Читать книгу "Артур и Джордж - Джулиан Барнс"

Для начала оно опиралось, причем точно таким же образом, на письмо. Сэр Реджинальд Харди, суммируя, сказал в Стаффорде, что тот, кто писал эти письма, должен быть тем, кто располосовывал лошадей и коров. Такую связь исчерпывающе и совершенно верно опровергали мистер Йелвертон и другие, выступившие в его защиту. И вот сэр Артур вывел ту же связь. Письма послужили ему исходной точкой, и через них он проследил руку Ройдена Остера, его появления и исчезновения на каждом этапе. Письма эти инкриминировали Остера совсем также, как прежде Джорджа. И хотя, согласно нынешнему выводу, письма эти Остер и его брат сознательно писали, чтобы повесить дело на Джорджа, разве они не могли быть написаны еще кем-то, чтобы повесить дело на Остера? Если они были подложными в первый раз, почему они стали подлинными во второй?

Точно так же все собранные сэром Артуром улики были косвенными и во многом сводились к слухам. На женщину с ребенком напал кто-то, кто мог быть Ройденом Остером, но только в то время его имя названо не было, и полиция никаких мер не приняла. Что-то было сказано миссис Грейторекс три года назад, если не больше, о чем она не сочла нужным сообщить полиции, но о чем заговорила сейчас при упоминании имени Ройдена Остера. Кроме того, она припомнила слова (если не сплетню за полосканием белья), услышанные от жены Остера. Ройден Остер на редкость скверно успевал в школе, но если бы это было достаточным доказательством преступных наклонностей, тюрьмы были бы набиты битком. Предположительно на Ройдена Остера странно воздействовала луна — за исключением тех случаев, когда она на него не воздействовала. Далее. Остер жил в доме, из которого было легко ускользнуть ночью — как из дома священника и еще многих домов в округе.

А если всего этого было мало, чтобы налить сердце солиситора свинцом, имелось много худшего, гораздо худшего. Единственной весомой уликой сэра Артура был конский ланцет, которым он теперь завладел. А какую юридическую ценность имеет подобная улика, добытая таким способом? Третье лицо, а именно — сэр Артур, подбил четвертое лицо, а именно — мистера Вуда, противозаконно проникнуть в частные владения еще одного лица, а именно — Ройдена Остера, и украсть предмет, который он затем перевез через полстраны. Понятно, что он не вручил указанный предмет стаффордширской полиции, однако его следовало передать на хранение лицу, имеющему необходимый юридический статус. Старшему нотариусу, например. Действие же сэра Артура обесценило улику. Даже полицейские знают, что они, прежде чем войти в дом, должны получить либо ордер на обыск, либо прямое и недвусмысленное разрешение домовладельца. Джордж признавал, что уголовное право не его специальность, но ему казалось, что сэр Артур подстрекнул сообщника совершить кражу со взломом, в процессе которой полностью обесценилась важнейшая улика. И ему еще очень повезет, если он избежит обвинения в сговоре для совершения кражи.

Вот куда завел сэра Артура избыток его энтузиазма. И во всем этом, решил Джордж, виноват Шерлок Холмс. На сэра Артура слишком уж влияет его собственное творение. Холмс делал свои блистательные дедуктивные выводы, а затем вручал блюстителям закона разоблаченных злодеев, чья вина была недвусмысленно на них написана. Но Холмсу ни разу не случилось быть свидетелем на процессе, где все его предположения, и интуиция, и безупречные теории были бы в течение нескольких часов стерты в порошок каким-нибудь мистером Дистерналом. Сделанное сэром Артуром было эквивалентно тому, чтобы выйти на луг, где могли обнаружиться следы преступника, и исходить его вдоль и поперек, несколько раз сменяя сапоги. Он в своем увлечении юридически уничтожил дело против Ройдена Остера благодаря стараниям создать это дело. И вина лежала целиком на мистере Шерлоке Холмсе.

Артур и Джордж

Держа в руке экземпляр доклада комиссии Гладстона, Артур ощущает облегчение, что его дважды не избрали в Парламент. Во всяком случае, прямого стыда можно не испытывать. Вот как они все подстраивают, вот как они хоронят неприятные новости. Доклад они без малейшего предупреждения опубликовали в пятницу перед каникулами Духова Дня. Кому захочется читать о судебной ошибке, сидя в вагоне поезда, везущего тебя к морю? Кого можно будет отыскать для весомых истолкований? Кого это заинтересует к тому времени, когда Духово Воскресенье и Духов Понедельник минуют и вновь возобновится работа? Дело Идалджи? Да разве с ним не было покончено несколько месяцев назад?

Джордж также держит в руке экземпляр доклада. Он смотрит на титульную страницу:

ДОКУМЕНТЫ,

имеющие отношение

К ДЕЛУ ДЖОРДЖА ИДАЛДЖИ

представлены обеим палатам Парламента

по приказу Его Величества.

а затем внизу:

Лондон: напечатано для издательства Его Величества

Эйром и Споттисвудом

Печатниками Его Августейшего Величества Короля

(Заказ 3503) Цена 1,5 п. 1907

Звучит внушительно, но цена словно бы ставит точку над полтора пенса, чтобы узнать правду о его деле, его жизни… Он опасливо открывает брошюру. Четыре страницы доклада: затем два кратких приложения. Пенни, полпенни. Его дыхание становится прерывистым. Вновь для него суммируется его жизнь. И на этот раз не для читателей «Кэннок чейз курьер», бирмингемской «Дейли газетт», или бирмингемской «Дейли телеграф», или «Тайме», но для обеих палат Парламента и Его Августейшего Величества Короля.

Артур захватил доклад с собой к Джин непрочитанным. И это правильно. Как сам доклад представляется Парламенту, так последствие его дерзаний следует представить ей. Она приняла в этом деле участие, далеко превзошедшее его ожидания. Сказать правду, никаких ожиданий у него вообще не было. Она всегда была с ним, если не буквально, то метафорически. Следовательно, она должна присутствовать и при развязке.

Джордж берет стакан воды и садится в кресло. Его мать вернулась в Уайрли, и в настоящее время он один в комнатах, которые снимает у миссис Гуд. Адрес зарегистрирован в Скотленд-Ярде. Он кладет записную книжку на ручку кресла, так как не хочет делать пометок на докладе. Возможно, он еще не излечился от правил, регулирующих пользование библиотечными книгами в Льюисе и Портленде.

Артур стоит спиной к камину, а Джин шьет, уже наклонив голову, чтобы лучше слышать отрывки, которые ей будет читать Артур. Он задумывается: не следовало бы им сегодня обойтись с Джорджем Идалджи любезнее, например, пригласить его на бокал шампанского. Но ведь он не пьет; и вообще они только сегодня утром услышали, что доклад опубликуют…

«Джордж Идалджи был судим по обвинению в преступном нанесении ран…»

— Ха! — говорит Артур, не успевая дочитать до середины абзаца. — Только послушай: «Заместитель председателя суда квартальных сессий, председательствовавший на процессе, сообщил, что он и его коллеги твердо считали, что осуждение было справедливым». Дилетанты. Чистой воды дилетанты. Ни единого юриста среди них. Иногда у меня возникает чувство, моя милая Джин, что страной управляют одни дилетанты. Только послушай их. «Эти обстоятельства заставили нас очень серьезно колебаться, прежде чем высказать несогласие с осуждением, обоснованным подобным образом и подобным образом одобренным».