Читать книгу "Арабская жена - Таня Валько"

Если бы она знала о проблемах, которые были у меня раньше, то наверняка обрадовалась бы. Хорошо все-таки, что я сохранила это в тайне.

— Выкрал тебя этот араб из родного дома, — говорит она, и ее глаза горят ненавистью.

— Что ты плетешь?! Никто меня ниоткуда не крал, не сделал ничего против моей воли! Я просто вышла замуж, счастливо и по любви. Рано или поздно это должно было произойти.

— Можно переехать в другой город, но чтобы так сразу на другой конец света, к дикарям и оборванцам, — говорит она с отвращением.

— Это ты выглядишь как деревенщина, сельская баба и нищенка. — Я окончательно теряю контроль над собой. — Если сравнивать тебя с семьей Ахмеда, то это о тебе можно сказать: дикарка и оборванка. Ты даже не в состоянии общаться ни на одном цивилизованном языке!

— Знаю только один, но и это хорошо, и я не говорю: «Кали хотеть, Кали есть».

— Кто так говорит? Как ты можешь судить о чьих-то умениях, когда сама не можешь даже сказать «How do you do»?!

В следующее мгновение мать со всей силы отпускает мне хлесткую пощечину. Я шатаюсь, едва устояв на ногах. К нам подбегают прохожие.

— Что случилось? Fi muszkila? Какие-то проблемы? Можем как-нибудь помочь? — спрашивают обеспокоенно.

Я грустно качаю головой и чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Я дышу глубоко и пытаюсь взять себя в руки — не доставлю ей этого удовольствия, не начну реветь. Ахмед подбегает к нам и нежно обнимает меня заботливыми руками.

— Это уже перебор, я этого так не оставлю! — говорит он по-арабски, чтобы мать не поняла. — Никто не будет бить мою жену! — Муж крепко сжимает ее запястье и переходит на польский, обращаясь к ней холодным, не терпящим возражений тоном: — Вы сейчас поедете на такси в дом моей матери, чтобы подумать о своем поведении. — Там есть комната для гостей, которую вы, уверен, можете занять.

— Что, может, перережешь мне горло, ты, террорист?!

Ахмед окаменел, он поражен ее словами, поднимает брови и открывает рот. Не раздумывая, широко замахивается и бьет прямо в потную жирную щеку моей матери.

Вдруг резкая боль пронзает низ моего живота, словно кто-то хочет разорвать меня изнутри, переходит к нижней части спины и опоясывает горящим обручем. Со стоном сгибаюсь. Не могу вдохнуть.

— В больницу, Ахмед, в роддом, быстрей, — шепчу сквозь стиснутые зубы и падаю на мраморный пол.

Рождение Дарин

Я мало что помню, кроме ужасной боли. В машине скорой помощи рев мотора и визг сирены сверлят мне мозг, а мигающая лампа бьет в глаза. Замыкаюсь и прислушиваюсь к собственному телу.

— Любимая, все будет в порядке. Ты в хороших руках, — слышу шепот Ахмеда и вижу над собой его испуганное и напряженное лицо.

Его голос меня успокаивает. Уступаю врачам и медсестрам, да и сильная боль прошла словно по мановению волшебной палочки. Меня привозят в родильное отделение, в котором я ожидаю увидеть множество кричащих женщин, но останавливаюсь за ширмой в полной тишине. Из колонок, висящих под потолком, льется расслабляющая музыка. С меня осторожно снимают запыленное, пропитанное потом платье для беременных, обтирают прохладной водой и одевают в типичную больничную рубашку с неудобным разрезом на спине. Но она, однако, приятно свежа и ароматна, и я сразу чувствую себя лучше.

— Чтобы позже не было сильных болей, сейчас будет немного больно, — говорит молодой доктор, который с улыбкой склоняется надо мной. Он держит в руке большой шприц с длинной иглой. — Пожалуйста, лягте на бок, это займет всего мгновение.

— Боже мой, — стенаю я, чуть не плача.

— Ничего не бойтесь. Пожалуйста, не двигайтесь, — обращается он ко мне категоричным тоном.

Я зажмуриваюсь, сжимаю кулаки и тихонько попискиваю. Сначала чувствую какой-то холодный спрей, а далее словно легкий укус.

— Храбрая девочка, — говорит доктор, хлопая меня по руке и помогая вернуться в горизонтальное положение.

— Через полчаса сестра подготовит вас к родам. Если вас что-то будет беспокоить или чего-нибудь захочется, скажите ей. Я сразу же приду.

Отличная частная клиника, определенно! Ахмед заплатил несколько тысяч долларов, чтобы я лежала и слушала музыку под присмотром медсестры?! А кто поможет мне родить?

— У вас еще достаточно времени, — слышу приятный голос склонившейся надо мной женщины. — Не нервничайте, ребеночек сейчас только готовится выйти в этот мир, но пока еще не спешит. Можете даже подремать, я буду за вами приглядывать.

Ну, если так… Самое главное, что у меня в самом деле ничего не болит, только внизу живота чувствую небольшую тяжесть. Из дремоты меня выводит какой-то шум. Не представляю, когда появился мой доктор.

— Настало время поприветствовать нового жителя этого мира, — говорит с улыбкой. — Хватит лежать, нужно вставать и браться за работу.

— Что?! Но ведь головка внизу! — испуганно кричу я.

— Прошу ничего не бояться и помнить, что я здесь для того, чтобы помогать пациентам, а не причинять им вред. — Он нажимает кнопку на стойке, и кровать, на которой я спокойно лежала, складывается в удобное наклоненное кресло.

— Ножки по бокам, пожалуйста, — говорит доктор, и в этот момент я замечаю подставки под ступни, которые есть в каждом гинекологическом кабинете.

Меня подключают к дополнительной аппаратуре, которая сразу начинает шуметь и пищать.

— Это пульс вашего ребенка, — объясняет мне доктор. — А ваш пульс видно на мониторе. Не волнуемся, скоро все закончится. — Он гладит меня по голове, но я все же начинаю паниковать и не могу восстановить дыхание.

— Сестра, немного коньяка для дамы! — кричит доктор куда-то назад.

— Я не пью коньяк, и особенно будучи беременной, — лепечу я, шокированная его словами.

Все начинают смеяться.

— Не дал бы вам ни за какие деньги. Мы так называем успокоительную микстуру, поскольку она содержит несколько капель алкоголя.

То место, где у меня когда-то была талия, обвивают холодным резиновым поясом.

— Благодаря этому стильному поясу мы будем видеть, когда вы должны тужиться. Будет дан сигнал, — слышится приглушенный звук. — Ну вот, собственно, и все. — Доктор приветливо улыбается мне.

— Ready?!

— М-м-м, — отвечаю, не будучи полностью в том уверенной.

Все пошло как по маслу, прежде чем я поняла, что держу в руках сверток с моей маленькой доченькой.

— Она прехорошенькая, — говорит ассистентка врача. — Какая беленькая!

Я смотрю на губки Дарин, по-польски Дарьи, и не перестаю удивляться. Еще минуту назад плавала у меня в животе, а теперь она здесь, спокойно дышит и тихонечко попискивает. У нее большой арабский нос, как у Ахмеда, и красивые миндалевидные глаза с тремя длинными ресничками на каждом. Брови расходятся в стороны к вискам и выглядят так, словно нарисованы карандашом.