Читать книгу "Люди Волка - Уильям Майкл Гир"

Горечь еще сильнее обожгла ее сердце, когда она бросила взгляд на пещеру Цапли. Издающий Клич вышел из пещеры и поглядел на Лису:

— Он хочет видеть тебя.

Пляшущая Лиса кивнула. Комок стоял у нее в горле.

— Я надеялась уйти и вернуться так, чтобы он не заметил.

Издающий Клич хмыкнул:

— Больше у тебя такого не получится. Ты теперь слишком важная особа. — На его доброжелательном лице мелькнуло смущение. — Ты что, сговорилась с Зеленой Водой?

Она улыбнулась и, покачав головой, пошла вниз по тропе, огибающей чумы. Вокруг нее возились дети, со смехом гоняясь друг за другом, лаяли собаки. Издающий Клич шел следом. При мысли о Сновидце у нее сводило горло. Превозмогая себя, она спросила:

— Я слышала, ему получше?

— Он здоров, как мускусный бык. Я… — Поморщившись, он закончил:

— Я не совсем удачно выразился…

Она махнула рукой, утешая его. А между тем самой ей делалось все страшнее.

— Так иди иначе, — слишком оживленным голосом добавил Издающий Клич, — он идет на поправку. Сегодня проснулся, огляделся и сказал, что хочет есть. И ел, как мамонт весной. Потом он вышел на свет. Взобрался на высокий камень и сидел там целый день. Я думаю, видел Сон. Он сказал мне, что погружается в Единое.

— Да, это Сон, — прошептала она, подавляя вспыхнувшие в ее груди противоречивые чувства.

Подойдя к пологу, она остановилась в нерешительности. Вся сила духа изменила ей при взгляде на этот занавес из потертой кожи. Сердце ее трепетало. Он был там. За этим тонким сдоем кожи. Совсем рядом — и бесконечно далеко.

Она закрыла глаза и замерла, не в силах ни на что решиться. «Я вовсе не должна заходить к нему. Я могу уйти прочь, ничего не говоря».

— Входи же, — мягко подтолкнул ее Издающий Клич. Собравшись с силами, она отдернула занавес и вошла. Яркий огонь сверкал в закопченной яме. Сновидец сидел у костра. Он взглянул ей в глаза — и она застыла на месте. Пламя бросало красноватые отблески на его лицо, превращая его рыжеватую кожаную рубаху в багряную мантию. Его длинные волосы спадали вниз по широкой груди, касаясь земли.

— Я слышал, ты, в сущности, управляешь лагерем, — сказал он. В голосе его слышались тепло и забота.

Она пожала плечами, заставив себя отвлечься от него, от того, кто прежде был ее Бегущим-в-Свете, и подумать о Народе.

— Труднее всего держать в узде воинов Вороньего Ловчего. Самые молодые все еще не оставили мысли сходить набегом на Других.

— А что Другие?

— Сколько известно, они заняты осенней охотой. Запасают мясо на зиму.

— Может, присядешь? — пригласил он. Она опустилась на шкуру карибу. Каждая мышца ее была напряжена, руки беспокойно дергались. Она поглядела на него. За последние месяцы его могучее тело достигло, казалось, совершенства. В каждом движении сквозили величие и благородство. А глаза… даже когда он глядел прямо на нее, казалось, что он смотрит куда-то в пространство.

— Я одобряю все твои распоряжения. Я знаю, что Четыре Зуба у тебя как кость в горле, но Издающий Клич и Поющий Волк во всем тебя поддерживают. Я не знал… — он печально улыбнулся, — не знал, что делает с человеком Вещий Сон. Как он сжигает ум, и тело, и душу. Иначе я был бы в силах помочь тебе.

— Я знаю, — прошептала она. Сердце ее колотилось. «Если бы я только могла коснуться тебя…»

— Спасибо тебе за твою заботу о Народе.

— Что дальше? — спросила она, стараясь говорить твердым голосом и не думать о своих личных горестях.

Он внезапно нахмурился:

— Надо уходить на юг так быстро, как только можем. Больше ничего сказать не могу, только знаю — на горизонте большие беды.

— Большие беды?

— Да. — Он прикусил губу. — Противоположности сходятся воедино. Силы равны. Они соединяются…

— Что ты хочешь сказать?

Он отклонился назад и задумчиво скрестил пальцы.

— Сон словами не объяснить. Она кивнула. Все же ей было совершенно непонятно, о чем он толкует.

— Ты больше не будешь есть эти проклятые грибы? Он посмотрел на нее. Глаза его горели странным огнем.

— Еще раз. На той стороне. Когда противоположности соединятся. Потом все.

— Что — все?

Он удивленно глянул:

— В каком смысле — что?

— Станешь ли ты… — Она запнулась и, крепко зажмурившись, закончила:

— Станешь ли ты когда-нибудь нормальным человеком?

Он насмешливо прищурился:

— Нормальным?

Они помолчали. Пусть он разберется в себе, решила она.

— Ты сможешь опять любить? — в отчаянии спросила она. Нервы ее напряглись, как тетива атлатла. Улыбка осветила его лицо.

— Я люблю всех и все, Пляшущая Лиса. Видишь ли, это часть Единства. Я…

— Ах… — Тупая боль обожгла ее изнутри. Он опять улыбнулся. Его совсем еще юное лицо глядело на нее мягко и понимающе.

— Ты спрашиваешь меня о другом, не правда ли? Чувствую ли я особую любовь к тебе — такую же, как прежде? — Он покачал головой. — Это чувство — ненастоящее. И оно убило Цаплю. Она никогда не позволяла себе идти до конца. Самая сердцевина ее духа не смогла очиститься. Стать пустотой, ничем.

Она развела руками:

— Это звучит как нелепица какая-то.

— Нелепица? Хорошее выражение. Здесь и в самом деле нет никакого смысла. Здесь нет тебя и меня. Черного и белого. Здесь вечно пульсирует Единое — и Ничто. — Он участливо поглядел на нее:

— Понимаешь?

— Понимаю, — ответила она. Но ничего она не понимала!

— Я люблю тебя больше, чем прежде, — нежно сказал он, коснувшись ее руки. — Потому что теперь я не… не хочу тебя.

— Не хочешь…

— Я знаю твою душу до глубины. Она чиста и прекрасна. И моя такая же. — Он развел руками и глубоко вздохнул. — Все одинаково. Все едино. Люди хотят только того, что отлично от них. А мы с тобою — одно.

Смущенная и растерянная, она глубоко вздохнула и встала.

— Как я понимаю, ты согласен со всеми моими распоряжениями в лагере? С тем, как ведутся работы?..

— Никто не справился бы с этим лучше, чем ты. Она пошла к пологу. Там она остановилась и, обернувшись, сказала:

— Прошлой ночью был небольшой снегопад. Вода, что замерзла в бурдюках, на следующий день не оттаяла. Я думаю, пора вести старейшин к ледовому ходу. Ты сам поведешь их?

— Я сделаю все, что ты захочешь. Она хмуро улыбнулась.

— Едва ли, — прошептала она, выходя за подог. Камнем легли ей на сердце слова Сновидца. Но она