Читать книгу "Выдумщик - Андрей Константинов"

Быки, взятые в доме писателя Рожникова, тоже никакой ясности в историю с похищением не внесли — все они утверждали, что появились в деревне только после того, как Серегин уже заперся в «бункере».

Позже в журналистские круги был запущен слух, что с Обнорским таким экстравагантным образом сводил счеты какой-то ревнивый муж… Версия эта, прямо скажем, особой проработанностью не отличалась — но, тем не менее, многие в нее поверили, Тем более, что на очередном брифинге в ГУВД генерал Локтионов на вопрос о «деле Серегина» ответил загадочно, но многозначительно:

— Да, Серегин… Хм… Серегин. Я, по понятным причинам, уважаемые господа журналисты, всего не могу вам рассказать — мы еще разбираемся… И разберемся — будьте уверены… Но, вообще-то, ваш коллега… М-да… Я бы сказал так — не стоит искать романтизм и героизм там, где их нет и в помине. Некоторые ваши коллеги, господа, играют, играют — и заигрываются… А потом бегут к нам же с криками о помощи… М-да… Писать — в том числе о таких серьезных вещах, как преступность и борьба с преступностью — надо тщательно и профессионально, опираясь на тех самых сотрудников милиции, которых вы, господа, так часто незаслуженно шельмуете гуртом, чохом, под одну гребенку — всех… И нормальных, то есть настоящих журналистов — их много… Но есть такие, которым не правда важна, а сенсация, даже если они сами ее и сочинили… Стоит ли удивляться, что у таких… гм… журналистов рано или поздно возникают сначала какие-то непонятные отношения с бандитским миром, а потом эти отношения перерастают в конфликты…

Из этого ответа генерала, всю жизнь прослужившего в ГАИ и в пожарных частях, никто из журналистов ничего не понял — вполне вероятно, что генерал и сам имел о «деле Серегина» информацию весьма смутную… Но, в принципе, у коллег Андрея сложилось впечатление, что Обнорский сам в «чем-то таком замешан». Именно поэтому данный конкретный случай «нападения на представителя прессы» совсем не «раскручивался» питерскими средствами массовой информации, которым не чужды были понятия «корпоративной солидарности» и «чести мундира»…

Седьмого августа 1994 года подполковник Кудасов зашел в клинику военно-полевой хирургии, чтобы навестить Андрея Серегина. Нет, Никита, конечно, много раз забегал к другу и раньше, но поговорить нормально не удавалось — сначала Обнорский находился в коме, потом был слишком слаб для разговоров, затем самого Кудасова в командировку отправили.

В палате журналиста не оказалось, кто-то подсказал Никите, что Серегин пошел прогуляться. Кудасов нашел Андрея в академическом садике — журналист сидел на лавочке, смотрел на колыхавшуюся листву деревьев и о чем-то сосредоточенно думал…

— Не помешаю? — поинтересовался подполковник, присаживаясь рядом с Обнорским. Серегин улыбнулся, стараясь не разжимать губ, чтобы не показывать беззубый рот, неловко обнял Никиту:

— Привет, старик… Спасибо, что заскочил… Очень рад тебя видеть…

Несколько минут они поговорили ни о чем, а потом Кудасов спросил:

— Тебя, говорят, выписывают скоро… Какие жизненные планы? Вернешься в свою газету?

Андрей пожал плечами:

— Не знаю, честно говоря… Не уверен, что смогу работать, как и раньше. Слишком я много нового и интересного узнал за последнее время… Понимаешь, иногда лишние знания могут мешать нормальной работе криминального репортера — все время начинаешь сомневаться в том, что пишешь…

— Понимаю, — усмехнулся Никита. — Чего ж непонятного.

Андрей искоса глянул на Кудасова и продолжил преувеличенно бодро:

— Подлечиться еще надо, зубы, вот, вставить… Хочу этим вопросом в Швеции заняться, тем более, что мы там с Ларсом книгу собирались писать о «русской мафии». Вот, как раз — будет на что гонорар потратить.

