Читать книгу "Дела семейные - Рохинтон Мистри"

Нариман попытался улыбнуться, Йезад снова поднес поильник к его губам. Он сообразил, под каким углом нужно направлять носик, чтобы чай попадал в рот. И еще сообразил, что впервые за многомесячное пребывание Наримана в доме сидит так близко к нему.

Поильничек маленький, но ушло немало времени, чтобы его опорожнить. Когда чаепитие закончилось, Нариман поднял трясущуюся руку и положил на руку Йезада. Две руки вместе держали поильник, вместе дрожали.

«Это он меня благодарит», — понял Йезад. Взглянул на руку с давно не стриженными ногтями-костяшки пальцев похожи на прибрежную гальку, открытую всем стихиям, кожа почти просвечивает, обнажая плоды работы времени, прожитых лет.

— На здоровье, чиф, — с трудом прошептал Йезад.

Он отнес поильник на кухню. Роксана решила, что муж хочет напомнить ей о чае.

— Так он же пустой, — удивилась она, заглянув в поильник, но в тот же миг поняла, что Йезад сделал. У нее задрожали губы.

— Он все выпил, — сообщил Йезад и вышел из кухни.

В комнате он выдвинул ящик туалетного столика Роксаны, порылся в нем, нашел, что искал.

— О’кей, чиф, приведем в порядок ваши ногти.

Он хотел начать с большого пальца, но Нариманова рука ходила ходуном в его руке, и он никак не мог захватить ножницами ноготь.

— Попробуем другой способ.

Йезад сел на край топчана, закинув ногу за ногу, положил руку Наримана на колено, прижал его пальцы своей рукой и стал орудовать ножницами. Ножницы щелкали, по комнате разлетались твердые желтые полумесяцы.

— Вот так вот! Что скажете?

— Пре-пре-восходно.

Но сухие ногти не столько отстригались, сколько отламывались, оставляя неровные зубцы. Йезад выдвинул пилку и принялся опиливать ногти, чем вызвал улыбку на губах Наримана.

— Ну как, лучше? — спросил Йезад.

— Ли-лишен когтей… Б-безвреден.

— Только не вы, чиф, с вашим-то острым языком!

Оба засмеялись. Йезад собрал с пола обрезки ногтей на старую газету.

— Знаете что, чиф, давайте и ноги заодно приведем в порядок.

— Н — не утруж-ж-дайтесь.

— Никакого труда.

Йезад уселся в ногах Наримана. Ногти ног оказались совсем жесткими, они почти ороговели, загнулись, как птичьи клювы. Он посмотрел через плечо, увидел слезу на щеке Наримана и быстро отвернулся, сделав вид, что не заметил.

После завершения и этой процедуры, когда обрезки всех ногтей были завернуты в газету, Йезад предложил:

— Не заняться ли нам бритьем, чиф? Вы, кажется, захватили с собой бритву?

Бритва обнаружилась в чемодане вместе с кисточкой и мылом. Но лезвие затупилось и густую щетину взять не могло. Йезад достал новое лезвие из собственного запаса и пошел на кухню за горячей водой.

— Бриться? — спросила Роксана, глянув на пятичасовую тень на щеках мужа.

Он кивнул. Развернул полотенце на груди Наримана и хорошенько взбил пену, чтобы умягчить щетину. Нариман поджал губы, освобождая кисточке место под носом.

— Порядок, — сказал Йезад и окунул бритву в горячую воду.

Он начал от уха, стараясь натягивать обвисшую кожу щеки, что оказалось не так-то просто. Нариман помогал, как мог, надувая щеки, пытаясь отвести рот вбок.

Йезад работал над подбородком, когда вошла Роксана и застыла на пороге при виде мужа, склонившегося над отцом, — не случилось ли чего? Поняв же, чем он занят, она молча прикрыла рот ладонью.

Йезад закончил бритье, тщательно вытер остатки мыла с крыльев носа и мочек ушей. Собрав бритвенные принадлежности, он встал и только тут увидел жену, стоящую в дверях. Ее глаза светились такой благодарностью, что Йезад виновато потупил взгляд.

К вечеру пришел Джал с пакетом продуктов.

— Опять у меня излишки, — весело объявил он. Надеюсь, вы не откажетесь.

— Нет, это очень кстати, — сказала Роксана, хоть и не была уверена в реакции Йезада.

Джал обратил внимание на опрятный вид Наримана, чуть не щеголеватый, если может выглядеть щеголевато больной.

— Хэлло, папа, неужели это действительно ты?

— Дядя, ты потрогай! — закричал Джехангир, стискивая подбородок деда, — гладкий и мягкий, как раньше был!

Джал заколебался.

— Потрогай, так приятно!

Джал наклонился и нежно погладил Наримана по лицу:

— Джехангир прав. Ты лучше выбрит, чем я.

Нариман улыбнулся:

— Это Йезад… пов-повинен в моем пре…

— Преображении? Да?

Джал обернулся к Йезаду. Тот смотрел в другую сторону.

Зато Роксана рассыпалась в восторгах:

— Маникюр, педикюр, уход за лицом, все! Йезад навел папе полную красоту!

Мурад спросил, не открыть ли папе салон красоты — Salon de Веаtu de Monsieur Chenoy.

— Чуть-чуть выучил французский и уже болтает! — с гордостью сказал Йезад.

— Знаешь, папа, — раздумчиво сказал Джехангир, — если бы ты специализировался на стариках, у тебя было бы столько клиентов! Я думаю, есть много старых людей, которые…

Голос его оборвался.

Зато Джал вскочил со стула и пылко обнял Йезада:

— Какой же ты хороший человек. У меня просто слов нет!

— Да за что меня благодарить, — буркнул он и, изнывая от неловкости, высвободился из объятий Джала.

Роксана спросила, не съест ли отец пирожок с мясом из принесенного Джалом пакета. Нариман отрицательно покачал головой, но шепнул Роксане, что ему нужна утка.

Доставая утку, она заметила, как Йезад сжался на стуле, потом поднялся на ноги и незаметно двинулся к балкону. Ну что ж, улыбнулась она про себя, здесь он нам не помощник.

Человек, который принес записку, уставился на стакан в руке открывшего дверь Йезада, на вставные челюсти, бултыхающиеся в воде. Он перевел взгляд на рот Йезада, будто стараясь определить, остались ли там еще зубы.

Йезаду стало смешно.

— Это не мои, у меня собственные зубы. А эти принадлежат старику-отцу.

— А я удивился…

И он вручил Йезаду записку.

От миссис Капур. Прошло три недели после смерти ее мужа. Йезад поставил стакан и вскрыл конверт.

Слуга ждал.

— Мемсахиб велела принести ответ.

— Передай, что я буду завтра в десять, как она просит. Написать?

— Не надо. Это-то я могу запомнить.

Роксана обрадовалась, узнав, в чем дело, — приглашение могло означать лишь одно. И конечно, завтра Йезад получит деньги. Она надеется, что миссис Капур не вычтет за те дни, когда магазин не работал.