Читать книгу "Боги Абердина - Михей Натан"

На похороны Корнелия пришел только я, за исключением священника и могильщика. Его похоронила церковь на кладбище «Лесной ручей», у трассы номер 9 в Стэнтонской долине. Библиотекарь Грейвс, чего не ведал никто в университете, всю жизнь прожил в округе Фэрвич. Мне об этом рассказал старый священник. Его отец работал вместе с Корнелием на бумажной фабрике в Стэнтонской долине, почти семьдесят лет назад. Мне нравится думать, что голуби сообща вздохнули с облегчением, когда до них дошла новость о смерти Грейвса. Во всяком случае, я вздохнул. Смерть положила конец его мифологии. Пускай теперь боги зажгут созвездие Корнелия в ночном небе.

Я протянул до конца семестра, добился хороших результатов на занятиях, наслаждался жизнью в общежитии, ходил на вечеринки и встречался с несколькими девушками. Я блевал в кладовке, где держали метлы, поскольку не успевал добраться до своей комнаты, занимался сексом с первокурсницей в туалете на третьем этаже Торрен-холла, в общем, «жил нормальной жизнью студента», как выразилась Николь однажды теплым апрельским вечером, потягивая сигарету с травкой. Тогда мы вместе сидели на пожарной лестнице Падерборн-холла.

Я попытался остаться в Абердине, но обнаружил, что продолжаю беспокойно спать, а часы бодрствования все еще прикрывает темная пелена, несмотря на отдельные минуты чистой радости и счастья. Мучения длились до предпоследнего курса. Потом я подал заявление и был принят в другой старейший университет Новой Англии, «кузен» Абердина, расположенный в двадцати милях к югу — в Нью-Хейвен. В честь меня устроили несколько вечеринок — большую в «Погребке», маленькую — у Джейкоба Блума. Пролились непременные слезы. В основном, плакала Николь, которая заявила, что на сей раз мы точно прощаемся навсегда. Раньше, по ее словам, я жил в доме, полном элитарных снобов, а теперь отправляюсь в университет, переполненный ими.

Я в последний раз видел Эллен и Хауи в один и тот же день. Я собирался на автобус, отправляющийся в Нью-Хейвен, и у меня оставалось несколько часов, которые требовалось убить. Я решил пообедать в кафе «У Эдны», и как раз, когда я сел за столик, вошли они оба. Хауи подстригся покороче, был одет в черный облегающий свитер. Я никогда не ожидал увидеть его таким. Эллен дала волосам отрасти, они падали ниже плеч, соломенные пряди резко контрастировали с темно-красным свитером. В последние два года я мало о ней думал — меньше, чем опасался, и больше, чем надеялся. При виде ее, при виде их обоих на меня нахлынула болезненная волна ностальгии.

«Я влюбился в тебя из-за той выходки с вилкой», — подумал я.

Не хотелось, чтобы меня видели, но они все-таки заметили, и, к моему удивлению, предложили к ним присоединиться. И вновь, к своему удивлению, я согласился.

Между нами воцарилась старая атмосфера, причем с гораздо большей легкостью, чем ожидалось. Хауи прочитал мне лекцию о важности личного пенсионного фонда для раннего ухода на пенсию, девушка велела ему оставить меня в покое. Мы обсудили возможности поиска новой работы для Эллен в Чикаго, о переезде туда через полгода. Хауи собирался вместе с ней. Он заявил, что трезв, и добавил, что, «по крайней мере, пока». Она ткнула его в бок, и оба рассмеялись. Художник с гордостью сообщил, что набрался смелости заявить отцу, что не получит диплом. «Старик, конечно, думает, что я — наглый лоботряс и бездельник…» Но Бофорд, в конце концов, смилостивился. Только потому, что полгода назад у него был сердечный приступ, сказал Хауи, поэтому отец теперь «думал о перспективах».

Мы поговорили о моем будущем в Йельском университете, о том, как важно поддерживать связь. Кстати, этого не произошло. Во время первого семестра в Йельском университете я несколько раз писал Хауи на адрес Эллен. Несколько раз он ответил, а потом однажды мое письмо вернулось с неровно стоящим штемпелем на конверте: «Новый адрес неизвестен».

В тот раз мы болтали еще полчаса. В кафе заходили обычные посетители и покидали его (включая крупного мужчину, которому так нравились фильмы с Ричардом Чемберленом). Я ждал столько, сколько мог — выпил пиво, съел яблочный пирог, посыпанный сладкой крошкой, и лишь после этого спросил их про Арта. При упоминании имени Артура Хауи напрягся, и улыбка сошла у него с лица.

Он подозвал официантку.

— Насколько мне известно, Арт до сих пор живет у доктора Кейда, — сообщил Хауи.

— Шутишь!

— Нет… — он потер глаза. — Думаю, он помогает профессору с новой книгой. Кстати, Пендлетонскую премию он не получил. Ты знал об этом? Она досталась Линвуду Тайерсу.

«Столько усилий…» — подумал я.

— Не могу представить, что Арт когда-то уедет из Абердина, — сказала Эллен. — Он думает о написании докторской диссертации. По крайней мере, думал, когда мы виделись с ним в последний раз.

— А когда это было? — спросил я.

Официантка принесла счет, и Хауи тут же его схватил, несмотря на мои возражения.

— О, дай подумать… Может, полгода назад. Я случайно столкнулась с ним в кафе на Мейн-стрит. На пересечении с Тремонт. Как же оно называется?..

— «У Нили», — подсказал Хауи.

— Все правильно, — Эллен улыбнулась и погладила шею Хауи сзади. — Арт сидел в одиночестве, как обычно, с большой старой книгой на столе, вокруг были разложены бумаги. Мы немного поговорили. Он спрашивал про тебя.

Я резко выпрямился.

— Что он сказал?

— Хотел знать, что ты собираешься делать, и просил, если я тебя когда-нибудь увижу, крепко обнять. А еще — хотел, чтобы я тебя поблагодарила.

Мы с Хауи уставились на нее.

— За что? — спросил я.

Эллен пожала плечами:

— Он не объяснял.

Я уже знал ответ.

— Ты никогда мне про это не рассказывала, — заметил Хауи.

Девушка улыбнулась с наигранной скромностью.

— Это же не предназначалось тебе, — заметила она.

Некоторые воспоминания не исчезают никогда. На мгновение перед моими глазами возник образ Эллен с Артом. Я представил, что он сидит рядом с ней. Длинная рука призрака обнимает ее за плечи, на нем маленькие очки, от него пахнет гвоздикой и табаком…

Что-то щелкнуло, и все вырвалось из меня. Так всегда и получается проскальзывать мимо установленных барьеров.

— То, как умер Дэн… — Пришлось постараться глядеть в сторону. — Никто в это на самом деле не верит. Я имею в виду: как все говорят о случившемся. Вы не верите, да? — Я ущипнул себя за бедро, очень сильно, чтобы не расплакаться. Но это не сработало.

Хауи резко выбросил руку вперед через стол и схватил меня за запястье.

Я уставился на него, затем — на Эллен. Она взяла его за руку и нежно сняла ее с моей. Художник сделал глубокий вдох, поднял голову и покачал ею. Призрак Арта улетел с открытым в молчаливом крике ртом, унесенный призрачными ветрами.

Я не понял этого в ту минуту — мы обычно никогда не понимаем. Но именно тогда мы были честнее всего друг с другом, пускай никто из нас ничего не сказал.