Читать книгу "Культ - Константин Образцов"

– Тогда что же делать?

Отчаяние подступило вместе с тенями в углах. Огонек свечи взметнулся и задымил на черном фитиле в наростах нагара.

– Вы это начали, вам и заканчивать. Надо просто прекратить служить этой… как ты ее назвал, Мамочке?

– Мы пробовали, – угрюмо сказал Даниил. – Не вышло. Она нас заставила.

– Надо было не поддаваться. Никто и не говорил, что это просто.

Даниил вскинул голову.

– Вам легко говорить! Она к вам ночью не приходила!

Аркадий Леонидович печально улыбнулся. Вот так всегда, думал Даниил. Взрослые обычно смеются над твоими страхами и даже не стремятся понять.

– В античной традиции считалось, что боги питаются дымом жертвоприношений. Делают из них амброзию и нектар. И если перестать приносить жертвы, они помрут с голоду там, у себя на Олимпе. Это, как вы понимаете, метафора, притом грубая, но главное в ней другое: боги действительно живут за счет приносимых им жертв, но это не куклы, не кошки, не что-то еще. Главная жертва – ваша вера, воля и дух, понимаешь? Ты же сам говорил, что твои друзья изменились, так?

Даниил печально кивнул.

– Люди меняются в зависимости от того, кому или чему служат. Пьяница меняется, усердно отдаваясь своей страсти к алкоголю. Человек, одержимый жадностью, или гневом, или сексуальными… хм… впрочем, не важно. Каждый раз, когда вы соглашались служить Мамочке и продолжать просить у нее что-то, зная при этом, что ценой могут стать невинные люди, вы отдавали ей часть своей души, делая ее все сильнее. Как и всякий дух бездны, она зла, всегда голодна и никогда не насытится, ей нужно больше и больше, это свойство всех демонов – и тех, что снаружи, и тех, что внутри. Особенно тех, что внутри. И борьба с ними нелегка. Разумеется, она не оставила вас в покое вот так, сразу, стоило один раз немножечко заупрямиться и отказать ей. Но другого пути нет, увы, потому что такие, как она, не успокоятся, пока не высосут человека полностью: все хоть сколь-либо доброе, все силы, всю волю, превратив в собственное уродливое подобие.

Он снял с шеи какой-то длинный шнурок, встал и протянул Даниилу. Тот присмотрелся: на краю длинной тесьмы висел небольшой мешочек, от которого исходил летний приятный запах сушеной травы.

– Вот, возьми. Это поможет. Ну и молитвы. Если умеешь.

Даниил повертел мешочек в руках, вздохнул и накинул шнурок на шею. Уж точно это не та помощь, на которую он рассчитывал. Чувство было такое, как если бы пришел к врачу с острой болью и надеждой на избавление от страданий, а тебе рассказали о важности здорового образа жизни и проводили напутствием соблюдать режим дня. Впереди его ждала дорога домой сквозь тьму и буран, а еще разговор с родителями, о котором было страшно и думать. Оставалось надеяться, что щепотка аптечного травяного сбора того стоила.

Уходить не хотелось. Даниил решил еще что-нибудь спросить.

– А если я, предположим, не буду участвовать в этих обрядах, они ведь не смогут их проводить? Ритуал сделается как бы недействительным?

Аркадий Леонидович удивленно приподнял брови, так что даже повязка на голове чуть приподнялась.

– Разве ты меня не внимательно слушал? Формальности тут неважны: ни место, ни время, ни количество, так скажем, участников. Если ты хотел узнать, можешь ли в одиночку избавить своих друзей от власти Мамочки, то ответ – нет. Никто не поможет им, пока они сами этого не захотят. Вся эта вакханалия будет продолжаться, даже если только один из них продолжит приносить ей жертвы.

Даниил понимал, что это правда. Мамочка уже сама изменила правила или вынуждена была изменить, потому что появилась помеха…

– Ой, – сказал он.

– Что такое?

– Мы должны были собраться сегодня. Я еще удивился, что в другой день, не в пятницу, а Волк, ну то есть Рома, объяснил, это не имеет значения, что Мамочка так велела. Я думал, что без меня они не смогут, но если это не так…

«Устранить помеху». Он побледнел и с хрустом стиснул висящий на шее мешочек. Аркадий Леонидович нахмурился.

– Сегодня какой-то особый повод?

– Да. В общем, вроде Мамочке кто-то мешает. Она так передала через Волка. И мы должны устранить…

И это не кошка. И уж точно не пластиковая кукла.

– Когда вы должны были собраться? – быстро спросил историк.

– В десять. – Даниил посмотрел на часы. 22.01. – То есть сейчас.

– Где?

– На Предпортовой, 11. Даже не знаю, что там…

– Я знаю, – ответил Аркадий Леонидович и быстро встал. – Психоневрологический интернат.

Он молча бросился в коридор и стал торопливо натягивать пальто.

* * *

– Ну что? – спросил Филин.

– Выключен, – процедил Волк сквозь зубы. – Похоже, соскочил наш Лисенок.

– Может, просто предки не отпустили? – предположил Медведь.

– Захотел бы, пришел, – мрачно ответил Волк и посмотрел на темные окна длинного двухэтажного деревянного дома за металлической оградой. – Ладно, сами справимся. С ним разберемся потом.

Они сидели в припаркованном автомобиле в двух шагах от ажурной калитки, за которой едва виднелась под снегом дорожка, ведущая к низкому крыльцу и дверям интерната. Двигатель работал на холостых оборотах; в темноте таинственно мерцали голубоватые и красные огоньки на приборной доске, делая салон похожим на рубку космического корабля, команда которого готовилась к важной и рискованной миссии. Все сработали на «отлично», никто не подвел капитана: Медведь стащил у отчима ключи от серебристого внедорожника и не забыл прихватить с собой кувалду и пистолет, который сейчас лежал на коленях у Волка; Филин запасся толстыми шнурами, заранее порезав их на куски нужной длины; сам Волк, как и положено командиру, обеспечивал координацию и связь с центром управления миссией. Вот только Лис, мелкий засранец…

– А получится втроем? – усомнился Филин. – У него планшет с фоткой и текст, а то я могу слова забыть…

– Все получится, – твердо заверил Волк. – Сегодня особый случай. Обойдемся без картинки. А стихи я и сам помню наизусть, ничего сложного.

Наступило молчание. Медведь посмотрел на часы приборной панели и заерзал.

– Долго еще? Дядя Вадим спит, но не дай бог ему приспичит машину проверить.

– Она скоро выйдет, – пообещал Волк, глядя в окно. – Никуда не денется.

– Зачем так сложно вообще? Можно было просто поджечь тут все, и дело с концом, дом деревянный, если с четырех концов запалить, да еще двери заколотить перед этим, никто бы не выскочил, – предложил Филин.

– Нет, – покачал головой Волк. – Мамочка хочет, чтобы мы отдали лично ей того, кто помешал.

– Пацаны, смотрите! Кажется, идет!

Высокая дверь интерната открылась, и в тускло освещенном прямоугольнике холла появилась чья-то фигура.