Читать книгу "Лаврентий Берия. Оболганный Герой Советского Союза - Евгений Толстых"

Все документы из дома Берии увез Коротко, а мы вернулись на подмосковную базу. Какова дальнейшая судьба архива Берии, я не знаю, но предполагаю, что все, что произошло в дальнейшем с Кругловым, имеет связь с этими документами».

Что произошло потом с Кругловым? Дадим короткую справку, чтобы уже не возвращаться к этой фигуре.

Он стал новым министром МВД, верным соратником Н. Хрущёва.

Однако «Мыкыта» практически сразу же предал своего спасителя… Хрущёв вывел спецслужбу из МВД, создав КГБ. Это было первым звонком для Круглова.

Началом окончательного заката карьеры стало его отстранение от руководства МВД СССР в январе 1956 года и перевод на малозначимую должность заместителя министра строительства электростанций СССР.

Остаток своей жизни провел скромно. 6 июля 1977 года погиб, попав под… поезд.

Круглов чувствовал постоянную обиду за то, как с ним поступили и стремился напомнить о себе. С каждым годом он становился всё навязчивее…

За две недели до смерти Круглов написал письмо в ЦК, где ещё раз напоминал об своих «заслугах». Письмо прочли на Старой площади и, видимо, решили «отблагодарить» Круглова…

Супруга Круглова сказала, что её муж в тот день никуда не собирался. Он никак не мог сам прийти на железную дорогу и лечь на рельсы. Да и такой поступок полностью противоречил сильному характеру бывшего генерала…

Обстоятельства его смерти указывают на то, что Сергея Круглова убили и уже мёртвого принесли на рельсы.

Но вернемся в Москву 26 июня 1953 года к дому Берия на улице Качалова.

Как все происходило? По словам Серго Берия, так:

«26 июня 1953 года отец находился на даче. Я уехал раньше, где-то около восьми, и через час был в Кремле у Б. Л. Ванникова. (Кабинет отца располагался в противоположном здании.) В четыре часа дня мы должны были доложить отцу о подготовке к проведению ядерного взрыва. Нам предстояло обсудить, будет ли это подвешенная бомба или ракета. Собралось человек десять, в том числе И. В. Курчатов и В. А. Махнеев, технический помощник отца. Мы сидели, сверяли документы, готовили иллюстративные материалы и т. д. Часов в двенадцать ко мне подходит сотрудник из секретариата Ванникова и приглашает к телефону: звонил дважды Герой Советского Союза Ахмет-Хан, испытывавший самолеты с моим оборудованием. «Серго, – кричал он в трубку, – я тебе одну страшную весть сообщу, но держись! Ваш дом окружен войсками, а твой отец, по всей вероятности, убит. Я уже выслал машину к кремлевским воротам, садись в нее и поезжай на аэродром. Я готов переправить тебя куда-нибудь, пока еще не поздно».

Я начал звонить в секретариат отца. Телефоны молчали. Наверное, их успели отключить. Не брал никто трубку и на даче, и в квартире. Связь отсутствовала всюду…

Тогда я обратился к Ванникову. Выслушав меня, он тоже принялся звонить, но уже по своим каналам. В тот день, по предложению отца, было назначено расширенное заседание Президиума ЦК. Ванников установил, что заседание отменено и происходит что-то непонятное. Он мне сказал: «Если уже случилось непоправимое, мы все бессильны, но за тебя постоим, не позволим им расправиться с тобой!»

У кремлевских ворот меня ждала машина с друзьями, которые уговаривали меня не ехать домой, объясняя, что дорога уже перекрыта, а вокруг слышна стрельба. Я все-таки решил никуда не улетать, не прятаться. Убежать я не мог и потому, что не на кого было оставить маму, двух маленьких детей и беременную жену, которая должна была родить через месяц-полтора. Моим дочерям тогда было два и четыре года.

