Читать книгу "Греческое сокровище. Биографический роман о Генрихе и Софье Шлиман - Ирвинг Стоун"

— Я поставил перед кладовой круглосуточную охрану и приказал не пускать никого, даже если я сам дал разрешение.

В первый же погожий день Генри откопал вход в третью могилу, она оказалась девятью футами ниже тех совершенно истлевших скелетов. Неделю назад он окончил раскапывать вторую могилу, и вот перед ним снова крупная речная галька, под ней слой белой глины. Как и в других могилах, стеньг были выложены каменной кладкой, а на высоте от десяти до шестнадцати футов по стенам шли выдолбленные уступы. Софья, Спирос и лейтенант Дросинос осторожно сняли два верхних слоя. Под белой глиной обнаружили три скелета, буквально осыпанных золотом: золото кое-где оплыло и закоптело. В смятении—будто закружило внезапно налетевшим вихрем—смотрели они на останки древних владык.

Стоя на коленях, Генри внимательно разглядывал останки. Но вот он поднял глаза на Софью, стоявшую по ту сторону траурного ложа, и взволнованно проговорил:

— По-моему, эти три скелета — женские. Видишь, какие мелкие кости, маленькие зубы. Вот эта похоронена в старости, зубы у нее не все и плохие. Да, можно с полным правом сказать—древние кремировали своих покойников, потому что тела явно сожжены. На стенах могилы видны следы огня и копоти от погребального костра.

Нашли сначала десятки, потом сотни толстых золотых бляшек диаметром два с половиной дюйма на три, украшенных разнообразным орнаментом. Собрали все бляшки и подсчитали— их оказалось ни много ни мало семьсот штук. Они валялись поверх скелетов, под ними, вокруг них.

— Большую часть этих золотых бляшек рассыпали на дно могилы перед тем, как сложить погребальный костер, остальные, скорее всего, положены на полусожженные останки после того, как огонь погас, — заметил Генри.

Эта шахтовая могила была всего четырех футов глубиной. Ее раскопали полностью. Сверху сеялся свет холодного ноябрьского солнца. Смахнули пепел с одной бляшки, с другой и залюбовались—как искусно выбиты на них разнообразные узоры: цветы, листья, бабочки, медндровый узор — как на могильных плитах, не то осьминоги, не то каракатицы с восьмью ногами, изогнутыми спиралью.

Следующую находку сделала Софья: распавшееся на три части ожерелье. Каждая представляла собой резной драгоценный камень — инталию: на первой Геракл убивает немейского льва, на второй два сражающихся воина, на третьей—лев поднялся на задние лапы и стал передними на выступ скалы. Это ожерелье, казалось, было древнее тех, что были найдены в Трое.

— Но я нигде не читала, что в Арголиде когда-нибудь добывали золото, — сказала Софья. — Откуда его столько у древних греков?

— Возможно, победив Трою, они стали вести обширную торговлю с востоком, плавая по Эгейскому и Средиземному морям. Эти драгоценности могли быть куплены уже готовыми, но микенцы могли ввозить и золотые слитки. У них ведь наверняка были свои ювелиры. Взгляни, какую прелесть я только что нашел: не то кузнечики, не то сверчки на золотой цепочке, целый десяток.

Они копали и просеивали грунт, простаивая часами на коленях по обе стороны погребального костра, и все это время Стаматакис не спускал с них холодного, настороженного взгляда. То и дело кто-нибудь восхищенно вскрикивал: чего только не таила в себе эта древняя земля — золотые грифоны, лежащие львы, олени с ветвистыми рогами, сферические украшения, сердечки, филигранной работы броши, орнамент, изображающий двух женщин с порхающими вокруг голубями, каракатицы, летящий золотой грифон.

— Многие украшения имеют отверстие, — заметила

Софья. — Это или частицы ожерелий, или брошки, которые прикалывали к платью.

Генри ничего не слышал от волнения: на голове одного скелета он увидел великолепную золотую корону. Она потемнела от огня, и все-таки это была самая прекрасная их находка. Корона представляла собой обруч, покрытый барельефным узором из концентрических кругов; к обручу были прикреплены тридцать шесть больших золотых листьев.

— Замечательнейший образец ювелирного искусства, — прошептал ей Генри. — Подойди ко мне. На концах короны есть маленькие дырочки и куски тонкой проволоки, которыми она крепилась на голове. Я хотел бы взглянуть на тебя в этой короне, пока Стаматакис не отобрал ее у нас.

Софья присела рядом, и Генри надел ей на голову корону, так что тридцать шесть золотых листьев встали как нимб.

— Эта корона красивее троянских диадем. Я буду настаивать, чтобы мне разрешили сфотографировать тебя в этой короне в кладовой Стаматакиса.

Эфор услыхал последние слова Генри.

— Никаких фотографий золота, пока мы не перевезем все сокровища в Афины, — вмешался он.

Генри смерил его уничтожающим взглядом, Софья вернулась на свое место и снова принялась раскапывать землю руками. Скоро и она нашла золотую диадему.

— Генри, — воскликнула она, — внутри пристал кусочек черепной кости. Можно его оторвать?

— Не смейте ничего трогать, — приказал Стаматакис. — Что с этим делать, будет решать Археологическое общество.

Они провели весь день в этой, по словам Генри, «самой богатой золотой копилке в мире». Нашли еще пять диадем. Осторожно смахнули щеткой черный пепел, все еще покрывавший их. Тут же Софья раскопала еще две диадемы. Всего в тот день было найдено девять золотых диадем.

— Это, должно быть, могила цариц. — У Софьи перехватило дух: только вообразить себе, что они откопали!

— Одна царица. Остальные принцессы, все они похоронены одновременно. Это не Клитемнестра, микенцы похоронили ее за городской стеной. Они считали, что прах ее осквернит акрополь. Интересно, как далеко в глубь тысячелетий мы заглянули? Во времена Атрея? Пелопса?

В золе Генри нашел две большие золотые звезды, два креста, скрепленные посередине золотой заклепкой. Возле одного скелета лежала золотая брошь, изображавшая женщину в профиль с протянутыми руками. Смахнув с нее землю и пепел, Генри показал брошь Софье.

— Это—гречанка, — внимательно вглядевшись в изображение. сказала Софья, — Нет никакого сомнения. Посмотри на профиль: лоб и нос составляют как бы одну линию. А эти огромные глаза…

— Почти такие же, как у тебя, — улыбнулся Генри. Софья подняла глаза — Стаматакис бережно укладывал золотые находки в мешок и не смотрел на нее.

— А какая пышная грудь! — прошептала она. — Только воздержись, пожалуйста, от дальнейших сравнений.

Просеивая золу, они не переставали изумляться богатству погребальных даров: золотые серьги, ожерелья, шесть запястий, двое весов, детская маска с прорезями для глаз, сильно пострадавшая от времени.

— Значит, в этой могиле был сожжен и ребенок, — заключил Генри, держа маску в руках. — Павсаний рассказывает об этом обычае древних. Возможно, ребенок умер вскоре после матери. Однако детских костей здесь нет.

Софья откопала два скипетра — еще одно доказательство, что найдены царские захоронения. Скипетры были серебряные, обложенные золотой пластиной, рукоятки выточены из горного хрусталя. Затем последовали еще золотые находки: гребень с костяными зубьями, золотые и янтарные бусины, броши, кубок с изображением рыбы, золотая шкатулка с хорошо пригнанной крышкой. Генри нашел в золе красивую сферическую вазу с двумя ручками, еще три кубка с крышками, серебряную вазу без всяких украшений, серебряный кувшин и такой же кубок.