Читать книгу "Боль - Ольга Богуславская"

Тивиков и Смирнов неоднократно повторяли: Боднарчук стрелял три раза. Первый выстрел был в воздух, второй - в Сережу, а третий - в лежавшего рядом с ним Смирнова, которому поцарапало колено. В тот злополучный день Володя был в брюках, которые одолжил у Вани. Поэтому именно у бабушки с дедушкой Вани Тивикова милиция изъяла вещественное доказательство - джинсы, простреленные на колене. Пуля прошила брюки, Володя не пострадал, отделался царапинами. Протокол осмотра брюк имеется в деле. Кстати, дед Вани попросил у милиционера, который проводил изъятие брюк, удостоверение. И запомнил его фамилию: Поляков. Но сами брюки - вот странно! - исчезли.

Вообще Солодовников все делал не спеша. Главных свидетелей, то есть Рыжову, Тивикова и Смирнова, он допросил в прокуратуре только в конце октября. Допрос проводился с пристрастием. То, что записали со слов ребят, им прочитать не дали - некогда. Опять некогда, вы что же это, следователю не доверяете, вот здесь распишитесь, и ладно. Записали, как позже выяснилось, вовсе не то, что они говорили. То же самое произошло и с Рыжовой. Она приехала без очков, и ей тоже никто не стал читать то, что записали в протоколе допроса. Велели расписаться - и до свидания.

Что же касается второго выстрела, он оказался каким-то чрезвычайно затейливым. Сначала пуля прошла через Сережино сердце, задела легкие, потом отрикошетила в ногу Смирнова, задела коленку и прошила насквозь брюки. Ирина пыталась выяснить у Солодовникова, что же это за пуля такая и в каком же положении, по мнению следователя, Боднарчук производил выстрелы? Ну что значит - в каком? Объясняли ведь: Боднарчук оступился, едва не упал, вот и выстрелил. А Смирнов с Тивиковым обманывают, потому что боятся. Чего им бояться? Так ведь Боднарчук пришел их арестовать за ночное хулиганство.

Оттянув допросы свидетелей насколько представилось возможным, Солодовников за два дня до окончания трехмесячного срока следствия дело приостановил ввиду болезни обвиняемого. Потом дело возобновили...

И вот следствие закончилось. Ознакомившись с материалами дела, Карташева поняла, почему её держали в сторонке, отсекая любую возможность вникнуть в суть. Солодовников не стал бросать слов на ветер: несовершеннолетние "хулиганы" Смирнов и Тивиков, а также не в меру востроглазая и разговорчивая соседка Рыжова не удостоились чести быть дословно воспроизведенными в допросах. Следователь использовал все имевшиеся в его распоряжении возможности, а они, видимо, были не так уж ограничены. Как мы уже говорили, поразительно своевременно пропали простреленные брюки Смирнова. А тут ещё одно исчезновение. Из Центрального военно-морского госпиталя в Купавне исчез акт о проверке Боднарчука на алкоголь.

Мало того, исчез не только акт, но и журнал регистрации. Таким образом в Ногинском городском суде в июле 1997-го началось слушание дела по обвинению полковника Боднарчука - но не того, который, напившись, ворвался с табельным оружием в домик, где спали трое подростков, и из этого табельного оружия одного из подростков застрелил; нет, слушалось дело слуги закона Боднарчука, который, даже находясь на даче, охраняет покой мирных граждан и который, рискуя жизнью, ворвался в логово малолетних преступников и был близок к победе, уже почти обезвредив их, троих, один на один с опасностью (ведь нельзя же считать помощником алкоголика Яковлева, который, едва держась на ногах, дожидался, пока доблестный полковник выведет из домика всю банду). И лишь нелепая случайность помешала Боднарчуку исполнить свой долг до конца: он оступился, потерял равновесие, и прозвучали роковые выстрелы.

Дело чести судьи спасти от рук подслеповатой Фемиды слугу закона Боднарчука. Поэтому председательствующей в процессе стала председатель Ногинского городского суда Г.Ф. Бурыкина. Согласно обвинительному заключению, Боднарчук обвинялся по статье 106 старого Уголовного кодекса РФ - неосторожное убийство. Напомню, что санкции по этой статье очень щадящие: 3 года или условное наказание.

Состоялось два заседания суда. Бесстыдство, с которым нарушался закон, поражает воображение. Два главных свидетеля - Володя Смирнов и Иван Тивиков - хотели рассказать в зале суда, как следователь переиначил их показания на предварительном следствии и лишил их возможности прочитать то, что было записано якобы с их слов. Какая брань обрушилась на головы подростков! Судья Бурыкина кричала на них в присутствии многочисленных свидетелей - она кричала, что за дачу ложных показаний Смирнов и Тивиков могут быть взяты под стражу и никто не позволит им возводить напраслину на честного полковника милиции, чья грудь украшена правительственными орденами.

Крик судьи попытались остановить родители подростков. Их вывели из зала! Беспристрастие допросов Смирнова и Тивикова лучше всего характеризуется простой деталью: они на допросе заплакали.

Судью нимало не смутило, что на предварительном следствии не проводилась экспертиза пуль и гильз. С одной стороны, это не лишено резона: гильзы Боднарчук на месте происшествия собрал, и, значит, следствию были предоставлены совсем другие гильзы. О пулях и речи нет.

Ведь явно Боднарчук стрелял в Сережу почти в упор. Качественная экспертиза может дать - кто знает! - категорический вывод. Кому же нужна такая экспертиза?

Сколько же выстрелов сделал Боднарчук? Сколько-сколько... Судье это совсем не интересно. Одним больше, одним меньше - стрелял-то случайно. А то, что он показывает, будто первый выстрел произвел не в той комнате, где спали ребята, - конечно, правда. Собственно, с чего вдруг суд должен доверять показаниям многочисленных свидетелей о том, что в комнате, где произошло убийство, в потолке был след от выстрела? Ну и что, что это записано в протоколе осмотра места происшествия? Один Боднарчук говорит правду. Он же полковник милиции. Остальные нагло врут.

И заметьте, как удачно получилось: домик, где Боднарчук застрелил Сережу Карташева, снесли. Теперь на этом месте стоит красивый коттедж. Нет домика - нет и предмета для беседы.

Но самое циничное пренебрежение к закону председатель Ногинского городского суда продемонстрировала тогда, когда, не прерывая заседания, не объявляя перерыва, она дважды покинула зал суда во время допросов важнейших свидетелей - Ивана Тивикова и Любови Григорьевны Рыжовой. Ушла по своим делам. Ненадолго. По закону такое нарушение является безусловным обстоятельством для отмены приговора. Это азбучная истина. Это знает всякий судья. Тем более - председатель суда. Закон нарушается с удалью и отвагой хозяев жизни.

Стоит ли перечислять, сколько было направлено и отклонено ходатайств Сережиной мамы? Стоит ли возмущаться, что Ваня Тивиков и Володя Смирнов не признаны потерпевшими? Стоит ли поражаться, что не определен статус гражданина Яковлева, который вместе с Боднарчуком подошел к домику, слышал выстрелы, дождался, пока он вылезет в окно, и потом давал совершенно чистосердечные показания о том, что в тот день впервые увидел Боднарчука, когда рано поутру, часов в десять, спешил за хлебом. Яковлев в суд явился пьяным. Но на него Бурыкина голос возвысить не решилась.

В заседании суда объявлен перерыв. Судья и безмолвный помощник прокурора ушли в отпуск.