С полдороги я вернулся к Ванникову. Он одобрил мое решение не скрываться и сразу же позвонил Маленкову. У Маленкова телефон не отвечал. Тогда он позвонил Хрущеву. Трубку сняли. «Никита Сергеевич, – начал Ванников, – рядом со мной находится сын Берия. Я и мои товарищи, – он назвал фамилию Курчатова и других присутствующих тут ученых, – знаем, что произошло. Поэтому просим вас позаботиться о безопасности молодого Берия». Хрущев ему что-то отвечал. (Потом Ванников пересказал мне смысл его ответа: мол, ничего нигде ни с кем не произошло; что вы там выдумываете?) Видно, Хрущев еще не был осведомлен, чем все закончилось. Борис Львович, чтобы меня одного не схватили, поехал вместе со мной на городскую квартиру, расположенную на Садовом кольце. Район в самом деле был оцеплен военными, и нас долго не пропускали во двор, пока Ванников снова не позвонил Хрущеву. Наконец, после его разрешения, нас пропустили, что и подтверждало его причастность к происходящему. Стена со стороны комнаты моего отца была выщерблена пулями крупнокалиберных пулеметов, окна разбиты, двери выбиты.

Пока я все это отчаянно рассматривал, ко мне подбежал один из охранников дома и говорит: «Серго, только что из помещения вынесли кого-то на носилках, накрытых брезентом».

Охранника срочно позвали, и я не успел спросить у него, находился ли отец в доме во время обстрела.

– Дом принадлежал только вашей семье?

– Исключительно. Первый этаж занимали родители, второй – я. Еще там была комендатура. Я хотел жить самостоятельно, но отец уговорил: ты у нас единственный сын, поэтому не надо отделяться; матери так будет легче.

– Как дальше развивались события?

– В сопровождении бронетранспортера меня отправили на дачу к семье. Ванников потребовал у генерала, командовавшего охраной, документы, чтобы записать все данные, и знать, с кем иметь дело на тот случай, если меня по дороге на дачу убьют. Потом обнял меня и сказал: «Держись! Знай, что у тебя друзей больше, чем ты предполагаешь!» Наша дача была окружена».

Совсем недавно появилось еще одно свидетельство, с которым знакомит Елена Прудникова. Бывший санитарный врач СССР Петр Николаевич Бургасов выпустил книгу воспоминаний, где тоже приводит этот эпизод. О том же самом он рассказывал в своем интервью московскому тележурналисту Роману Газенко:

«Наступает 26 июня. Я поднимаюсь из буфета, с первого этажа к себе на второй этаж, и мимо меня по лестнице проносятся Ванников и Серго Берия, чуть меня не сбили. Это было на Ванникова совершенно не похоже – настолько был корректный человек. Я поднимаюсь к себе в кабинет и говорю Морозову: «Слушай, меня сейчас чуть с ног не сбили Ванников и Берия… Серго. Они пулей спускались вниз. Что случилось?» Он отвечает: «Наверное, что-то произошло. Так не бывает». Это было примерно, в час-полвторого дня. Обеденный перерыв у нас начинался в пять, а кончался в семь часов. Я захожу к Ванникову (по-видимому, в начале перерыва, то есть около пяти часов дня. – Е.П.), мы с ним сидели в соседних комнатах, через стенку. Он сидит, облокотившись на стол, голова у него опущена к столу. Я спрашиваю: «Борис Львович, что случилось?» Он поднял глаза, посмотрел на меня и говорит: «Доктор, произошла трагедия. Я только сейчас вернулся из особняка, где жил Лаврентий Павлович Берия. Когда мы с Серго туда подъехали, там во дворе стояли две автомашины с автоматчиками. Нас вначале не хотели пропускать, а потом узнали, кто я такой, и пропустили. В кабинете Лаврентия Павловича все стекла разбиты. Когда мы были во дворе, к нам подошел капитан и говорит: «Минут пятнадцать назад на носилках, покрытых плащ-палаткой, вынесли труп и увезли». Чей это был труп, ясно, потому что кабинет сам за себя говорил, это мне рассказал Борис Львович Ванников, который был свидетелем этих событий».