Читать книгу "Война роз. Троица - Конн Иггульден"

* * *

Очнувшись в день Рождества 1454-го, Генрих VI еще почти полтора года пребывал в полубессознательном состоянии. Он не помнил ничего, что с ним происходило все это время, хотя находился не в коме, а скорее в бессвязном апатичном полусне. О том, что ему показывали его сына Эдуарда, принца Уэльского, он не помнил. И хотя теоретически в момент набожного поцелуя архиепископа Кентерберийского у него мог произойти проблеск сознания, он не помнил и этого.

В действительности только через два месяца, в начале 1455-го, король Генрих оправился настолько, что смог поехать в Лондон. Там он отрешил от должностей Йорка и Солсбери и взялся восстанавливать свое правление страной, первым делом устроив представительный Судебный Выезд к северу от Лондона. Это был поистине уникальный период кипучей деятельности; прилив энергии, совершенно не свойственной характеру Генриха до болезни. Йорк же и Солсбери отправились в замок Ладлоу.

В бытность свою Защитником и Радетелем королевства Йорк правил с чувством и толком. Вместе с тем это не мешало ему проявлять усиленную благосклонность к своим союзникам Невиллам, урезав вотчины короля, а заодно и довольствие огромному количеству слуг, рыцарей и даже лошадей. Вместе с тем отметим, что королевским наследником он утвердил Эдуарда Ланкастера, возможно из-за симпатий страны к недужащему государю, которые не шли на спад. В XXI веке, пожалуй, непросто объяснить тот уровень бездумной преданности, которую король Генрих внушал одной своей родословной и держанием престола. Король считался помазанником Божиим, с божественным правом повелевать домами своих подданных. Вызов же этому расценивался в буквальном смысле как богохульство, а религиозное чувство следует затрагивать как можно бережней.

* * *

Интересная деталь: обращение «ваше величество» к монарху во времена Генриха VI было не вполне в ходу; более типичными считались «ваше высочество» или «ваша милость». Тем не менее оно все же использовалось. Свидетельство тому – письмо Йорка от мая 1455 года, где он сетует королю о слухах, которыми его «faith, lygeaunce and dewtee» («верность, приверженность и долг», староангл.) якобы порочат клеветники и злошептатели, засевшие «under the whinge of your Magestee Royal» («под крылом вашего королевского величества»).

* * *

Деталь насчет графа Уорика, впоследствии прозванного «делателем королей»: о его детстве и физической внешности не известно решительно ничего. Ричард Невилл-младший необычайно удачно женился на Анне Бюшам, дочери графа Уорика. Со смертью отца графом стал его сын Генри, умерший в возрасте всего двадцати трех лет, оставив трехлетнюю дочь, которая тоже умерла.

Права на титул затем перешли к Анне, а также ее мужу Ричарду Невиллу. Так в возрасте всего двадцати одного года он сделался графом Уориком, Ньюбургом и Омалем, бароном Элмли и Ханслейпом, лордом Гламорганом и Морганноком. Его новые владения составили земли в южном Уэльсе и Хартфордшире, включая замки Кардифф, Нит, Карфилли, Лантрисант, Сент-Уоннард, Эвиас Лейси, Касл-Динас, Снодхилл, Уитчерч и Мод. Один лишь Карфилли был твердыней, способной обороняться против десятитысячного войска. В Глостершире к нему отошли еще семь зажиточных маноров. Далее, три богатейших манора в Вустершире, вместе с замком Элмли и двадцатью четырьмя манорами поменьше. В Уорикшире, помимо грандиозного замка и самого городка, еще девять маноров, включая Тэмуорт. Пять маноров в Оксфордшире, а также земли в Кенте, Гемпшире, Сассексе, Эссексе, Хартфордшире, Саффолке, Норфолке, Беркшире, Уилтшире, Сомерсете, Девоне, Ратленде и Ноттингеме – в общей сложности еще сорок восемь маноров. На отдаленном севере владение всего одно: замок Барнардс на реке Тис. Итак: двенадцать крупных замков, сто сорок три манора от границы с Шотландией до Девона – в общем, союз с Анной Бюшам стал одним из самых «материально обеспеченных» за всю историю Англии. Быть может, не стоит удивляться, что отец в своем завещании оставил ему всего два больших плоских блюда, двенадцать блюд поменьше, кувшин и чашу из серебра, кровать и четырех необъезженных лошадей.

* * *

Битве при Сент-Олбансе (1455) предшествовал целый ряд писем, посланных Ричардом Йорком королю; по меньшей мере два из них были получены уже в дороге. Хотя напрямую имени королевы Маргарет Йорк упоминать не отваживался, тем не менее он умолял государя противиться зловредному влиянию «изменников при дворе», таких как герцог Сомерсет. Йорк был убежден, что короля окружают злонамеренные недруги. Он вновь и вновь заявлял о своей преданности короне, но безрезультатно.

Всего с ратью Солсбери и Уорика на Кифилдском поле, восточнее Сент-Олбанса, в ожидании короля встали лагерем примерно три тысячи солдат. Силы Генриха прибыли в девять или десять часов утра и перешли речушку Халивелл, направляясь вверх по склону к рыночной площади. Последовал обмен герольдами, и на все требования Йорка монарх ответил отказом. Неизвестно, когда именно завязался бой, но у Генриха было вполне достаточно времени, чтобы перегородить три восточных въезда.

В истории есть множество примеров, когда противоборствующие стороны вступают в соприкосновение и затевают кровавую бучу помимо желания своих предводителей. В качестве альтернативы можно предположить, что приказ о начале сражения отдал Солсбери. Во всяком случае, у него прослеживалось вполне четкое желание начать конфликт, зная о том, что до графа Нортумберлендского Генри Перси и барона Томаса Эгремонта наконец-то рукой подать. Для него это был шанс отомстить за нападение на сыновнюю свадьбу и свести старые счеты.

Именно двадцатишестилетний граф Уорик пробрался с небольшим отрядом через задние дворы и побежал вверх к рыночной площади. Вдоль улицы Святого Петра стали стрелять лучники Уорика, и уже в первые минуты битвы оказались ранены король Генрих и герцог Бекингем. Бекингема действительно ранило в лицо, но он выжил.

С прорывом Уорика патовая ситуация на баррикадах исчерпалась. Едва лишь защитники оставили их, бросившись на защиту короля, как Йорк и Солсбери тут же вошли в город. Вскоре рыночную площадь и прилегающие улицы и дороги заполонили свыше пяти тысяч человек – крушащий шум боя, сутолока, паника. Вот как потом эту картину живописал аббат Уитхэмпстеда: «…один с разбитою главой, другой с отсеченной дланью, третий с перерезанным горлом, иные с пронзенною грудью, а все вокруг заполнено телами убитых».

Йорк лично отдал приказ, чтобы раненый король был переправлен в аббатство. На этом битва могла бы закончиться, если бы единственными ключевыми игроками в ней были Ланкастер и Йорк. Точная последовательность событий тех часов так и не ясна. Я придерживался такого их хода, какой считаю наиболее логичным: когда король был перевезен в аббатство, истинная причина сражения подошла к своей закономерной кульминации: гибели Сомерсета и графа Перси.

Это правда – то, что Сомерсет погиб под вывеской корчмы с названием «Замок»; таким образом сбылось давнее пророчество, что он «примет смерть у замка». Чтобы избежать этого мрачного предначертания, Сомерсет долгие годы намеренно не посещал Виндзорский замок. По одному из описаний битвы, он вышел из гостиницы «Замок» и зарубил четверых топором, прежде чем сам оказался сражен.