Читать книгу "Зажмурься покрепче - Джон Вердон"

Гурни подошел к двери и стал ждать. Хардвик вылез из машины. Он был одет в видавшие виды синие джинсы, белую футболку и потертую кожаную «косуху». Ретро-герой на машине времени.

— Вот так сюрприз, — произнес Гурни.

— А вот подумал, дай загляну. А то вдруг тебе еще какую куклу подкинули.

— Какая забота! Заходи.

Хардвик вошел и молча огляделся.

— Неблизкая дорога, в такую-то погоду, — отметил Гурни.

— Дождь час как закончился.

— Серьезно? Я не заметил.

— Ты и выглядишь так, словно сам здесь, а мозг на Марсе.

— Может, так и есть, — буркнул Гурни.

— Слушай, а дровяная печь помогает экономить? — спросил Хардвик.

— Чего?

— Ну, на отоплении?

— Джек, ты зачем приехал?

— А что, нельзя навестить приятеля? Чисто перетереть о жизни?

— Мы оба не любители мотаться по гостям и «перетирать». Давай, выкладывай.

— Сразу к делу, как всегда. Уважуха. Время — деньги, и все такое. Но давай ты все-таки сваришь кофе и предложишь мне присесть?

— Ладно, — отозвался Гурни. — Кофе будет, садись где хочешь.

Хардвик прогулялся в дальнюю часть гостиной и принялся рассматривать кладку камина. Гурни воткнул кофеварку в розетку и нажал кнопку.

Несколько минут спустя они уже сидели в креслах с чашками кофе.

— Неплохо, — сказал Хардвик, отпив глоток.

— Не «неплохо», а отличный кофе, — возразил Гурни. — Так чего тебе надо?

Хардвик сделал еще глоток.

— Я тут подумал: как насчет обмена информацией?

— Мне нечем меняться.

— О, еще как есть. В этом я ни минуты не сомневаюсь. Давай! Я тебе кой-чо расскажу, ты мне кой-чо расскажешь…

Гурни начал злиться.

— Ну так давай! Ты первый.

— Звонил своему интерполовцу, расспрашивал его насчет «Логова Сэнди». Оказывается, второе название портала — «Логово Алессандро». Фигурирует то так, то сяк. Что скажешь?

— А что тут говорить?

— Ну, в прошлый раз ты считал, что это совпадение. Теперь, поди, не считаешь.

— Действительно, вряд ли может быть два фэшн-фотографа по имени Алессандро.

— Вот-вот. И Сол Штек, у которого ты подцепил бокальчик из-под абсента, как раз работает под псевдонимом Алессандро. Фоткает девиц из Мэйплшейда для «Карналы», а потом они — хоп! — и исчезают. Так что давай, старичок, колись: что ты затеял? И, кстати, я вчера видел, с какой рожей ты рассматривал рекламу через плечо Холденфилд. Так что я жажду объяснений.

Гурни откинулся на спинку стула, прикрыл глаза и сделал несколько неспешных глотков кофе. Затем, не опуская чашки, посмотрел на Хардвика. Тот сидел в зеркальной позе, с чашкой у губ, и пристально наблюдал за ним. Они оба усмехнулись и одновременно отставили чашки в сторону.

— Ладно, — выдохнул Гурни. — Возможно, в безвыходных ситуациях ничего и не остается, кроме как говорить правду.

С усилием отгоняя мысли о возможных жутких последствиях, он подробно рассказал Хардвику всю историю с самого начала — про Соню, про фотопроект с портретами убийц, про встречу с Йикинстилом и амнезию, а также про угрозы в эсэмэсках и про то, что на давешней рекламе «Карналы» была спальня, которую он узнал. К концу рассказа кофе совсем остыл, но Гурни все равно допил его.

— Охренеть, — подытожил Хардвик. — Ты соображаешь, как ты меня подставил?!

— Каким образом?

— Я с тобой теперь в одной сраной лодке.

Гурни почувствовал удивительное облегчение, но решил, что Хардвику лучше об этом не говорить. Вместо этого он спросил:

— И что будем делать?

— Ну ты спросил! Сперва ты скрыл от следствия ключевые улики, а это, на минуточку, уголовка. А теперь ты все это рассказал мне, и я тоже должен молчать, то есть ходить под приговором. Хотя я, конечно, могу сейчас рвануть к Родригесу и сдать тебя с потрохами… Да я понятия не имею, что теперь делать, Гурни! Тем более что «мы» будем делать, а ты же подразумеваешь это «мы»? Короче, сам кашу заварил — вот сам и скажи мне, какой калошей ее теперь расхлебывать!

Чем сильнее Хардвик горячился, тем легче становилось Гурни, потому что возмущение означало, что Хардвик не собирается «рвануть к Родригесу», по крайней мере пока эмоции не схлынули.

— Мне кажется, что если дело раскрыть, то ничего расхлебывать не придется, — сказал Гурни.

— О да, о да, блестяще! Как это я сам не сообразил? Ты хренов гений!

— Джек, давай хотя бы все обсудим, посмотрим, в чем сходимся, в чем нет и какие у нас варианты. Может, мы сейчас ближе к разгадке, чем нам самим кажется…

Произнося это, он понял, что сам себе не верит, но сдаваться было нельзя: назад дороги не было.

Хардвик скептически хмыкнул.

— Валяй, Шерлок. Я весь внимание. Надеюсь, что твой мозг не спекся от дряни, которую тебе подмешали в бухло.

Гурни от этого комментария стало не по себе. Он встал, налил себе еще кофе и вернулся в кресло.

— Вот что я думаю. Представь себе букву «Н».

— Зачем мне представлять букву «Н»?

— Чтобы лучше понять структуру событий. Одна из вертикальных линий — это синдикат Скардов. Они торгуют на рынке дорогостоящих извращений. Твои интерполовцы говорят, что это весьма злобная семейка. Если верить Болстону, они специализируются на воплощении экстремальных садомазофантазий богатых маньяков, продавая им в рабство тщательно отобранных девиц.

Харвик кивнул, и Гурни продолжил:

— Дальше. Вторая вертикаль — это школа-интернат Мэйплшейд. Ты все и так знаешь, но давай я для порядка повторю. Там учатся девушки с расстройствами, ведущими к деструктивному поведению, в том числе с сексуальными девиациями. В последние годы специализация школы сузилась до этих девиц. Методика школы пользуется изрядной популярностью благодаря научной репутации Скотта Эштона — звездного эксперта по психопатологии. А теперь допустим, что Скарды узнали про контингент Мэйплшейда и… оценили перспективы.

— Перспективы, говоришь?

— Да. Туда попадают насильницы и жертвы насилия, ставшие насильницами. С точки зрения Скардов, Мэйплшейд — это, как бы мерзко ни звучало, поставщик эксклюзивного товара.

Харвик слушал внимательно, чуть прищурившись. Помолчав, он сказал:

— Согласен. А перекладина в Н?..

— Горизонталь, соединяющая Скардов с Мэйплшейдом, — это человек под условным названием Гектор Флорес. Тогда понятно, зачем он сперва втирался в доверие к Эштону, а потом проник в Мэйплшейд.

— Но при этом никто из девиц не исчезал, собственно, до выпускного.