг о друга в паху. Это поразило его: он чувствовал себя огромным, как дуб, и длинным, как майский шест.

Его охватило почти невыразимое наслаждение. Она каким-то чудесным образом сжимала его, усиливая наслаждение, и двигалась так, как будто искала какого-то своего удовольствия. Его член содрогнулся и изверг семя, но не утратил формы и твердости, и она продолжала двигаться на нем. Разве она не поняла, что все закончилось?

– Спасибо, дорогая жена, – прошептал он ей в ухо под завитком влажных от пота волос.

– Ох-х-х, – прошептала она, но не перестала двигаться. В сущности, она казалась одержимой, дергаясь туда-сюда, толкая и притягивая его к себе… в точности как застрявший осел.

Потом она громко вскрикнула и начала судорожно вздрагивать. Он чувствовал, как ее внутренние мышцы волнообразно сокращаются и ласкают его член, словно проходясь по нему бархатной тканью. Бесконечно нежные волны приходили и уходили, а потом замерли.

– О Джон! – выдохнула она, как будто только что бегом поднялась по лестнице. Ее руки, обнимавшие его шею, упали и бессильно вытянулись.

Что случилось? Нокс испугался. Он скатился с нее и попытался обнять ее, поговорить с ней, но она либо спала, либо потеряла сознание. «Молю Господа, чтобы она осталась невредимой, – подумал он. – Нельзя снова допустить такое. О Маргарет, я не могу потерять тебя, я этого не вынесу! Если Бог возревнует ко мне, он может забрать и тебя».

* * *

Джон Нокс, чей член теперь мирно покоился в его штанах и прекратил существовать для него, за исключением выделительной функции, готовился к аудиенции у королевы. Маргарет Нокс, скромно одетая в темное платье респектабельной жены и совершенно успокоившаяся, помогала ему вносить последние штрихи в гардероб.

– Твой воротник должен лежать ровно, – сказала она и похлопала по лацканам. – Думаю, я достаточно накрахмалила его.

– Вполне достаточно. – Нокс отстранился. Он нервничал, хотя понимал, что ему не о чем беспокоиться. Он имел большой опыт дискуссий, и Святой Дух подскажет ему верные слова, направит его мысли.

Королева вызвала его в Холируд. Это был не первый раз и, вероятно, не последний. Это означало, что его проповеди были эффективны, что его слова достигли цели.

«Никто не пинает дохлого пса, – удовлетворенно подумал он. Вслед за этой мыслью пришла другая, менее приятная: – Собака лает – караван идет».

– Пора, – сказал Нокс и в последний раз разгладил свой воротник. Снаружи его ожидала толпа сторонников и благожелателей, которые собирались проводить его до самых ворот дворца. Он с достоинством спустился по лестнице и получил первое приветствие от отца Маргарет, лорда Охилтри.