Читать книгу "Дуэль. Всемирная история - Ричард Хоптон"

Какие бы направленные на изменение процессы ни происходили на Юге, война ускорила их, и горечь поражения для южан избавила их от такого символического обычая, как дуэль.

После 1865 г. дуэли стали так же редки, как прежде бывали многочисленны… общественное положение более не служило оправданием для нарушения закона{626}.

Последняя дуэль со смертельным исходом в Саванне, прежде бывшей меккой дуэлянтов, произошла в 1870 г. Ладлоу Коэн пал от руки Дика Эллена в поединке, подоплекой которого служил спор о гоночных качествах яхт обоих господ{627}. Спустя еще семь лет город стал свидетелем последней на своей земле дуэли, которая оказалась совершенно бескровной для обоих главных участников{628}. В 1880 г. полковник Кэш из Южной Каролины убил на дуэли Уильяма Шэннона. Кэша судили за убийство, и, хотя оправдали, у него сложилась неприятная репутация человека, запятнанного кровью. Как рассказывают, полковник потратил большую часть оставшейся жизни на попытки оправдать свои действия. Через три года Ричард Бирн и Уильям Иден дрались на дуэли в Виргинии, в ходе чего Иден получил ранение. Чтобы избежать ареста, Бирну пришлось бежать из штата. Дик Стюард уверяет, что в 80-е гг. девятнадцатого столетия в Миссури традиционная дуэль (в противовес дракам или разборкам с огнестрельным оружием) практически приказала долго жить. Похоже, то же самое происходило везде в Союзе.

Конечно, Гражданская война подломила социальную опору дуэли как явления на Старом Юге, однако страшная резня и кровопролитие не в меньшей мере ответственны за то, что судьба поставила точку в дуэльной истории в США. Как позднее Первая мировая послужила финальным занавесом для сколь-либо серьезной дуэли в Европе, так и Гражданская война сделала то же самое в Соединенных Штатах. Мало кто из тех, кому повезло выжить в жестокой мясорубке противостояния Севера и Юга, испытывал нужду в приведении каких-то еще доказательств своей храбрости. И в самом-то деле, для людей, которые стали свидетелями ужасов длительного и кровавого братоубийственного конфликта, дуэли могли казаться бессмысленной и тщетной неуместностью.

То, что именно Гражданская война остановила дуэли в Соединенных Штатах, — неопровержимый факт. Как бы там ни было, отмирание дуэли не открыло жителям в Соединенных Штатах немедленно дорогу к миру и согласию. На самом деле, особенно на вновь приобретенных территориях западного пограничья Союза, наблюдался скорее полностью обратный процесс. Правда, место официальных дуэлей тут заняли, по сути дела, разборки с огнестрельным оружием — перестрелки ковбоев. Они представляли собой нечто совершенно другое: в настоящей дуэли главенствовал наиважнейший кодекс чести, тогда как в поединках сорвиголов с огнестрельным оружием правом служила сила, а королем становился тот, кто действовал быстрее. Честь и репутация не имели никакого значения — все, что играло роль, — это то, кто окажется ловчее и проворней. Два сорта одиночных поединков совершенно различны, и их не нужно смешивать. Перестрелки отчаянных парней с «пушками» не имели даже и привкуса той чести, что служила характерной чертой для любой классической дуэли. Перестрелки были такими же чужаками по сравнению с дуэлями, как выглядели бы сельские похитители скота с границы, поставь их рядом с горожанином и плантатором Юга. И тем не менее, столь разные вещи срослись воедино в общем историческом сознании, что является отчасти результатом неспособности или нежелания писателей обозначить жизненно важную разницу между ними. Чарльз Саммерфилд написал книгу под названием «Дуэлянты и дуэли на Юго-Западе», опубликованную в 1847 г., в которой четко изложил свое понимание термина «дуэль»:

Другие кодексы чести устанавливают правила столь же неизменные, как те, что царили у мидийцев и персов, но кодекс Юго-Запада признает лишь одно универсальное правило — драться при любом раскладе, драться перед лицом любого врага, пусть даже и на невыгодных условиях.

Иные кодексы имеют уважение к определенному цивилизованному или, по меньшей мере, не совершенно дикому оружию. Но этот обязывает драться с любым инструментом разрушения в руках, будь то острие охотничьего ножа или срез ружейного ствола. Да что там! Дуэлянт лесного захолустья предпочтет биться с двуствольным дробовиком в руках или с полевой пушкой, заряженной раскаленными докрасна молниями, если, конечно, сможет достать такие дорогостоящие боеприпасы{629}.

Саммерфилд совершенно определенно дает понять читателю, что говорит не о подчиняющейся строгим правилам, почти бесстрастной дуэли, каковыми обычно являлись встречи джентльменов Старого Юга или Новой Англии. Нет, тот тип поединка, о котором заводит речь автор, зверь совершенно иной породы — и эту точку зрения Саммерфилд высказывает напрямую:

В нынешние времена в большинстве стран благодаря могучей силе общественного мнения дуэли редко приводят к человеческим жертвам. Каждый противник стремится «зацепить» другого, как называют они попадание в ногу или руку. Но кто когда-либо слышал о том, чтобы «зацепить» кого-то в Арканзасе или в Техасе? Нет, здесь стремятся «зацепить» в голову или в сердце…{630}

Рассказ Саммерфилда о жизненных путях «десперадос» с юго-западных окраин носит этакий угодливо-восхищенный тон. Он лепит героев из не признающих законов хулиганов и головорезов и прославляет бессмысленное кровожадное насилие. Он подчеркивает, что эти дуэлянты из юго-западных земель совершенно непохожи на старомодных джентльменов — дуэлянтов Старого Юга и Новой Англии. У типичного дуэлянта из юго-западных штатов

темная печать дикости в крови, и руководствуется он инстинктами дикаря — как плохими, так и хорошими. Мышление его такое же, как мышление дикаря — необузданное, грубое, эксцентричное и буйное.

И в самом деле, как отличается их модель поведения от той, которую мы привыкли ожидать от человека чести на дуэли. Фактически дуэлянты Саммерфилда не более чем просто жестокие и разнузданные бандиты, для которых убивать направо и налево являлось образом жизни, как можем мы заключить по тем историям, которые рассказал нам автор о карьере и «боевом пути» своих героев.

Джек Смит Т. из Миссури — один из «дуэлянтов», привлекших внимание Саммерфилда. «Он был Аяксом как по габаритам, так и по храбрости», — рассказывает нам Саммерфилд. Однако любой флер благородства Смита, которым наделяет его автор, тут же испаряется, едва мы читаем о том, как он зарезал человека, пытавшегося его убить. Мы узнаем и о случае, когда Смит хладнокровно застрелил двух людей, которых повстречал на дороге, только за то, что те имели глупость признаться ему, что занимаются перекупкой земли{631}. Мы читаем довольно цветистую историю о бое, который, судя по всему, происходил в стенах учреждения законодательной власти Арканзаса, между неким Энтони и спикером, Джоном Уилсоном, в 1836 г. Энтони грубо оскорбил Уилсона прямо в присутствии многих из членов Палаты. Уилсон и не подумал назначить секунданта и вручить обидчику вызов, чтобы далее дело шло, как положено в дуэльной практике, нет, он вытащил охотничий нож — грозное оружие, прозванное «арканзасской зубочисткой», — и ринулся на врага. После нескольких бросков и выпадов Энтони, вооруженный в том же духе, метнул нож в Уилсона, но промахнулся. Уилсон, видя противника безоружным, приблизился, чтобы покончить с ним.