Читать книгу "Настоящие мальчики. Как спасти наших сыновей от мифов о мальчишестве - Уильям Поллак"

Если мы проанализируем его поведение, мы заметим несколько пунктов из нашего диагностического списка: неуправляемое поведение, возрастающая агрессивность, проблемы с концентрацией, академические сложности. Отца Роберта, известного банкира, обвинили в мошенничестве, и Роберт был травмирован внезапным исчезновением отца из дома. Поведение Роберта, по моему мнению, сигнализировало о наличии у него умеренной депрессии.

Филип

Поведение четырнадцатилетнего Филипа радикально изменилось с тех пор, как он перешел в старшие классы. Он стал общаться с "крутыми" ребятами и начал курить. Вскоре он начал возвращаться домой заполночь и не мог потом встать утром. Он часто пропускал школу и начал проваливать экзамены. Дома у него постоянно возникали ссоры с мамой, и Филип часто кричал на нее и вел себя непозволительно.

Поведение Филипа также укладывается в нашу диагностическую модель: наркотики, проблемы со сном, прогулы, трудности в школе, злость, сопротивление авторитету. Из разговора с Филипом я узнал, что его родители недавно развелись, и что он и его мать с трудом приспосабливались к жизни без отца и новым отношениями один на один. Я диагностировал у Филипа депрессию, находящуюся в пределах от умеренной до серьезной.

Питер

После того, как друг Питера, Брэд, погиб в автокатастрофе, шестнадцатилетний Питер вдруг бросил заниматься баскетболом и начал каждый вечер запираться у себя в комнате и слушать громкую музыку. Он регулярно отказывался спуститься к ужину с семьей со словами "Я не голоден". У него появились мысли о самоубийстве.

Питер с его самоизоляцией, отказами от еды и суицидальными мыслями, удовлетворяет нескольким диагностическим критериям мальчишеской депрессии. В действительности, он был в состоянии серьезной клинической депрессии.

Проводя консультации в школе или разговаривая с родителями, я часто слышу истории мальчиков, похожих на Роберта, Филипа или Питера. Когда вы впервые видите такие проблемы с поведением, трудно заподозрить депрессию. Но имея под рукой наш список диагностических критериев, мы можем эффективнее распознавать, когда у мальчика депрессия. Также я понял, что, задав несколько вопросов, можно выяснить неизвестные до этого причины возникновения симптомов. Так, в дальнейшем разговоре выяснилось, что отец Роберта, видный банкир, был осужден и посажен в тюрьму за мошенничество. Филип начал курить марихуану вскоре после того, как его родители сообщили о разводе. Друга у Питера отняла автомобильная авария, когда Брэд и еще несколько мальчиков ехали пьяными домой с вечеринки.

За беспокойством и агрессий Роберта, пристрастием к марихуане у Филипа и мрачной отчужденностью Питера - грустные, напуганные и одинокие мальчики. И хотя все они находятся на разных стадиях депрессии, эмоциональные проблемы у каждого из них достаточно серьезны, чтобы влиять не только на их сегодняшние возможности, но и на будущие. Эти мальчики пережили серьезные жизненные кризисы, но отнюдь не непреодолимые. Неспособными справиться с ситуацией, и оттого подверженными депрессии, их, как и большинство мальчиков, сделало неумение говорить о своей грусти или открыто горевать о своих потерях, принимать личностную или профессиональную помощь, в которой они нуждались.

Стив и марихуана. Когда родители упускают момент

Чтобы уберечь мальчика от саморазрушительной ловушки депрессии, родителям и другим взрослым важно вмешаться в ситуацию как можно раньше. Одна семья, с которой я работал, упустила несколько шансов поддержать сына, Стива, и он появился у меня, когда ему было шестнадцать лет и он уже был законченным наркоманом и имел проблемы с полицией. На тот момент, к несчастью, враждебность и наркотическая притупленность чувств были привычными для Стива способами смотреть на мир. "Естественно, я выкуриваю косячок каждый день,- сказал он мне. - Иногда один днем и один ночью. И что с того?" Он также сказал, что выкуривает две или три пачки сигарет в неделю.

Я спросил его, когда он начал курить. "Я не знаю. Может, три года назад начались сигареты. Два года назад марихуана. Неважно".

Несколько месяцев еженедельных встреч, а он все еще не считал свои привычки проблемой. Но он начал более откровенно и с меньшей враждебностью говорить о том, почему он курит.

"Какая разница, что я делаю,- говорит Стив. - Мама раньше была заодно со мной. Но теперь уже нет. Она только жалуется все время. Все, что она говорит, это "причешись" или "убавь свою музыку", или "учись лучше", или "уберись в комнате". Однажды, когда я принес листок с оценками, она сказала "ты ни на что не годишься, как и твой отец". Я ненавижу ее.

Мой отец не говорит. Он, может, говорит одно слово в год. Моя сестра сутками висит на телефоне, у меня есть приятели в школе, но я никогда не вижу их за пределами школы".

Я спросил Стива, действительно ли его отец ни на что не годен. "Да,- сказал он,- он работает на какой-то дурацкой работе, и мы не можем ничего купить, а он только смотрит телек каждый вечер. Без него нам было бы лучше".

Нравится ли Стиву его отец? "Я не знаю,- говорит он. - Может быть. По крайней мере, с ним иногда можно поговорить".

Стив со временем увидел тот цикл разочарований и отчуждения от родителей, который разворачивался годами. Но он рассказал мне о ключевом событии, которое случилось, когда ему было одиннадцать лет, и которое привело к его отчужденности от родителей.

"Как-то после школы моя собака выбежала на улицу. Это был мой пес, что бы ни говорила моя сестра. Мама купила мне его еще до ее рождения. Впрочем, неважно. Мама, сестра и я услышали звук сильного удара, звук тормозов и выбежали на улицу. Моя сестра заплакала. Мама разговаривала с женщиной за рулем, которая сбила Сэма. Я пошел прочь, и никто этого даже не заметил. Я ушел и спрятался в старой машине-развалюхе, которую мы держим в гараже. В горле стоял комок, но я не хотел плакать, поэтому проглотил этот ком.

Когда вечером отец пришел домой с работы, мама рассказала ему о Сэме. Отец наорал на меня: "Я же велел тебе не выпускать сто со двора!" Это была неправда. Я просто ушел. Я пошел в свою комнату и не выходил до утра".

Я спросил, поговорил ли с ним кто-нибудь. - "Нет,- сказал Слив. - Никому не было дела. Они просто поужинали без меня".

Родители Стива не были рядом, когда они были нужны ему. Когда он оплакивал свою собаку много лет назад, ему бы очень помогло одно доброе слово или сочувственное объятие. Вместо :) того на него накричали, его проигнорировали и оттолкнули от семьи. Никто из родственников даже не заметил его горе. В этот момент печаль Стива об утрате смешалась с печалью о равнодушии его семьи. В ответ Стив начал отгораживаться от семьи и выработал равнодушное отношение, которое укреплялось все эти пять лет с момента гибели его собаки. Поддерживать эту отчужденность - идеально скрывающую его горе и стремление к эмоциональной связи с семьей - непросто, а ежедневное употребление притупляющих эмоции веществ очень ее упрощает.

Но даже если бы мы не знали со всей достоверностью об источнике горя и разочарования Стива, мы бы легко могли увидеть его депрессию, используя наши диагностические критерии. Его настойчивое отрицание боли, отчужденность от семьи, проблемы в школе, низкая самооценка и употребление наркотиков - все это говорит о том, что у Стива серьезная депрессия.