Читать книгу "Кречет - Жюльетта Бенцони"

— Где вы нашли это? У него на пальце?

— Нет. Он носил перстень в маленьком кожаном мешочке на шее. Впрочем, я сейчас положу его обратно.

Швед сделал это так осторожно, что раненый ничего не почувствовал, но потом он снова заметался на своем ложе, слабо стоная.

— Он тяжело ранен, не правда ли? — голос Жиля дрогнул, а сердце сжалось. — Он умрет…

— Скорее всего… Пуля попала ему в левое бедро, но он может прожить еще несколько часов… или даже дней. Пока что он находится под действием снотворного, которое ему дал мой верный Свен, а он кое-что смыслит в медицине.

И только тогда Жиль заметил человека, сидевшего возле кровати. В отличие от других слуг, он не носил ливрею, а был одет в простой черный костюм. Лицо его не было знакомо Жилю.

— Вы его не знаете, — объяснил граф. — Он у меня только с весны. Моя сестра София волновалась за меня и прислала его служить мне. Ваш отец будет в хороших руках…

Это слово тронуло Жиля, но он все же запротестовал:

— Не называйте его так, сударь. Он, может быть, не захочет… — оборвал он свои слова.

Швед пристально взглянул на молодого человека.

— Учитывая то, кто вы такой, это бы меня удивило. Или мы оба ошибаемся, и он не ваш отец, так как в таком случае он бы не заслуживал такого сына.

Раненый стонал все сильнее, и Свен отвел обоих мужчин на другой конец палатки.

— Ему надо отдохнуть, — сказал он. — Я сделаю так, чтобы он проспал до вечера.

— Можно мне остаться с ним? — умоляюще попросил врача Жиль. — Я не буду мешать, я не…

— Нет. Ему немного лучше, и я думаю, что к вечеру он придет в себя. Тогда милости прошу!

— Приходите поужинать со мной! — сказал Ферсен. — Если что-то случится, не беспокойтесь, я вас позову! Оставьте мне вашего индейца, я пошлю его к вам в случае необходимости, и доверьтесь мне, друг мой. Мне кажется, послав мне этого раненого, рука Господня простерлась над вами. Положитесь на меня, я помогу ему всем, чем смогу. Во всяком случае, я приглашу одного из армейских священников… если только тот согласится переступить порог жилища протестанта!

Граф по-братски обнял молодого человека и вывел его из палатки. Снаружи его ждал Понго.

Скрестив на груди руки, индеец стоял, словно статуя из красного дерева. Со своей обычной невозмутимостью он, не говоря ни слова, выслушал приказ Жиля остаться в распоряжении графа Ферсена и сел, поджав ноги, у входа в палатку, чтобы ждать без еды, без питья, без движения столько, сколько потребуется тому, кому он отдал себя целиком и полностью.

Жиль возвращался, как лунатик, ничего не видя и ничего не слыша. По дороге ему попадались солдаты, ликующие оттого, что простой кусок белой ткани заменил на развалинах осажденного города английский флаг. Капитуляция! Корнуоллис сдался и просил о переговорах. Они могли стать концом пяти лет борьбы и лишений, но впервые Жиль почувствовал, что не имеет к этому отношения. Для него сейчас было важно одно — только что пережитое потрясение.

Он побежал, не разбирая дороги, и наткнулся на Тима, который, смеясь, преградил ему путь.

— Эй! Куда это ты мчишься сломя голову? Ведь победа, радость, а у тебя вид, точно ты вернулся с того света…

— Может, и вернулся! Я даже думаю, не схожу ли я с ума… или это просто сон. За один лишь час… я пережил… невероятное!

Смех Тима оборвался. Обняв своего друга за плечи, он вгляделся в его осунувшееся лицо.

— Друг, — серьезно сказал он, — может понять даже невероятное. А я твой друг! Рассказывай…

Тим увлек юношу в палатку, заставил проглотить изрядную порцию рома, запасы которого у него были, казалось, неиссякаемы, и с удовольствием отметил, что краска возвращается на посеревшее лицо его друга.

— Говорят, тебя вызывали к шведскому полковнику, — сказал он. — Лафайет рвет и мечет, и он, может быть, прав, если это Ферсен довел тебя до такого состояния.

— К черту Лафайета с его бредовыми идеями! — закричал Жиль. — То, что Ферсен сделал для меня, во всем мире еще, пожалуй, только ты мог бы сделать. Вот послушай…

Молча выслушав сбивчивый рассказ юноши, Тим не выразил вслух своих чувств, а взял друга за руку и подвел его к грубо вырезанному деревянному кресту, который Жиль, как добрый христианин, прибил к центральному столбу своей палатки.

— Швед прав, — сказал он. — Здесь видна рука Господа нашего. Помолимся вместе, чтобы Он позволил твоему отцу узнать, что у него есть сын…

— А откуда ты знаешь, что у него нет других сыновей? Откуда ты знаешь, что он будет рад этому?

— Ни один человек, — просто сказал Тим, — не прятался бы под чужим именем, если бы у него были семья и положение в обществе.

Жиль послушно опустился на колени подле своего друга, и они начали читать каждый свои молитвы. Ему стало лучше, но принять участие в общем веселье он отказался. Душой он был там… в непрочном полотняном жилище, где едва теплилась жизнь человека, что в такое короткое время стал ему удивительно дорогим.

— Оставайся у себя, — посоветовал ему Тим. — Я скажу, что ты плохо себя чувствуешь. Сражение окончено: ты им больше не нужен.

Около пяти часов появился Понго. Сердце Жиля на секунду замерло, но индеец успокоил его жестом, прежде чем юноша успел открыть рот.

— Человек еще не отправился к своим предкам, — сказал он, протягивая сложенную вдвое записку, — а твой друг дал мне для тебя бумажку, которая говорит.

В записке было только одна строка:

«Приходите, — писал Ферсен, — но, сделайте милость, наденьте мундир, который я вам прислал.»

Через полчаса Жиль, умытый, выбритый, причесанный, вычищенный, с париком на голове, как по волшебству превращенный в великолепного офицера короля, покидал свою палатку, как бабочка свою куколку. Восхищенный возглас встретил его на пороге.

— Клянусь Авраамом и всеми пророками! — воскликнул Тим, куривший трубку в тени пушистой сосны. — Ты блистаешь великолепием. Кстати, — добавил он, выводя из-за дерева оседланную лошадь, — полковник Гамильтон попросил меня передать тебе эту клячу, сказав, что ты будешь наверняка торопиться.

— Как он узнал? Кто-нибудь сказал ему?

— Во всяком случае, не я. Я его только что видел в первый раз за весь день, и он торопился еще больше, чем ты. Он чуть ли не швырнул мне эту скотину…

Но Жиль уже вскочил в седло. Незачем и пытаться понять… По всей видимости, это был день чудес…

За несколько минут он домчался до палатки, но на пороге остановился в нерешительности и, внезапно оробев, снял шляпу. Он услышал знакомый ободряющий голос Ферсена:

— Входите, друг мой. Мы вас ждали…

Жиль сделал два шага и остановился, не в состоянии двигаться дальше, силясь справиться с комком в горле. Лежащий на горе подушек и свернутых плащей раненый смотрел на него…