Читать книгу "Хроники Тиа-ра: битва за Огненный остров - Олег Фролов"

– Что случилось с Тот-ра?

– Хм, пока ничего. Просто его огонь, как ты выражаешься, должен был пострадать. Это неизбежно, ведь он провел с этим камнем слишком много времени. Даже если эта штука не была активирована. Но… Я что-то не пойму, ты как будто бы не рад, м? Разве ты не хотел этого? – вдруг сменил тему Спутник.

– Я не знал, что будет так… Ты мог бы меня и предупредить, – вдруг разозлился я. Без эмоций. Холодно и тихо разозлился.

– Предупредить? Не вижу, о чем. Я думал, ты хотел этого.

– Хотел. Но не так.

Некоторое время я просто созерцал Храмовый остров, с которого все реже падали оболочки несчастных. Один… Второй… Еще двое. Те, кто не мог бежать и полз, карабкался, пробирался к барьеру, чтобы отправить себя вниз.

– Почему знаки? – спросил я просто, чтобы не оставаться в тишине.

– Знаки?

– Огонь… Все эти предметы… То, что я получал от тебя.

– А, ты про это. Ну… Обычно ведь мы находимся по разные стороны. И общаться, знаешь ли, затруднительно. Я мог только перебирать образы в твоем сознании и показывать их тебе. И то не всегда – только, когда канал очищался… Ты его очищал, то есть. Да и предметы… Это было непросто. Не обижайся, но в твоем сознании – настоящий бардак.

– Мне кажется, храмовники общаются с сущностями иначе… Тот же Верховный, – прокомментировал я, проигнорировав факт беспорядка в собственной голове.

– Ох, опять эти «сущности»… Ладно, называй как хочешь. Что касается храмовников… То это уже серьезная тема для беседы, – помрачнел Спутник. Так, словно тысячи оболочек, падающих вниз, не были чем-то достойным внимания.

«Помрачнел», – просто слово, которое возникло в моем сознании, ведь не было голоса, который я мог бы оценить, определить, был он мрачным, бодрым или каким-то еще.

– Но ты до сих пор не спросил про миссию. Твою миссию, – продолжил он. – Это даже удивительно.

– Я мог бы спрашивать многое. Или не спрашивать вообще. Слишком много всего… – подумал я.

– Эти – порабощают своих спутников. Таких, как я. Порабощают и получают все то, что ты умел лишь иногда – когда я хотел этого.

– Внутривидение?

– Хм… Пусть так. Называй это как хочешь.

– Как у них это выходит?

– Целая наука, вероятно. Древняя наука храмовников. Целую вечность они учились порабощать спутников – ловить их, завладевать ими, пользоваться ими. Целую вечность мы были их жертвами. Их рабами, если хочешь.

Наверное, в том, что говорила Сущность, был гнев. Не эмоциональный, но от этого не менее сильный гнев. Я не мог этого слышать в голосе, но различал в том, как проявлялись слова в моем сознании.

– Ты освободил спутников. Пожалуй, навсегда – в вашем времени, навсегда.

– Это и есть… моя миссия?

– Точно, – коротко и ясно проявилось в моем уме.

– Это то, к чему ты меня вел?.. То, зачем безумный камнеискатель нашел камень, а Тот-ра его познал?

– Совершенно верно.

– Ваш план…

– Да.

– А как же… моя война? Наша война с храмовниками? Я ведь не знал раньше ни о каких спутниках, а тем более – об их рабстве. А если бы и знал… Это – ваша война, не моя.

– Наши цели совпали, – проговорил Спутник также лаконично.

– Совпали? Или ты сделал так, чтобы они совпали?

– Я старался, чтобы было так, – честно признался он.

– Ты рисковал. В последний момент я мог передумать – защищать остров или… остаться с Миа-ку. Если бы не Старик…

Сущность замолчала. Но за этим молчанием, за этой пустотой в нашем коллективном сознании я угадал иронию. А потом он говорит:

– А кроме тебя… этого Старика видел кто-то?

– То есть, как?.. – отвечаю торопливо. – Все видели!

– Кто все?

– Все… Кто был рядом.

– То есть никто?

– Я его видел, слышишь?.. Я!

– В этом я как раз не сомневаюсь, – отпечатывается в моем уме.

– Это был ты?

– Нет, я не могу быть там, на той стороне. При всем желании. Это был… Старик. Пусть будет Старик. Хоть мы Его и не называем никак. Он – не нуждается в имени, но он же – единственный, кто может быть одновременно здесь и там.

– Он был там… Только для этого? Только для меня?

– Да, – отвечает.

Я молчу. Долго молчу, смотрю на Храмовый остров, почти неподвижный теперь. Почти пустой.

– Я – живое оружие. Проклятое живое оружие сразу нескольких войн.

– Я бы не воспринимал это так…

– А я бы воспринимал, – резко впечатываю в сознании. Холодная, ясная, но от этого еще более сильная злость. На себя. На Спутника. На все и всех одновременно.

Я предал Миа-ку. Обманул ее. Не потому, что хотел этого сам, а потому, что этого хотели другие.

Не знаю, есть ли здесь время, но я остаюсь один на один с этой злостью надолго. Я чувствую: Сущность где-то рядом, присутствует безмолвно, неподвижно. Кажется, она была здесь целую вечность и может оставаться в таком состоянии столько же.

– Выходит, книговеры ошибались, – вдруг приходит на ум. С некоторым даже привкусом иронии.

– А эти кто? – отзывается Спутник.

– Утверждают, что все мы – персонажи какой-то Истории, которая пишется Автором.

– Почему же ошибались? И такое тоже может быть.

– Может? Но почему же тогда ты не знаешь все заранее?

– Ты задаешь неправильный вопрос, – отвечает Спутник. – Ты думаешь, что этот самый Автор сам решает, как продолжится и закончится эта История.

– Разве не так? Они говорят, Автор эту Историю и создает.

– Ты смотришь… хм… слишком узко, – Сущность снова тщательно подбирает слова. – Автор – создатель местного масштаба. Мелкий творец, который перебивается подачками собственному самолюбию. Он сам – часть другой, более крупной Истории. А тот, кто ее пишет…

– Да, я уже понял, – перебил я Спутника только потому, что хотя бы здесь, в его словах, не хотел превращаться в пыль бесконечной цепочки чьих-то историй.

– Вот. Книговеры правы. И эти, храмовники, правы. И ты прав, и я прав. Каждый создает собственную Историю, в которой есть персонажи, есть Автор и есть Я. И каждая из этих историй – более, чем реальна.

– Ты не знаешь, чем это все закончится? Что будет со мной?

– А что бы ты хотел, чтобы с тобой было? – услужливо спросил Спутник.

– Не знаю… Уже не знаю.

– Ты попал в сферу действия камня, но вернешься обратно, – сказал он, совершенно не обратив внимания на мой ответ. – Другого варианта я бы, пожалуй, не допустил.