Читать книгу "Красные карлики - Александр Белаш"

Видимо, объединявшую датчики проводку украли ещё в Гезе, полсотни лет назад, и те, кто готовил сжигатель к эксплуатации, восстановили её лишь на треть, поэтому сравнивать показания приборов приходилось по телефону. Запомнил, добежал до аппарата…

«Поль? это девяносто седьмой, дай агрегатную рубку».

«Соединяю».

«Поль, дай инженера моторной части».

«Сейчас».

«Докладывает девяносто седьмой – топливо двенадцать, воспламенитель сорок, масло семьдесят два, пресная вода девять».

«Девяносто седьмой, что ты врёшь? не может быть девять!.. Иди, проверь ещё раз. Должно быть двадцать три!»

Бегом, по скобам, вновь бегом. Где ближайший исправный телефон?

«Точно девять».

«Постучи по трубке справа. Справа всегда заедает».

«Не меняется».

«Ты мне утверждаешь, что вода на девять?! Ты мне хочешь сказать, что я не вижу, сколько у нас воды? Сходи ещё раз, девяносто седьмой».

Бегом, бегом, бегом. Споткнулся у телефона.

«Поль, дай станцию водозабора. Алло! Водяные, вы шланг в реку бросали? Так… А насос работал?.. сколько кубов? ничего не понимаю. Девять!»

«Девяносто седьмой, выговор с занесением в карточку. За дезинформацию комсостава».

«Повторяю – девять».

«Повторяю – строгий выговор!»

«Я могу спуститься в цистерну и промерить уровень».

«Почему ты сразу этого не сделал? Полезай сейчас же!»

В склепе цистерны дрожит море полночной тьмы. Линии уровней стёрты.

«Девять! Алло!.. алло! Поль, где инженер?»

«Он отключился. Обеденный перерыв».

Выбираясь из цистерны, Форт отметил, что вахта давно закончилась, сменщик где-то на другом конце Вселенной начал пробежку по датчикам, выговор записан. Он перевёл свои затраты энергии в килокалории. 9170 ккал. Какая-то работа насмерть, трудовая казнь во имя спущенного с неба Производственного Задания. Невозможно ни съесть, ни усвоить еду с таким числом калорий. Кериленовые цилиндры в его батарее с нагрузкой справлялись – а люди? живые люди?.. да здесь только киборг может выжить!

Он воспроизвёл в памяти лица с проступившими сквозь кожу костями черепа, слипшиеся медные волосы, задубевшие от пота робы с белым соляным рисунком, стоны во сне, пробуждение и безысходно-тоскливую ругань вместо «С добрым утром», замедленно-спящие движения рук и челюстей, богохульный мат из-за трясущейся двери туалета – всем свело и завязало узлом кишечник. Нечистая вода с плёнкой неизвестной маслянистой примеси. Это не может продолжаться вечно.

Завтрак. В светлой и просторной столовой комсостава стол застелен белоснежной (льняной!) скатертью, и опрятные стюарды в вычищенной униформе разливали по тарелкам янтарно-прозрачный бульон с игривыми веточками зелени, аккуратными горошинами и морковными полумесяцами. Золотисто-зелёные драпировки изящными складками прикрывали ложные окна; в простенках красовались скромные трёхмерные панно, изображающие гилей в цвету; здесь всё создавало иллюзию трапезы на природе, под щебет калькариток и охлаждающее веяние кондиционера. Во главе стола, как принято, сидел свежий, тонко и едва заметно пахнущий духами упитанный капитан, чьи тёмно-каштановые волосы были искусно причёсаны и напомажены. Оправив на груди салфетку, он что-то шептал старпому, со сдержанной весёлостью поблёскивая лукавыми, почти чёрными глазами. Кровь средиземноморца в его венах была солона, как его тонкие шутки. Посмотрите, как главный инженер-бинджи глядит в бульон. Смешно! а сейчас ему навалят гору силоса. Травоядный обезьян. Его отрыжка пахнет коровьим хлевом. Чтобы вычистить ему зубы, нужна швабра и полведра зубной пасты. А их женщины… тссс, я скажу вам на ушко… хо-хо-хо!

Главному инженеру-бинджи было неудобно; чтобы уравнять сидящих за столом, ему выделили коротконогий стульчик вроде пуфика, и инженер торчал над скатертью, как великан, по пояс врытый в землю. Он опустил плечи, прижал локти к туловищу и тем не менее ощущал себя неуклюжим, слишком большим и грузным, чужим в обществе низеньких эйджи. Бинджи опасался, что стульчик под ним хрустнет и развалится. Посуда, столовые принадлежности – всё было приспособлено для землян, и он тоже был принуждён к ним приспосабливаться, говорить только на их языке и ограничивать силу голоса. Он чувствовал себя свободно, лишь уединившись в каюте.

Вахтенный офицер № 47 поспешно подошёл и прошептал нечто на ухо капитану; у того вздёрнулись брови.

– Бунт?

Все перестали жевать и хлебать.

– Немыслимо. – Капитан смял и отбросил салфетку; стюард тихо подобрал её и приготовил новую. – Господа, мне только что сообщили, что команда взбунтовалась. Признаться, это кажется вздором. Ну-ка, дружок, доложи всем.

Номер 47 откашлялся.

– Лесоповальный, печной, моторный и резервуарный сегменты выдвигают какие-то странные претензии. Они требуют жвачки, денег и танцев. – Номеру 47 было неловко оглашать подобные нелепости, но капитан велел. – Они говорят, что прекратят обслуживать механизмы и системы.

– Жвачки?.. – От возросшего внутреннего напряжения на лице главного инженера желваками проступили сжавшиеся мышцы.

– Так точно.

– Господин капитан, это серьёзная проблема, – обеспокоенно сказал главный инженер. – Возможно, у нас возникли сложности с питанием.

– Какие сложности? склад пищеблока полон! я лично проверял.

– Дело не в количестве консервов. Жвачка – некорректный термин; здесь ошибка в переводе. Им нужна травяная… растительная пища, много овощей…

Тот, кого команда готова была оглушить ключом и сжечь, заговорил твёрдо и быстро, заметно громче, чем требовали приличия:

– Биндэйю надо много овощной еды, клетчатки. Иначе возникают трудности с пищеварением. Разумеется, рацион команды не входит в пределы моей компетенции, но я полагаю, что их питание…

– Господин главный инженер, – отчеканил капитан, лёгкой гримасой обозначив, что он недоволен повышенным тоном бинджи, – я попрошу вас не выходить за пределы компетенции. Мы вас выслушали; достаточно. М-м, овощи!.. Теперь я верю, что это – бунт. Бунтуют как раз по ничтожным причинам. Господин главбух, после завтрака рассчитайте выплату наличными за… за неделю в размере тридцати процентов заработка. Оформите как аванс. Пусть докармливаются за свой счёт; судовая касса не для того, чтобы потакать прихотям работяг. Танцы им устраивай!.. каково?! Разрешите рабочим покупать овощи у зверобоев. Никаких отдельных рейсов служебного катера! Откройте выход 4-3. И ещё… – доверительно склонился он к начальнику охраны, понизив голос, – выясните, кто начал бунт. Премия доносчику – двести экю. В конце рейса мы решим, как расплатиться со смутьянами. А вы, – добавил он громче, обращаясь к офицеру связи, – огласите моё распоряжение по общей сети. Разумеется, никакого выходного дня – мы предприятие непрерывного цикла, производственное задание для нас важнее всего. Пусть развлекаются посменно, согласно распорядку вахт. Агрегат должен двигаться без остановок.