Читать книгу "Операция «Тень» - Иван Цацулин"

— Спасибо, — вырвалось у Прокудина.

Точно не замечая его душевного волнения, секретарь продолжал:

— Сейчас сюда приедет полковник Соколов, я вас с ним познакомлю.

Действительно, Соколов приехал буквально через десять минут. Вместе с ним Прокудин прошел в предоставленную им комнату.

— Скажите, вы хорошо знали Тимура Рахитова? — спросил Соколов.

— Да. — В поднятых на полковника глазах Прокудина появилось удивление, разговора на эту тему он никак не ожидал. — Приходилось встречаться в клубе, иногда он приезжал в отдел, к отцу. Беседовали… Вас интересуют наши отношения, мое мнение о нем?

Соколов отрицательно качнул головой:

— Нет.

— Тогда что же? — не понимая, произнес Прокудин.

— Видите ли, что собой представляет Тимур Рахитов, нам уже более или менее ясно…

Соколов коротко рассказал, — вчера юноша был тяжело ранен ударом ножа.

— Жаль парня, — искрение сказал Прокудин. — Вы знаете, почему его пытались убить?

— Очень приблизительно, — уклончиво сказал полковник, он не хотел тратить время на подробности. — В данное время нас интересуют некоторые обстоятельства, связанные с покушением на этого юношу, но имеющие отношение больше не к нему непосредственно, а к его отцу, Рахитову Михаилу Борисовичу.

При этом имени Прокудин помрачнел. Полковник продолжал:

— Мы обратили внимание на следующее… Во-первых, оказалось, что о случившемся с сыном Рахитов узнал раньше, чем милиция, следственные органы. Кто-то сообщил ему, что его сын убит. Как только он получил это известие — парализовало левую часть его тела. Сейчас Рахитов представляет собой жалкое подобие того, каким вы знали его прежде. Возникает вопрос — от кого и каким образом он получил такое сообщение? Рахитов мог бы если не сказать, то написать — правая рука у него в порядке. Однако он молчит. Что же это значит? Почему он не хочет назвать человека, принесшего ему трагическое известие? Дальше, Рахитов почему-то не сделал ни малейшей попытки как-то ускорить следствие, что, пожалуй, при подобном несчастье сделал бы любой из нас. Больше того, он вообще не проявляет никакого интереса к следствию. Почему он так странно ведет себя? Вас безусловно занимает вопрос — почему мы, собственно, обратили внимание на поведение Рахитова после покушения на его сына, не так ли, Василий Михайлович?

— Да, так, — признался Прокудин.

— Мы уверены, что Тимура Рахитова хотели убрать с дороги агенты иностранной разведки, — пояснил полковник. — В этих обстоятельствах странное поведение Рахитова-отца приобретает, я бы сказал…

— Зловещий смысл, — подсказал Прокудин.

— Пожалуй, так, — согласился Соколов. — Вы ведь, конечно, понимаете — перед нами задача со многими неизвестными. Вы должны помочь нам решить эту задачу.

— Я не силен в алгебре, — хмуро усмехнулся Прокудин. Он в упор спросил: — Что я должен делать?

— Встретиться и поговорить с Рахитовым.

— Не понимаю.

— Вы не следователь — стало быть, не имеете права его допрашивать. Вы с ним не друзья, а враги, — естественно, не можете рассчитывать на то, что он доверится вам, — все это мы отлично понимаем, — спокойно заговорил полковник. — И все же именно вы должны попытаться установить истину. Сначала вы дружили, потом он возненавидел вас. И в то же самое время он по-своему уважал вас, вернее, отдавал себе отчет в том, что вы достойны уважения… и боялся вас. Да, да, Василий Михайлович. Вот это обстоятельство и навело меня на мысль обратиться к вам за помощью. Понимаете, иногда человек свой страх перед другим старается скрыть нарочитой грубостью, проявлением ненависти, хотя сам-то в душе и знает, что, собственно, ненавидеть не за что.

— Понимаю, — задумчиво сказал Прокудин. — Психология! Вы хотите как бы опрокинуть логику. Здравый смысл говорит, что такой встречи быть не может и сам Рахитов в этом абсолютно убежден — и вдруг — открывается дверь, появляюсь я. Гм… Он растеряется? Безусловно. Но в следующий же момент он укажет мне на дверь и никакого разговора не состоится. Я полагаю, вы подумали об этом?

— Подумали, — Соколов усмехнулся. — И на дверь он указать не посмеет и разговор состоится, если вы, конечно, согласитесь пойти на это, как я понимаю, не очень приятное для вас свидание.

— Мне нужен предлог, — сказал Прокудин.

— Вот он — этот предлог, — полковник вынул из бокового кармана конверт и протянул собеседнику.

— Что это? — осведомился Прокудин.

— Письмо вам от Тимура Рахитова. Будучи не в состоянии самостоятельно выпутаться из тяжелого положения, в котором он очутился, Тимур решил обратиться за советом к вам. В этом коротеньком письмеце он пишет, что поговорить с вами ему крайне необходимо, что это для него вопрос жизни и смерти. Он не пишет, в чем именно дело, на конверте ваша фамилия, без адреса. Стало быть, он хотел лично приехать к вам для беседы, а записку приготовил на тот случай, если бы не застал вас дома, для того, чтобы иметь возможность условиться с вами о встрече в какое-то другое время. Но он опоздал — они попытались убрать его, и беседа Рахитова-сына с вами не состоялась. Сейчас он без сознания. Преступники спешили и не догадались обыскать одежду Тимура. А в кармане его костюма лежал вот этот конверт с письмом вам, Василий Михайлович.

— По-нят-но… — Прокудин сурово нахмурился. — Письмо Тимура дает мне право, да нет — обязывает меня пойти на встречу с Рахитовым.

Долго еще Соколов и Прокудин обсуждали предстоящую встречу.

Целью посылки Прокудина к Рахитову главным образом было стремление убедиться не столько в том, как к этому визиту отнесется сам Рахитов, сколько проживающий у него лже-Егоров. По мысли Соколова, визит Прокудина должен был напугать его и подтолкнуть на какие-то действия. Но Прокудину знать об этом соображении, пожалуй, не обязательно. Излишняя осведомленность может помешать ему держать себя у Рахитова естественно, непринужденно. Однако об одном обстоятельстве Соколов счел нужным предупредить своего собеседника.

— Кстати, — сказал он, — примите к сведению — то, что Тимур не убит, а лишь тяжело ранен, Рахитов не знает. Вы, конечно, понимаете, почему мы так сделали?

— Опасаетесь, что кое у кого может появиться искушение приняться и за самого Рахитова?

— Вот именно.

Глава пятая

Прокудин легко нашел дачу своего бывшего начальника. Жена Рахитова, сгорбленная, заплаканная, при виде его остановилась и не могла сдвинуться с места.

— Нельзя! — замахала она руками. — Не пущу. Порадоваться нашему горю хотите.

— Перестаньте! — поморщился Прокудин. — Из-за Тимура скорблю вместе с вами, — в голосе его была искренность, которой Рахитова не могла не поверить. — К сыну вашему я относился с симпатией. Ну а муж ваш… Чему же мне радоваться? Скажите, почему вы не положили его в больницу?