— Ага, — сказал Никита. — С Ларсом, значит?

— Да, — кивнул Обнорский. — Помнишь, я тебе рассказывал об этом шведе, мы еще с ним фильм снимали…

— Конечно, конечно, — подтвердил Кудасов. — Как не помнить… Слушай, Андрей, я все хотел тебя спросить: у тебя с ней серьезно или… как?

Серегин окаменел лицом, а потом выдавил из себя:

— С кем с «ней»?

— С Катей, с кем же еще, — хмыкнул подполковник и перевел взгляд на слегка колыхавшиеся от ветра ветви деревьев — шелест листьев успокаивал и расслаблял.

— С какой Катей? — упавшим голосом спросил наконец Обнорский, и Кудасов ответил ему укоризненным взглядом.

Никита не стал рассказывать Андрею, что некая не желавшая представляться русскоязычная гражданка из Швеции буквально оборвала ему в свое время телефон на работе, справляясь о журналисте Серегине. Кудасов, как мог, ее успокаивал, догадываясь, с кем именно говорит, но не называл клинику, в которой лежал Обнорский. Потом звонки прекратились — Катя, видимо, пошла по другому пути и узнала все либо через коллег Андрея, либо еще как-то — в конце концов, она располагала достаточными материальными ресурсами для успешного установления местонахождения раненного. А в том, что ее поиски завершились успехом, Никита смог однажды убедиться лично. Он как-то раз в конце июня, когда Андрей уже пришел в себя, хотел навестить Обнорского, но у входа в клинику заметил женщину с очень красивым и очень знакомым лицом. На этом лице странным образом сочетались выражение радости и страдания… В тот день Никита не стал заходить в палату к Андрею…

(А Катерина, действительно, приезжала в Петербург — ей необходимо было удостовериться, что Обнорский жив, потому она и пошла на довольно большой риск. Серегин был еще очень слаб, увидев Катю, он, конечно, очень обрадовался, но потом тут же изругал ее за приезд и успокоился только тогда, когда она на следующий день позвонила ему уже из Стокгольма. Она, вообще, стала звонить очень часто — Катя ведь подарила Андрею радиотелефон, чтобы он всегда, так сказать, «был на связи»…)

— Ну, что молчишь-то, народоволец? — поинтересовался Кудасов, когда пауза слишком затянулась. — Снова амнезия? Я же тебя спрашиваю: серьезно у тебя с ней, или нет?

Андрей с усилием сглотнул и сказал:

— Серьезно.

А потом Обнорский протянул Никите свои сведенные вместе руки.

— Ты чего? — не понял Кудасов.

— Как? — пожал плечами Андрей. — Раз ты все знаешь… Надевай браслеты…

Никита долго моргал, глядя на протянутые ему руки, а затем покачал головой и с некоторым даже восхищением в голосе сказал:

— Ну, ты и мудак… Нет, таких мудаков — можно даже не искать, таких просто нет больше… Если бы не твое болезненное состояние, дал бы я тебе по роже…

Андрей медленно опустил протянутые руки, помялся и выдавил из себя:

— Прости… У меня что-то действительно в последнее время с чувством юмора не очень… А как… Как ты догадался?…

— «Догадался»! — фыркнул Кудасов. — Да ты сам с ней засветился в той хате на Сенной… Витя Савельев заходил к вам, помнишь? А потом — уже спустя несколько месяцев — он начал фототеку просматривать и случайно на лицо одной симпатичной женщины наткнулся… Я кстати, когда ты на встречу у «Океана» не пришел, заглянул в ту квартирку, нашел там твое досье… В принципе, концы срастить не так уж сложно было… Тем более, что на следующий день мне одна гражданка из Швеции звонила, вся в рыданиях… Идея со звонками о заминированных складах — твоя была?