Читать книгу "Пятая Печать. Дом с привидениями - Галина Львовна Романова"

Лесная ведьма кивнула головой, показывая, что ведьмак должен идти следом, и нырнула в чащу. Юноша зашагал напрямик, стараясь ступать как можно осторожнее. Осенний лес уже готовится отойти ко сну. Он раздражен, утомлен, как всякий, кто терпеть не может, когда ему мешают. Лесные обитатели, как звери, так и нечисть, слишком озабочены своими делами. Большинство грибников, например, пропадают именно потому, что вольно или невольно вызвали неудовольствие леса. Порой виноваты даже не они сами, а кто-то, кто побывал тут до них и разбудил гнев деревьев, трав и нечисти. И, помня об этом, Юлиан старался идти так, чтобы не потревожить ни одной травинки. Хотя, надо признать, ему было далеко до лесной ведьмы, которая скользила впереди, стремительная и осторожная, как тень.

Она вела юношу уверенно, и ведьмак с полпути почувствовал тонкую нить магического следа. И ничуть не удивился, когда сестра Клара остановилась возле какого-то куста.

– Здесь.

Это было первое слово, сказанное ею за сегодня. Юлиан приблизился, сосредоточился…

Нить обрывалась тут. Он физически ощутил тепло в том месте, где за ветку зацепилась ладанка. Анна дошла до этого места, потом сорвала ее, отбросила в сторону…

Отбросила!

Жестом попросив ведьму отойти подальше, Юлиан стал ходить возле куста, постепенно расширяя круги и выискивая нить следа. Анна, где же ты? Отзовись, малышка! Отзовись, сестренка!

Наверное, последние слова он выкрикнул вслух, потому что внезапно почувствовал…

– Здесь. Она свернула здесь!

След.

– Анночка, – всплеснула руками лесная ведьма, кинулась вперед, но была остановлена повелительным жестом:

– Назад. Я сам!

Он не хотел общаться с этой ведьмой. Подвал, связанные за спиной руки, привязь и издевательства шуликунов не так-то легко забыть. Про себя юноша решил, что, если Анну не удастся найти, он по приезде в столицу напишет на эту женщину донос. И с удовольствием сдаст инквизиции. Покушение на ведьмака почти наверняка означает смертный приговор. Но, видит бог, никакой костер не сможет выжечь боль из его собственного сердца.

Лесная ведьма не желала сдаваться. Какое-то время она упрямо трусила по следам, но потом отстала, и Юлиан вздохнул свободнее.

Чем дальше он углублялся в чащу, тем темнее становилось вокруг. Осенний неяркий день почти закончился, и, хотя еще догорал закат, под пологом леса уже сгустилась ночь. Юноша шел, больше полагаясь на интуицию. Анна где-то здесь. Он чувствовал ее присутствие, узнавал по боли в груди, по тому, как трудно было дышать, как его неудержимо тянуло вперед. Ночное зрение помогало не отвлекаться на такие мелочи, как заросли кустарника, торчащие из земли корни, пеньки и упавшие стволы. Он просто шел, обходя все преграды и сосредоточившись на тонкой ниточке следа. Он не боялся потерять ее, не боялся, что она оборвется. В его душе жило нечто такое, что, наоборот, делало эту нить намного прочнее с каждым мигом. Только смерть могла разорвать связь. Но она, Анна, была жива. Пока еще жива.

Становилось все темнее и мрачнее. Юлиан уже не был уверен, что сможет отыскать дорогу домой, но упрямо продолжал продираться сквозь кусты. Здесь заросли были такими густыми, что пришлось потрудиться, раздвигая ветки. И он не поверил своим глазам, когда впереди внезапно раскинулась поляна, озаренная первыми звездами. Остановился на краю, мотая головой и силясь поверить тому, что чувствовал.

Это было Место Силы. Одно из немногих на Земле. Здесь не устраивали свои шабаши ведьмы, никто не проводил колдовские обряды по одной причине – тут находился вход в иной мир. В мир, где людям места нет. В мир фей, цветочных эльфов и прочей нечисти. Конечно, он чувствовал их, а сосредоточившись, мог даже увидеть. На поляне собралось около дюжины крошечных крылатых существ, лесавок, разбуженных в неурочное время, сердитых, расстроенных, полусонных.

А еще здесь пахло зверем. И не просто зверем – как ни мало было у Юлиана опыта, он сразу понял, что тут побывал оборотень. Но если сюда привел его след девочки…

– Анна!

Какая-то сила сорвала Юлиана с места, и он бросился вперед, крича ее имя. Заметался по поляне, отыскивая следы. Да, оборотень был здесь. Более того, он не ушел далеко. Юноша чувствовал тяжелый смрадный запах полузверя. Он пришел сюда, влекомый запахом девочки…

И все еще оставался тут. За камнем.

Огромный зверь, цветом шерсти напоминавший медведя, но на этом сходство и заканчивалось. Огромная уродливая голова, кривые лапы даже не с когтями, а с какими-то клешнями, мощный горб на загривке. Зверь лежал у большого серого камня, вытянув морду, но почуял человека и встал на задние лапы по весь свой немаленький рост, давая себя увидеть, несмотря на темноту.

Проклятие! На этом существе тоже висело старое проклятие, по счастью не имевшее никакого отношения к Мертвому Дому. Юлиан видел двойную ауру существа – верный признак того, что прежде у него было другое обличье.

Он же об этом читал! Память услужливо подсказала одну из старинных легенд. Дескать, много веков назад тут жил один боярин, которого заколдовала ведьма. Почему, за что – неизвестно. Боярин жил в этом лесу, убивая всякого, кто переступал его границы. Только он ничего не сторожил, ничего не охранял, кроме самого себя и, возможно, этого Места Силы.

Разбираться в этой легенде не было ни времени, ни желания. Это было не главное. Главное то, что чудовище знало, где Анна.

У ведьмаков нет особенной силы. Редко встретишь ведьмака, наделенного способностью колдовать. Вот чуять волшбу[7]и уметь ее нейтрализовать – это у них в крови.

Юлиан сделал шаг вперед, разминая пальцы. В ауре чудовища он видел несколько болевых точек – тех, на которых и было завязано проклятие ведьмы. Снять его, конечно, он не может – такие чары под силу лишь тому, кто их наложил, – но вот ослабить может попытаться… если успеет, ибо, что-то почувствовав, чудовище вдруг ринулось на него.

Юноша проворно увернулся от огромной туши и успел выбросить руку, безошибочно на лету ткнув сложенными в щепоть пальцами в одну из болевых точек. Ухватил, дернул, обжигая пальцы и вырывая с корнем «иглу» проклятия.

И упал на колени, зажимая руками уши.

Чудовище ревело. Ослепнув от боли и ярости, оно заметалось по поляне, натыкаясь на стволы деревьев. Его аура полыхала так, что казалось, шкура объята пламенем. Вскочив на ноги, Юлиан отбежал в сторонку, спрятавшись за дерево и во все глаза глядя на дело рук своих. Огромный зверь изнывал от боли. Сияние ауры становилось нестерпимым. Казалось, на поляне светилось маленькое солнце. И в этом свете было заметно, как постепенно меняются, оплывая, его черты.

Отпали клешни, превратив передние конечности в обычные когтистые лапы. Осыпался ворохами старой шерсти горб. Уменьшилась морда. Изменились пропорции тела. Еще несколько секунд – и на взрытой когтями земле поляны распростерся крупный матерый медведь. Просто зверь без каких-либо сверхъестественных сил и способностей. Обычное животное.