Читать книгу "Будет кровь - Стивен Кинг"

Дрю бросил пилу на заднее сиденье «шевроле», уселся за руль и медленно поехал по хреновой дороге, периодически останавливаясь, чтобы убрать с пути упавшие ветки. Он проехал почти милю, прежде чем наткнулся на первое дерево, перегородившее дорогу, но это была береза, с которой он разобрался в два счета.

Рычание бензопилы сделалось громче, уже не рррррр, а РРРРРРР. Каждый раз, когда затихала пила, Дрю слышал рев мощного мотора: его спаситель продвигался вперед, еще чуточку ближе к нему, а потом пила включалась снова. Пока Дрю безуспешно сражался с огромным стволом, из-за ближайшего поворота выехал внедорожник «шевроле», оснащенный для лесных работ.

Машина подъехала ближе и остановилась. Водитель вышел из салона. Это был крупный мужчина с большим животом, одетый в зеленый комбинезон и камуфляжную куртку по колено. Бензопила промышленного размера казалась игрушечной в его великанской руке. Дрю сразу понял, кто это. Сходство было несомненным. Как и запах «Олд спайса», смешанный с запахами древесных опилок и бензина.

– Добрый день! Вы, наверное, сын Старого Билла.

Здоровяк улыбнулся:

– Ага. А вы, наверное, сын Баззи Ларсона.

– Верно. – До этой минуты Дрю даже не подозревал, как сильно ему не хватало общения с другими людьми. Словно его мучила жажда, но он осознал это только тогда, когда ему предложили стакан холодной воды. Он протянул руку. Они обменялись рукопожатием над упавшим деревом.

– Вы Джонни, да? Джонни Колсон.

– Почти угадали. Я Джеки. Отойдите в сторонку, мистер Ларсон, я сам распилю этот ствол. Вы тут провозитесь целый день с этой двуручной пилой.

Дрю послушно отошел в сторону и стал наблюдать, как пила Джеки вгрызается в дерево и опилки летят во все стороны. Когда все было готово, они вдвоем оттащили в канаву одну половину распиленного ствола.

– Что там с дорогой? – спросил Дрю, слегка отдуваясь.

– В общем, нормально. Но в одном месте неслабо размыло. – Прищурив один глаз, Джеки оценивающе взглянул на машину Дрю. – Думается, пройдет. Подвеска высокая, должна пройти. Если нет, я вас отбуксирую, хотя выхлопная труба может малость помяться.

– Как вы узнали, что за мной надо приехать?

– Ваша жена нашла папин номер в старой записной книжке. Позвонила, поговорила с мамой, а мама уже позвонила мне. Жена о вас беспокоится, вот что.

– Да, беспокоится. И считает меня дураком.

На этот раз сын Старого Билла – назовем его Молодым Джеки – прищурился, глядя на сосны сбоку от дороги, и ничего не сказал. Янки, как правило, не обсуждают чужую семейную жизнь.

– Давайте мы сделаем так, – сказал Дрю. – Сейчас вместе вернемся к моему летнему домику… У вас есть время?

– Ага, время есть. Целый день.

– Я соберу свои вещи – это недолго, – и мы вместе доедем до магазина. Мобильной связи здесь нет, но там есть телефон-автомат. Если буря его не сорвала.

– Нет, все нормально. Я звонил с него маме. Вы же небось не знаете про Девитта?

– Знаю только, что он заболел.

– Все, уже отболел, – сказал Джеки. – Помер Девитт. – Он харкнул, сплюнул себе под ноги и посмотрел на небо. – Жалко терять такой славный денек. Садитесь в машину, мистер Ларсон. Поезжайте за мной. Проедем полмили до дома Паттерсона и там развернемся.

26

Объявление и фотография в витрине «Большого 90» показались Дрю одновременно грустными и смешными. При сложившихся обстоятельствах смеяться было грешно, но наши внутренние устремления нередко – на самом деле достаточно часто – бывают далеко не самыми благородными. «ЗАКРЫТО. ВСЕ НА ПОХОРОННАХ», – было написано на картонке. Именно так, с двумя «Н». На фотографии, снятой, видимо, на заднем дворе, Рой Девитт стоял рядом с пластиковым бассейном. Он был в резиновых шлепанцах и шортах-бермудах под довольно объемным свисающим животом. В руке он держал банку с пивом, и, кажется, его засняли во время танца.

– Да, Рой любил выпить и закусить, – заметил Джеки Колсон. – Дальше справитесь сами, мистер Ларсон?

– Да, конечно, – сказал Дрю. – Спасибо вам.

Он протянул руку. Джеки Колсон пожал ее, уселся в свой внедорожник и уехал.

Дрю поднялся на крыльцо, положил горстку мелочи на полочку под телефоном-автоматом и позвонил домой. Трубку взяла Люси.

– Это я, – сказал он. – Я уже у магазина и еду домой. Ты все еще злишься?

– Вот приедешь, узнаешь. – Она секунду помедлила. – Судя по голосу, ты уже не болеешь.

– Уже не болею.

– К вечеру доберешься?

Дрю посмотрел на часы, но часов на руке не оказалось. Он забрал рукопись (разумеется!), а часы так и остались на тумбочке в спальне в папином летнем домике. Где они и пролежат до следующего года. Он взглянул на солнце.

– Не уверен.

– Если устанешь в дороге, то лучше остановись где-нибудь на ночлег. В Айленд-Фоллз или Дерри. До завтра мы как-нибудь подождем.

– Ладно, но если услышишь, как кто-то ломится в дом посреди ночи, не стреляй.

– Не буду. Ты хорошо поработал? – Она снова замялась. – В смысле, ты же болел…

– Я хорошо поработал. И мне кажется, все получилось.

– Не было никаких сложностей с… ну, ты понимаешь…

– Со словами? Нет. Никаких сложностей. – По крайней мере после того странного сна. – Думаю, это будет достойная книга. Я люблю тебя, Люси.

Она долго молчала, потом со вздохом сказала:

– Я тебя тоже люблю.

Ему не понравилось это молчание, не понравился вздох, но понравился смысл сказанного. На пути был ухаб – уже не первый и наверняка не последний, – но они благополучно его миновали. Все хорошо. Он вернул телефонную трубку на место, сел в машину и поехал домой.

День близился к вечеру (денек и вправду выдался славный, точно как предсказывал Джеки Колсон), и у дороги начали появляться щиты с рекламой мотеля «Айленд-Фоллз». Искушение было велико, но Дрю решил поднажать и добраться до дома сегодня. «Шевроле» шел вполне резво – похоже, колдобины и ухабы на хреновой дороге вправили передок машины, – и если чуть-чуть превысить скорость и не попасться полиции, он уже в одиннадцать будет дома. Ляжет спать в своей собственной постели.

А утром сядет работать. Что тоже немаловажно.

27

Он вошел в спальню около половины двенадцатого. Грязные башмаки он снял в прихожей и постарался не слишком шуметь, но услышал шелест простыней в темноте и понял, что Люси не спит.

– Идите сюда, мистер.

В кои-то веки его не взбесило это обращение. Он был рад, что вернулся домой, и еще больше рад, что вернулся к Люси. Когда он лег, она повернулась к нему, обняла (быстро, но крепко), потом отвернулась и сразу уснула. Дрю тоже уже засыпал, и в эти мгновения перехода – когда размыта граница между явью и сном и разум становится податливым и пластичным – ему в голову пришла странная мысль.