Читать книгу "Мой злодей. Книга 1 - Мария Власова"

— Почему же? – в голосе модельера послышались насмешливые нотки.

— Ибо первым, что я сделаю, когда смогу ходить, так это заеду коленом вам в пах! Так, чтобы фальцет вашего голоса соответствовал вашей внешности, – сквозь зубы пообещала, чувствуя, как его дыхание неприятно обдало мою щеку. Зачем он наклонился ко мне? Над левым ухом послышался его тихий смешок и обещание:

— С нетерпением буду ждать этого дня.

На секунду мне показалось, что он хочет меня поцеловать. У меня даже рука дернулась, чтобы залепить ему пощечину, но модельер резко выпрямился и даже на шаг в сторону отошёл. Неужто испугался, что его аморальные поползновения заметили? Вздохнула, твердо сжав руки в замок на коленях, и по-прежнему делаю вид, что меня очень интересует фреска.

— Вы знали, что эту фреску восстановили из руин предыдущего Медного замка? – спросил Арман светским тоном и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Потрясающая история рода Саламбье в одной лишь уцелевшей фреске, не грустно ли?

Он задумчиво вздохнул, смотря на нее так, будто и правда ею интересуется. Я метнулась осознанным взглядом по фреске и не увидела ничего интересного. На ней изображены двое мужчин, похожих на средневековых воинов в металлических латах. Они сражаются друг с другом, в руках у одного – копьё, а у другого – секира. На доспехах, в районе груди каждого герб рода Саламбье – дважды перекрещенный круг. Междоусобица какая-то? Брат не поделил трон с братом? Когда-то я увлекалась историей, средневековыми интригами и, конечно же, книгами на подобную тематику. Ох, уж эти пошловатые книги в мягкой обложке из газетных киосков, как они смущали пытливый подростковый ум одним упоминанием такого, простого, на первый взгляд, «петушка».

— И что здесь за история изображена? – поинтересовалась с легким интересом. Времени полно, спешить некуда, а так хоть историю своего нового мира узнаю. До стеллажа с книгами по истории в библиотеке Карвалье я так и не добралась, чтобы освежить воспоминания Рианны в голове.

Арман повернул голову и, едко улыбнувшись, сказал:

— Так все же просто ду…

— Хотите вылететь с работы? – хмуро спросила у него, не желая слушать оскорбления в своей адрес.

— В вашем положении только книги и читать, а вы даже историю не знаете, – пренебрежительно хмыкнул мужчина и снова обратил свой взор на фреску.

— История – не тот предмет, который можно изучить по одной книге, сведения в ней не всегда субъективны. Я же предпочитаю читать книги для души, они не претендуют на достоверность и не вводят меня в заблуждения, оперируя фактами, – ответила ему сквозь зубы.

Он удивленно приподнял брови, словно ожидал услышать от меня что-то другое.

— Вам бы тоже не помешало почитать специализированную литературу в вашем-то положении, – слегка передразнила его. – Может, научитесь подгибать и качественно обрабатывать края или делать выточки.

— Для чего? – не понял мужчина.

— Чтобы моему отцу не было стыдно за ваши творения перед покупателями, – натянуто улыбнулась, чувствуя раздражение.

— Я о «душе», – вот так просто отмахнулся он от моих слов, – что это такое вообще?

Забыла, что здесь никто не знает, что такое душа, такого понятия в принципе не существует. Даже придумай я оправдание своей странной фразе, звучать оно будет неправдоподобно, так что лучше соскочить с опасной дорожки, пока в кружок графа «распознай, что не так с Рианной де Карвалье» не вступил модельер.

— Так, что здесь изображено? – отвернулась, чтобы не наблюдать его испачканное белым лицо.

— История о Перекрестной руне, конечно, – ухмыльнулся Арман.

Забыла, как дышать, не веря своим ушам, что слышу это название снова. Хотя у той самой книги было такое название и, вполне вероятно, что я должна была на него наткнуться здесь. Я прочитала ту книгу множество раз, вдоль и поперек, кроме последней главы. Последнюю главу так и не смогла ни разу осилить, что сейчас мне кажется неимоверно глупым. Что бы было, если бы я все же прочитала ее? Возможно, я бы выбралась из того пожара живой и не попала в мир книги. То, что меня всегда беспокоило: неужели первое и последнее упоминание об этой Перекрестной руне было в последней главе? Если так, то зачем так называть книгу? Что в ней такого особенного, и что вообще значит эта «Перекрестная руна»? Метнулась взглядом по фреске, как будто она может дать мне ответ, но его там не было.

— Что с вами? – голос Армана отвлек от поиска подсказок во фреске. – Вы словно побледнели.

— Что? Нет, нормально все, – отмахнулась рассеянно и тут же спохватилась. – Так что там за история о Перекрестной руне?

— Видите герб Саламбье? – спросил он, указывая на грудь каждого из воинов на фреске. – Изначально он не был таковым. В те времена, ещё до появления Романии, как отдельного государства, мы были всего лишь провинцией под гнетом Империи Гну, которая потом раскололась и превратилась в Мостовой альянс. Империя торговала с другими континентами, с той же Прусей или Шумирой, и основным ее товаром были люди. Каждому, кто проживал на этой территории и доживал до полового созревания, специальной кислотой выжигали клеймо раба. Вот это самое клеймо.

Ему понадобилась пауза, чтобы отследить мою реакцию, но я застыла, внимая каждому его слову. Теперь этот дважды перекрещенный круг вызывает совсем неприятные ассоциации.

— Рана после клейма кровоточила долго, а кожа не рубцевалась из-за кислоты. Со временем отметина чернела настолько, что почти походила на нательные краски курнейцев. В те времена многие наши сородичи сбегали в их вольные земли. Тех, кто там оставался, называли воинами перекрещенной руны. У курнейцев рунный язык, хоть это вы знаете, леди?

Скосила на него недовольный взгляд, однако кивнула. Как странно слышать об истории этого народа, о рабском прошлом и смотреть на то, что они достигли в итоге. И в то же время мои мысли понеслись к Анри, и тому, что в детстве его продали почти что в рабство. То есть теперь сами романийцы продают друг друга. Неужели то, что я приняла за тату на теле молодого Анри, на самом деле является клеймом раба? Сердце болезненно сжалось, но я взяла себя в руки.

— Рабство не могло продолжаться вечно, народ восстал, и Первый король основал род Саламбье и сделал символом своего рода то, что было почти у каждого на теле. «Вы все моя семья, ибо носите на теле знак моего рода», – утверждал он. Возможно, он таким образом хотел избавиться от негативных воспоминаний этого символа или вконец испортить отношения с Империей? Кто его знает, что было в голове у Первого короля?! Как по мне, он слишком возгордился, желая, чтобы все его поддержали, но так не бывает. Всегда есть кто-то, кто будет против тебя и твоих идей, даже если они во благо твоего народа.

Арман замолчал, став на удивление серьёзным. А он точно об истории говорил? Такое впечатление, что рассказывает что-то личное, мне даже неловко как-то.

— И кто из них Первый король? – спросила у него, когда поняла, что он не спешит продолжать историю.